История Англии. Как народ создал великую державу

История Англии. Как народ создал великую державу
Артур Лесли Мортон

Англия – первая в мире промышленно развитая держава, родина блестящих изобретателей, первооткрывателей и банкиров, давшая миру образцовое законодательство и основы конституции. Британский прогрессивный историк Артур Л. Мортон рассматривает пути развития Туманного Альбиона со времен кельтов и иберийцев и Нормандского завоевания до Первой мировой войны с точки зрения исторического материализма и убедительно доказывает, что во все времена именно народ вершил политику, формировал социальные институты и являлся главной движущей силой прогресса. В этой книге изложена поистине народная история Англии – живая, актуальная и поучительная.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Артур Лесли Мортон

История Англии. Как народ создал великую державу

Моему отцу, который помог мне куда больше, чем он мог себе это представить

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление серии, ЗАО «Центрполиграф», 2024

Глава I

Племена и легионы

1. Иберийцы

Ранние карты мира изображают Британию отдаленным форпостом, некой бесформенной группой островов, дрейфующей в океане. Однако на некоторых картах юго-западное побережье этих островов в значительной степени приближается к северу Испании, напоминая нам, что еще гораздо раньше, за столетия до составления каких-либо дошедших до нас карт, Британия располагалась не на краю света, а на оживленном торговом пути, который соединял средиземно-морскую цивилизацию с Севером, поставлявшим янтарь. Именно по этому длинному морскому пути, а не через Дуврский пролив или Ла-Манш цивилизация впервые достигла британских берегов.

В Корнуолле, в Ирландии и вдоль побережья Уэльса и Шотландии можно видеть скопления памятников, оставленных иберийцами или людьми мегалитической культуры, добравшимися до Британии и населившими ее в промежуток от 3000 до 2000 г. до н. э. Конечная группа таких памятников в Сатерленде, последнем пункте, к которому приставали их корабли перед тем, как отправиться через Северное море в Скандинавию, проясняет маршрут и его назначение. В то время еще продолжалось начавшееся приблизительно за тысячелетие до этого оседание земли, и явно более короткий и безопасный путь вверх по Ла-Маншу и вдоль европейского берега был закрыт если не сухопутным мостом, соединявшим Британию с континентом, то узкими проливами – перемещающимися, мелководными и захваченными быстрыми приливами. Первоначально, возможно, именно по этой причине иберийцы решили поселиться в Британии.

Хотя об иберийцах периода неолита имеется мало точных сведений, все же о них можно судить с достаточной достоверностью, поскольку они оставили четкие следы своего пребывания на британской земле. Более того, они внесли основной вклад в современное население Британских островов, особенно в Ирландии, Уэльсе и на западе Англии. Мелкорослый, смуглый и длинноголовый народ, они селились преимущественно на меловых склонах холмов, лучами расходящихся от равнины Солсбери. Ниже гребня этих холмов идут их дороги, такие как Нильдский путь и Путь Паломника, которые являются самыми древними и наиболее известными историческими дорогами Англии. На склонах холмов и вдоль дорог расположены длинные курганы, крупные земляные сооружения, такие как, например, венчающие Сиссбери и Долебери, и круглые каменные сооружения, самое грандиозное из которых – Эйвбери, а наиболее известное – Стоунхендж. Именно по этим памятникам и спускающимся вниз террасам, устроенным иберийцами для земледелия, мы можем строить догадки о том, что это были за люди.

Размеры и великолепие их памятников свидетельствуют о многочисленности и хорошей организованности этого народа. По всей вероятности, тысячи людей работали совместно на постройке огромных земляных сооружений; их селения связывала упорядоченным образом проложенная сеть дорог. Так, Нильдский путь соединяет промышленный центр Граймз-Грейвз, то место, где были сосредоточены крупные каменоломни в Норфолкском Брекленде, с религиозным центром Эйвбери. Спускающиеся по склонам террасы свидетельствуют об интенсивном земледелии с применением мотыги и лопаты. Весь уклад иберийской цивилизации говорит о наличии некоторой специализации и о разделении труда, которые позволяли, например, жителям Норфолка добывать и обтесывать кремень, торговля которым велась по всей стране.

Более прямым свидетельством существования социальной структуры иберийцев являются длинные могильные курганы. Зачастую достигавшие длины более 200 футов, эти холмы служили местом погребения и доказывают наличие резко выраженного классового разделения. С одной стороны, бесспорно, должны были существовать вожди или знать, чтобы для них устраивали такие пышные захоронения. С другой стороны, необходимо было наличие избыточного количества людей, чей дешевый, возможно, даже рабский труд мог быть использован на подобных работах. Если бы удалось точно установить, что огромные пирамидальные курганы в Силбери и Мальборо служили также могильными погребениями, было бы разумно сделать вывод о существовании некоего подобия королевской власти.

