Город тысячи зеркал 2. Фалькон

– Дурында, – хмыкнула Фелисия, но потом улыбнулась.

Элемрос наконец решил осмотреться вокруг. С вновь ожившим внутри восторгом, он увидел, что находится на берегу того самого озера, что было изображено на вышивке в доме Мелли. Воспоминание о ней с Грифом слегка царапнуло его по сердцу, но благодаря волшебству этого места, боль не сразила его, а лишь уколола знакомой тихой скорбью, какую могла вызвать приглушенная годами утрата.

Озеро было воистину огромным. Где-то далеко-далеко у самого горизонта Элемрос с трудом различил тот самый водопад, в который он не так давно свалился.

– Это не тот водопад, – сказала Фелисия. – И нет, я опять не читаю твои мысли, просто они очевидны. Не факт, что мы вообще упали в водопад. Мы видели только то, что хотел показать нам Ламбриль.

– А кто он вообще? – поинтересовался Элемрос, переводя взгляд с водопада на три одинаковые горные вершины, видневшиеся слева от низвергающегося потока воды.

– Перевозчик, – пожала плечами Фелисия. – Он помогает призванным пройти через испытания.

– Испытания?

– Не думай, – спокойно сказала Фел, – что все, кто проходят по тропе, попадают в город тысячи зеркал. Ламбриль не всех берет в свою лодку… Тебя он взял.

Элемрос раскрыл было рот, однако Фелисия помотала головой.

– Я не могу большего тебе рассказать. Кое-что не знаю, о кое-чем просто не могу, – решительно сказала она. – Прими как факт: все, что происходит после встречи с Ламбрилем до момента расставания с ним происходит не просто так. Ладно, хватит уже торчать тут. Солнце повернуло на закат. Пора идти.

Элемрос отвернулся от озера и…

Тогда он впервые увидел город тысячи зеркал.

Тонкие белые башни, сверкавшие в лучах солнца поднимались всего в паре сотен метров от него. Белоснежный камень, из которого были сложены стены этого города-крепости, не тускнел с годами, не старел, не сыпался и не разрушался. Все, кто когда-нибудь смотрел на них, был в этом так же уверен, как в том, что его сердце все еще бьется. Чем ближе подходил Элемрос к стенам города тысячи зеркал, тем сильнее становилось это биение. Фелисия ободряюще похлопала его по плечу.

– Нам туда, к башне Юга, – она показала на ближайшую остроконечную вершину с золотой птицей наверху. – Приготовься.

– К чему? – Элемрос любовался идеально подогнанными гигантскими камнями, из которых были сложены стены города.

– Петушок на верхушке башни. Вон та скульптура, – пояснила Фелисия. – По легенде он не пускает зло в город, так что, если запоет, когда ты проходишь под ним: жди беды.

Элемрос подозрительно покосился на Фел. Он продолжала невозмутимо идти вперед.

– Думаю, это ерунда, – выдержав паузу добавила Фелисия. – Вон Илория постоянно под ним туда-сюда шляется, а этот гаденыш хоть бы пискнул.

Элемрос рассмеялся и ткнул Фелисию пальцем в бок.

– Она всех призванных встречает там у озера? – спросил он.

– Нет, конечно. Узнала, наверное, что прибывает невиданный красавчик… ладно, ладно, держи свой палец подальше от моего бока… Не всегда призванные приходят вместе с бастериями. Илория встречает всех, и тому, кто прибывает один, показывает путь в город. Тебя же пришла встретить просто, чтобы позлить меня.

– А она…

– Она больше не путешествует, – сухо сказала Фелисия. – Ей… нельзя. Орден полярного волка запретил. Помнишь, может, я говорила тебе там на Селене, что «орден полярного волка с меня шкуру спустит»?

– Ну?

– Вот это и означает «спустить шкуру». Лишение возможности путешествовать, – вздохнула Фел. – Бастерии перемещаются между мирами только в облике котов, знаешь ли.

– Ее наказали? – робко спросил Элемрос.

– Трудно сказать, – задумчиво произнесла Фел, поднимая руку, чтобы постучать в величественные каменные ворота, к которым они с Элемросом подошли. – Это место – мечта для любого и вроде как получить право здесь жить постоянно считается уникально почетной привилегией… да и должность встречающего вроде как ценна неимоверно, но ведь Илория – бастерия.

– Кажется я понимаю, – кивнул Элемрос. – Ты вас сравнивала с врачами и пожарными и Илория вроде как получила почетную отставку… но заниматься своим делом уже не может.

– Быстро схватываешь, – удовлетворенно кивнула Фел. – Как всегда.