Наконец, существуют некоторые доказательства того, что иберийская культура носила в основном мирный характер. Немногие находки можно отнести к оружию и к предметам более раннего периода, чем первое нашествие кельтов в позднем бронзовом веке. Также нет достаточных оснований для предположения, что земляные сооружения, возведенные на склонах холмов, служили крепостями.

Распространение определенного типа орудий и домашней утвари свидетельствует о том, что иберийцы вели обширную сухопутную и морскую торговлю между Великобританией и Испанией и даже с другими средиземноморскими странами. Мы не можем точно сказать, были ли тогда известны какие-нибудь другие металлы помимо золота, которое добывалось в Ирландии, поскольку чрезвычайно трудно провести четкое разграничение между неолитическим периодом и ранним бронзовым веком. Вскоре после 2000 г. до н. э. новый народ альпийской расы – малой расы в составе европеоидной расы, вторгся в страну, на этот раз с юго-востока и востока. По своей характерной керамике (керамические кубки в форме перевернутого вверх дном колокола) они известны как народ колоколовидных кубков. Эти люди определенно были знакомы с применением и обработкой бронзы. Два народа были близки по культуре, и новые пришельцы распространились по восточному побережью, по всей Восточной Англии и вверх по долине Темзы. Иберийцы и альпий-цы встретились и смешались в районе Уилтшира, который являлся центром всей докельтской цивилизации в Британии. Вероятно, именно это слияние незадолго до нашей эры породило Стоунхендж. В течение этого периода в Корнуолле и Уэльсе добывали и, возможно, вывозили оттуда в большом количестве олово, медь и свинец.

И хотя во время раннего и среднего бронзового века цивилизация страны достигла довольно высокого уровня, она распространялась лишь на незначительную часть Британии. Горные районы Запада и Севера оставались, как и в наше время, мало населенными. Что еще более примечательно, большая часть низменной территории, которая сегодня предоставляет самые богатые сельскохозяйственные угодья, оставалась также нетронутой. Тогда дубовые и ясеневые леса и густые непроходимые кустарники покрывали эти земли. Такие леса, произраставшие на сырой, глинистой почве, представляли собой непреодолимое препятствие для людей, вооруженных только каменными или даже бронзовыми орудиями. Эти леса оставались фактически нетронутыми вплоть до римского завоевания и не расчищались до тех пор, пока Британию не завоевали саксы. Доисторический человек предпочитал селиться на сухих меловых возвышенностях не потому, что они были наиболее богатыми, а потому, что они являлись наилучшими из тех мест, которые он мог освоить с помощью имевшихся у него тогда орудий. И только с появлением сыгравшего грандиозную роль железного топора были покорены более плодородные, но более густо поросшие лесами низины.

2. Кельтские племена

Вскоре после 700 г. до н. э. в Британию вторглась первая волна кельтских завоевателей, возможно пришедшая с верховьев Рейна. Эти вторжения являлись частью широко распространенного движения на запад высоких, светловолосых и воинственных племен, которые захватили средиземно-морскую цивилизацию так же, как более поздние тевтоны захватили Римскую империю. Это движение началось во втором тысячелетии до н. э., когда варварские племена переняли у средиземноморских народов пользование бронзой и применили свои знания для изготовления оружия, намного более совершенного, чем оружие их учителей. В Британии самым ярким признаком этого служит появление листообразного меча, заменившего менее эффективные ножи и кинжалы раннего и среднего бронзового века.

Ранней частью этого движения было проникновение в Эгейское море греческих племен, но кельты распространились вплоть до самой Испании и Малой Азии. Примерно около 390 г. до н. э. кельтские племена разграбили Рим и основали царство на плодородной Ломбардской равнине. О характере этих нашествий можно судить по описанию Цезарем его войны с гельветами, которые пытались пройти маршем через Галлию, дабы избежать нападений со стороны германских племен из-за Рейна. Это было передвижение крупных племен, состоявших из свободных воинов, возглавляемых племенными вождями и сопровождаемых большим количеством женщин и детей. Это было скорее переселение народов, чем набеги воинственных отрядов, и конечной целью их являлся не столько грабеж, сколько завоевание и заселение новых мест.

Первыми кельтскими завоевателями Британии были гойделы или гелы. Примерно двумя столетиями позже за ними последовали бритты – ветвь кельтов, которая научилась использовать железо и которая изгнала своих родичей, пользовавшихся бронзой, с юга и востока в Уэльс, Шотландию, Ирландию и в холмистые области Пеннина и Девона. Третья волна завоевателей, белги из Северной Галлии, включавшие в себя, вероятно, значительное количество тевтонов, прибыла около 100 г. до н. э. и заняла большую часть земель, теперь известных как внутренние графства.

Смешение кельтских завоевателей с их иберийскими предшественниками в различных частях страны носило разный характер. В то время как на западе доминировали иберийцы, кельты сумели навязать свою племенную организацию, до некоторой степени измененную фактом завоевания, на территории всех Британских островов.

На этом этапе необходимо дать основную характеристику этого уклада, поскольку мы сможем лучше понять всю историю следующего тысячелетия, если будем рассматривать его с точки зрения постепенного ослабления и распада родового общества, которое закончилось заменой его феодализмом. С этой точки зрения римское завоевание следует рассматривать как прерывание этого процесса, за исключением тех случаев, когда это ослабляло кельтскую племенную структуру. В первую очередь это относится к тем частям страны, которые первыми подвергались набегам последующих завоевателей.

Структура племенного общества уходит корнями в период даже более ранний, чем тот, который мы исследуем. На протяжении большей части каменного века – обширного периода, начавшегося с появления самого человека, – производственная система общества представляла собой примитивный коммунизм. Вся еда для социальной группы, все убитые животные, пойманная рыба – все это добывалось совместно и совместно же потреблялось. Общественной группой, совместно занимавшейся всеми этими видами деятельности, являлась особая родственная группа. Во времена иберийцев основной сходной по кровному родству группой была, по-видимому, родовая группа, объединявшая потомков общих прапрадедов. Размеры обнаруженных во время раскопок поселений на юге и юго-западе Англии и относящихся к этому периоду подтверждают данное предположение.

Это раннее общество, однако, не просто состояло из ряда мелких родственных групп без экономических и общественных связей друг с другом. На самом деле существовали очень тесные отношения, которые объединяли их в более многочисленные группы, которые мы называем родами и племенами. Первым видом взаимодействия между ними служил обмен товарами, прежде всего едой. По аналогии с австралийскими общественными группами современности можно предположить, что этот обмен основывался на примитивном разделении труда, который давал возможность определенным группам специализироваться на конкретных продуктах охоты. Другая крайне важная форма межродственного сотрудничества заключалась в обмене женихами и невестами. Для родовой группы считалось нормальным явлением находить себе мужей или жен вне своей группы, скорее всего, в таких других группах, которые были связаны с ними упомянутым ранее обменом пищи.

По сути, род являлся группой огромного общественного значения. Человек без рода был подобен рыбе, извлеченной из воды, – беспомощным и обреченным на гибель. Род не только составлял единственно возможную основу его экономической жизни, но он также защищал его от всех превратностей сурового примитивного существования. Если человек убивал или ранил кого-то из другого рода, его собственный род либо выплачивал компенсацию (по-английски «вергельд», по-валлийски «галанас»), либо оказывал поддержку его в родовой вражде, если пострадавший род отказывался от компенсации. Если человек убивал кого-либо из своего собственного рода, его объявляли вне закона. Эта жизненно важная роль рода продолжалась в течение очень длительного периода времени. Например, в Англии род по-прежнему оставался организацией, сохранявшей значительную силу, еще накануне нормандского завоевания. До сравнительно недавнего времени род продолжал иметь большое значение в Уэльсе, Шотландии и Ирландии.

Многие другие институты родового общества, подобно роду, сохранились очень надолго и существовали еще значительно позже того периода, когда первобытный коммунизм был заменен, как основная форма экономической организации и социальных отношений, на рабство или феодализм. Сельские общины, которые окончательно были уничтожены только капиталистической промышленной революцией, во многих отношениях представляют тот же самый первобытный коммунизм, существовавший много веков назад. Ограничения в отношении свободного распоряжения земельной собственностью в виде различных законов о наследовании сохранились еще со времен родового строя. Многие права средневековых английских королей были получены ими не из их фактического положения лидеров феодальных баронов, а из прежнего их положения вождей племени во время войн. Геральдика представляет собой остаток тотемизма племенного общества. И наиболее важные элементы европейской литературы Средневековья были унаследованы из племенного эпоса и саг греческих, германских и кельтских миров.