Ворота перед ними медленно распахнулись. Удивительно, с какой легкостью и насколько бесшумно двигались эти гигантские створки. Сразу же за ними начиналась обыкновенная городская улица. Обыкновенная для очень старинного города. Старательно отполированные камни, того же белого цвета, что и стены города, тщательно подогнанные друг к другу, складывались в извивающуюся тропу между стоящими в высокой траве одноэтажными домиками, среди которых не было ни одного одинакового. Об этом Элемросу сообщила Фел.

– Каждый дом в этом городе уникален, – сказала она, – как и каждый его обитатель. Сразу же говорю, зайти в гости мы не сможем. Без приглашения нельзя, а ни с кем из местных ты точно не знаком.

Элемрос кивнул и последовал за Фелисией, жадно осматриваясь вокруг. Удивительное дело, чем дольше он смотрел на те дома, мимо которых они шли, тем сильнее у него было ощущение, что они все пустые. Не было слышно голосов, кроме птичьих, не шевелились задернутые занавески, не лаяли собаки и кошки не подавали голоса. На мгновение Элемросу даже стало не по себе.

– Они действительно пустые, – сказала Фел. – Сегодня вечером церемония отражения. Все жители там, на площади перед замком зеркал. Что, не слышишь?

И тут Элемрос действительно услышал. Были когда-нибудь в очень большом скоплении народа? Вернее, поблизости от него? Если были, то вспомните тот непередаваемый гул, который образуется только из смеси хохота, песен, разговоров и криков ОЧЕНЬ большого числа людей. Именно этот звук и услышал сейчас Элемрос и становился он все громче и громче с каждым шагом, который приближал бастерию и призванного к замковой площади. Белокаменная тропа сделала очередной виток и шум праздника обрушился на героев нашей с вами истории подобно гигантской невидимой волне.

Это и в самом деле было настоящее людское море. Море из мужчин, женщин и детей, одетых в костюмы самых разнообразных расцветок, похожие на те, что носили когда-то альпийские крестьяне. Дети с визгом бегали друг за другом, женщины и мужчины либо оживленно беседовали, либо перебирали товары, красиво разложенные на наскоро сколоченных прилавках.

– Ежецеримониальная ярмарка, – старательно выговорила Фел, увлекая Элемроса прямо в людское море. – Ярмарка, которую организуют во время церемонии отражения. Можешь брать, что хочешь. Хозяева будут только рады.

– Без денег? – удивился Элемрос.

– Ну какие тут деньги? – улыбнулась Фел, ухватив с прилавка кусочек медовых сот. Стоявший неподалеку пасечник приподнял шляпу за уголок. – Отличный мед, хозяин… В этом городе живут только те, кто мечтает трудиться на своей земле и кормить себя и остальных. Они не берут в награду деньги, лишь благодарность за труд. Люди здесь не борются за жизнь, а просто живут.

Элемрос покачал головой.

– Мне бы было мало такой жизни, – задумчиво сказал он.

– Мне тоже, – Фелисия похлопала его по плечу. – Хорошо, что все люди разные. Иначе мир состоял бы из искателей приключений, а они никогда не смогли бы дать тебе такой изумительный мед.

Элемрос с Фелисией еще очень долго ходили от прилавка к прилавку, пробуя на вкус то копченый сыр, то свежайший творог, разумеется, не забывая искренне благодарить за угощение. Каждый раз они получали взамен сияющие глаза донельзя довольных трудяг. Ну и, конечно же, на десерт был шоколад. Фел протащила Элемроса по всем местам, где было выставлено хоть что-то с какао. Многие местные радостно приветствовали ее и наперебой предлагали свои изделия, так как большего ценителя, чем Фелисия, как подумалось Элемросу, трудно было найти.

Он наелся, напился и еще больше улучшил и без того дивное настроение.

Ощущение безудержного веселья подогревали всевозможные музыкальные коллективы, устраивавшие импровизированные выступления то тут, то там, без видимого порядка и очередности. Тем удивительнее был тот факт, что лившаяся отовсюду музыка не превращалась в ужасную какофонию, а оставляла исключительно приятное ощущение гармонии и веселья.

Элемрос поклонился, приглашая Фел на танец. Вообще-то он всегда стеснялся в таких ситуациях, как и положено подростку, однако в этом чудесном месте приглашение на танец было так же естественно, как вдох и выдох.

Они еще долго танцевали, хоть и довольно неумело, подпевали артистам, громко смеялись вместе с окружающими их людьми… и этот день, перед церемонией отражения, навсегда запомнился Элемросу, как один из самых чудесных, необыкновенных и счастливых.

На самом то деле это был САМЫЙ счастливый день в его жизни, но ему, разумеется, это было невдомек.

– Уф, – наконец сказала Фел, вытирая шоколадные усы. – Спасибо, я наелась, наплясалась и напелась на год вперед.

– А вот этого я не ожидал услышать, – ехидно сказал Элемрос. – Я про наелась.

Теперь уже Фел ткнула его пальцем в бок. Впрочем, без азарта.