Основой кельтского племени являлись родовые группы, которые, в свою очередь, объединялись, образуя более многочисленные группы, также связанные настоящим или предполагаемым родством, постепенно вырастая в племена и народы. Но основой экономической жизни кельтов все же являлась родовая группа. Кельты занимались разнородным сельским хозяйством и первыми в Британии ввели в пользование плуг. Кельтский плуг был небольшим и легким, так что поля приходилось пропахивать дважды, чтобы борозды пересекались. Этим и объясняется квадратная форма кельтской системы полей, по сравнению с полосами полей более поздней системы, обрабатываемых тяжелыми плугами. Участок (гвели) кельтской родовой группы являлся совместной собственностью группы и делился между взрослыми мужчинами, каждый из которых помогал в общинной вспашке и уборке урожая. Важным моментом является то, что, хотя гвели мог делиться почти до бесконечности, все же он оставался собственностью всего рода и тщательно сохранялся в качестве экономической единицы. В то же самое время, когда род становился слишком многочисленным, часть его обычно отделялась и селилась на новом гвели где-либо в другом месте. С этим не возникало проблем, поскольку земли хватало на всех, хотя могла возникать нехватка расчищенной земли.

Способ обработки земли у кельтов был достаточно примитивен, и их вспашка зачастую была не более чем царапанием поверхности почвы. И все же прогресс в использовании металлов и техническое усовершенствование плуга давали им возможность осваивать новые места. К самому концу кельтского периода белги ввели революционное новшество – тяжелый плуг, в который впрягали по четыре или даже восемь волов. Хотя сырые дубовые леса все еще оставались нерасчищенными, именно в этот период началось движение поселений вниз к долинам, которое оставило равнины Солсбери, Даунс и Норфолк-Брекленд почти безлюдными овечьими пастбищами.

Хотя кельтское племенное общество нельзя назвать бесклассовым, его классовое деление не являлось резко выраженным и не имело решающего значения. Различие между вождем и свободным членом племени было скорее по положению, чем по происхождению, существующие социальные различия, по-видимому, являлись прежде всего результатом подчинения местного населения. Маловероятно, что это приняло форму рабства, разве что при исключительных обстоятельствах. Техника производства была все еще настолько примитивной, что рабство стало экономически возможным. Судя по валлийским законам, два народа жили бок о бок в свободных и подчиненных селениях и гвели. Местное население зависимых гвели, по-видимому, эксплуатировала не масса свободных земледельцев, а непосредственно вожди и землевладельцы, появившиеся после того, как произошло заселение. Бесспорно, возможность эксплуатировать труд этой большой группы полурабов положила основу укрепления власти вождей и стала все более резко выделять их из общины свободных соплеменников.

Появление белгов положило начало новой важной стадии развития кельтской Британии. По сравнению с бриттами, белги более интенсивно занимались земледелием, и юго-восток Британии скоро стал, по определению Цезаря, страной выращивания зерна. Одновременно начали возникать города, например Сент-Олбанс и Колчестер. Хотя эти города представляли собой не более чем большие, укрепленные частоколом деревни, они являлись разительным контрастом открытым селениям и изолированным усадьбам более ранних пришельцев. Белги поддерживали тесную связь с Галлией, и постепенно развилась регулярная, хотя и не слишком обширная, торговля. Наряду с этим появились первые местные чеканные деньги. Прежде бритты пользовались в качестве денег железными слитками (Currency iron bars – длинные, узкие, плоские полоски железа со слегка сужающимся лезвием), по виду напоминающими полуобработанные тупые мечи, но теперь стали чеканить золотые монеты по типу македонских статеров, привезенных купцами с континента. Любопытно отметить, что с каждой новой чеканкой эти монеты становились все более грубыми, но это ничто по сравнению с тем, что в Англии в период от окончания римского завоевания до царствования Эдуарда III было отчеканено всего несколько золотых монет. С ростом сельского хозяйства, торговли и городов могущественные вожди стали претендовать на господство на обширной территории. Во время нашествия Цезаря в 53 г. до н. э. вся Юго-Восточная Британия считалась подчиненной некоему Кассивелавну, столицей которого, вероятно, был Колчестер.

3. Римская Британия

Британия привлекла внимание римлян прежде всего своей тесной связью с Галлией. Покорив Галлию, Цезарь вскоре услышал рассказы о жемчуге и зерне, которыми была богата Британия. В то же время экспорт олова из Корнуолла, который начался, возможно, уже за 2000 лет до н. э., по-прежнему продолжался. Однако вторжения Цезаря были продиктованы скорее стратегическими, чем экономическими соображениями. Британия являлась центром, из которого Галлия поддерживала сопротивление римскому владычеству. Британские воины переправились через Ла-Манш, чтобы помочь своим галльским сородичам, и мятежники из Галлии находили убежище и поддержку среди британских племен. Маловероятно, чтобы в тот период римляне стремились завоевать Британию, но им необходимо было организовать своего рода карательную экспедицию, прежде чем римская оккупация Галлии могла свершиться.

Римский империализм, основанный на хищнической эксплуатации провинций, требовал беспрерывного продвижения вперед, чтобы предотвратить упадок центральных областей, становившихся теперь все более паразитическими. Но в 55 г. до н. э. Галлия была недавно завоевана, освоение и разграбление страны римскими купцами и прочими дельцами только что началось. И лишь по прошествии почти целого столетия Рим оказался готовым для освоения новой провинции – Британии. Позже мы увидим, что неспособность продолжать этот процесс поглощения перед лицом возрастающего сопротивления и привела к падению Римской империи.

В любом случае два нашествия Цезаря были не более чем вооруженной разведкой. Первое нашествие осуществлялось летом 55 г. до н. э. силами двух легионов и отряда кавалерии, состоявшими в общей сложности примерно из 10 тысяч человек. Нападающие добились некоторых успехов, но сопротивление оказалось сильным, и на следующий год вторглась армия, насчитывавшая уже приблизительно 25 тысяч человек. Она перешла Темзу и штурмом взяла столицу Кассивелавна. Затем Цезарь вернулся, прихватив заложников и заручившись обещанием о выплате ему дани. Нет никаких свидетельств о том, что это обещание когда-либо было выполнено.

За девяносто лет между этими набегами и нашествием в 43 г. н. э., когда началось настоящее завоевание Британии, произошло много изменений. Раскопки показывают, что в течение этого периода продолжалось экономическое проникновение в Юго-Восточную Британию. Торговля приняла значительные размеры, зерно и шкуры животных обменивались на гончарные изделия и различные предметы роскоши. Множество торговцев и колонистов селилось в разных городах, вследствие чего города настолько разрослись, что в 50 г. н. э., всего лишь через семь лет после нашествия Клавдия, Сент-Олбанс или Веруламий получил статус римского муниципия с гражданским самоуправлением и правами римского гражданства для его жителей. Высшие классы Британии принялись подражать римскому образу жизни и даже строить нечто вроде примитивного подобия римских каменных вилл.

Когда Бодика (лат. Боадицея) подняла на восстание иценов в 60 г. н. э. и разрушила Веруламий, Камулодун (Колчестер) и Лондиний (Лондон), по оценкам (возможно, завышенным) одного римского историка, в этих городах погибло около 70 тысяч человек. Это было самое упорное сопротивление, с которым римляне столкнулись на юге Великобритании. Несомненно, та легкость, с какой они завоевали эту страну, объясняется главным образом экономическим проникновением предыдущего столетия и последующим распадом кельтской племенной организации.

Римское владычество в Британии, продолжавшееся почти 400 лет, ставит перед историками два важных и тесно связанных между собой вопроса. Насколько полным был процесс романизации? И насколько продолжительными оказались его результаты?

Римская Британия разделялась на две части: гражданский или равнинный район и горный или военный район. Уэльс и вся площадь к северу и западу от района Пик вплоть до Римского вала, который тянулся от устья реки Тайн до Карлайла, представляли собой последний. Оккупация района севернее Римского вала бывала лишь случайной и редкой. Относительно характера оккупации военных районов не возникает никаких сомнений. Сеть дорог, утыканных военными фортами, покрывала всю область. Севернее Йорка и западнее Честера и Карлеона не имелось ни одного более или менее значительного гражданского города. Здесь располагались три легиона: один в Йорке, один в Честере и один в Карлеоне. Римский вал усиленно охранялся гарнизоном вспомогательных войск. В провинции содержался постоянный гарнизон, общей численностью около 40 тысяч человек.

На коренное население военных районов оккупация оказала не слишком большое влияние, за исключением, может быть, того населения, которое проживало вдоль Римского вала и вокруг главных стоянок войск. Вплоть до 200 г. н. э. они часто поднимали восстания, и нет никаких оснований предполагать, что их экономическая или племенная организация подверглась серьезному вмешательству, поскольку столетия спустя она снова появляется в первозданном виде в самых ранних законах Уэльса. Вся местность выглядела бедной, унылой и холмистой, так что жадность завоевателей мало что привлекало.

В гражданских районах ситуация выглядела совсем по-иному. Британия высоко ценилась как производитель зерна, и ежегодно груженные зерном корабли уходили в Галлию вплоть до 360 г. н. э., когда внезапное прекращение этих рейсов послужило одним из самых зловещих признаков упадка римского могущества.

Вдоль римских дорог выросло множество городов. Пять из них стали муниципиями: Веруламий, Камулодун, Эбурак (Йорк), Линкольн и Глостер. Лондон, который по какой-то непонятной причине никогда не получал статута муниципия, был крупнее любого из них и стал наиболее важным торговым центром в Северной Европе. Между городами располагались виллы и загородные дома римских или британских вельмож. Эти виллы служили не только местом отдыха и забав, но и центрами сельскохозяйственных угодий. Британские высшие классы стали полностью романизованными и из кельтских племенных вождей превратились в римских землевладельцев и чиновников.

Все это нам хорошо известно; но остается невыясненным, насколько глубоко римские обычаи, латинский язык и римский способ производства повлияли на население, проживавшее за стенами городов. Основой римского сельского хозяйства являлись крупные поместья, обрабатывавшиеся главным образом полурабами, колонами, которым разрешалось возделывать для себя клочки земли в обмен на фиксированную ренту или на поденщину на хозяйских полях. Такая система стала повсеместной в конце Римского периода, когда уменьшение населения и невозможность найти новые ресурсы для пополнения рабов крайне обострили вопрос о рабочей силе. Почти наверняка эта система также применялась и в Британии и существовала наряду с кельтской родовой организацией сельского хозяйства даже в наиболее заселенных районах.

В период римского владычества были расчищены большие лесные массивы. Вдоль рек и дорог, а также по краям лесов вырубались просеки; потребность в топливе для питания сложного устройства центрального отопления на виллах служила, должно быть, мощным фактором в этом процессе. Мы приходим к заключению, что римский порядок и энергичность римлян радикально изменили весь уклад гражданских районов и что жизнь всего населения стала строиться по римскому образцу. Не имеется никаких данных, свидетельствующих о существовании какого-либо национального сознания или о том, чтобы в тот период жители считали себя бриттами, а не подданными римских провинций.

И все же влияние римского господства оказалось поразительно нестойким. Сохранились дороги. Сохранились города, но они опустели, и нет свидетельств тому, что в каком-нибудь из римских городов после англосаксонских набегов постоянно проживало население. Вполне возможно, что экономическая структура виллы внесла свою лепту в уклад английского города и феодальной усадьбы. И наконец, христианство, установленное легионерами, оставалось религией, исповедуемой в тех частях Британии, которые избежали англосаксонского завоевания. Оттуда христианство проникло в Ирландию, где оно приобрело специфичный родовой характер и в конечном счете наложило сильный отпечаток на формирование культуры королевства англов – Нортумбрии.

4. Падение римского владычества

Крушение Римской империи произошло из-за уникального сочетания внутренних и внешних причин, которые имели очень глубокие корни, и их влияние сказывалось весьма медленно. Даже в период наибольшего своего могущества империя страдала серьезными недугами, и, когда средства, предназначенные для облегчения этих недугов, нельзя было больше применять, начался устойчивый процесс распада.

Поначалу Италия являлась страной мелких земледельцев-крестьян, и города ее представляли собой не более чем торговые центры, обеспечивающие их потребности. Со времени войн, происходивших между Римом и Карфагеном (264–200 гг. до н. э.), крестьянские участки были уничтожены и заменены огромными поместьями, на которых трудились партии рабов. Италийских крестьян согнали с земли точно так же, как это сделали с английскими крестьянами в период между XVI и XVIII веками. Но если в Англии уничтожение крестьянского сельского хозяйства сопровождалось ростом капиталистической промышленности в городах, в Италии этого не случилось. Промышленность оставалась на крайне низком уровне, и в ней применялся почти исключительно рабский труд. В результате произошло быстрое развитие купеческого и ростовщического капитала при отсутствии соответствующей промышленной базы. В связи с этим, особенно в самом Риме, появились паразитирующие пролетарии, которые обладали гражданскими правами, но не имели устойчивых средств к существованию. Массовое разложение этой черни купцами и откупщиками, сменившими старую аристократию к концу республики, потребовало постоянной экспансии для захвата новых провинций, ограбление которых только и могло обеспечить существование как пролетариев, так и имущих классов.