VIP

ЛЕЖНЁВ. Это я уже понял.

МАРКОВ. Раз понял, давай разбираться. С самого начала. Ты утверждаешь, что Ирина Керженцева наняла тебя водителем к мужу, заранее зная, что ты согласишься на преднамеренное убийство Григория Вознюка. Так?

ЛЕЖНЁВ. Так. Она мне это предложила. Прямым текстом.

МАРКОВ. Не спеши, мы до этого дойдём. Почему ты решил, что она сделает тебе это предложение?

ЛЕЖНЁВ. Она знала об аварии, в которой погибла Люсьена Дюруа. В то время она жила в Париже и читала газеты, в них об этом случае много писали.

МАРКОВ. Она прямо сказала об этом?

ЛЕЖНЁВ. Не совсем. Намекнула.

МАРКОВ. Значит, это не факт, а только твои догадки? Правильно?

ЛЕЖНЁВ. Они подтвердились.

МАРКОВ. Опять спешишь. Зафиксируем сказанное. Тебе показалось, что Ирина Керженцева имеет на тебя какие-то планы, но утверждать этого ты не можешь. Так и запишем в протокол. Нет возражений?

ЛЕЖНЁВ. Пишите.

МАРКОВ. Мы начинаем лучше понимать друг друга. Идём дальше. Ты утверждаешь, что Ирина Керженцева предложила тебе устроить аварию на Ново-Рижском шоссе. Кто может подтвердить, что такой разговор действительно был, а не является плодом твоей фантазии?

ЛЕЖНЁВ. Никто. Разговор был без свидетелей. Такие разговоры всегда без свидетелей.

МАРКОВ. Значит, и это твоё заявление ничем не подкрепляется, кроме твоих слов? В протоколах допроса, проведенных следователем Молчановым, ты сказал, что этот предполагаемый разговор произошел наутро после бурной ночи в баре и ты был не вполне трезв? Сказал?

ЛЕЖНЁВ. Сказал. Так и было.

МАРКОВ. Записываю: «Находясь в то утро в состоянии не совсем адекватном из-за неумеренного употребления алкоголя, я допускаю, что никакого разговора вообще не было, а он был порождён моим нетрезвым сознанием».

ЛЕЖНЁВ. К чему вы ведёте?

МАРКОВ. А ты еще не понял? Вытаскиваю твою голову из петли. Твоя судьба меня не очень волнует, но я хочу уберечь наш суд от серьезной ошибки. Самооговор довольно часто встречается среди психически неуравновешенных натур. Таких, как ты.

ЛЕЖНЁВ. Вы считаете меня психопатом?

МАРКОВ. Ты и есть психопат. Живёшь в мире, рожденном твоим больным воображением. То, о чём мы сейчас говорим, это доказывает. Продолжим. Ты утверждаешь, что за некоторое время до аварии на Ново-Рижском шоссе ты обсудил с Ириной Керженцевой план намеченного преступления. Ты подробно изучил место происшествия, а она взялась организовать срочный вызов мужа.

ЛЕЖНЁВ. Так и было.

МАРКОВ. Кто может подтвердить, что такой разговор был? Никто, правильно?

ЛЕЖНЁВ. Почему никто? Есть такой человек. Ирина Керженцева.

МАРКОВ. Она сейчас вне пределов нашей досягаемости. Когда она окажется в России, мы её обязательно допросим. Ты уверен, что на очной ставке она подтвердит твои слова?

ЛЕЖНЁВ. Она не сумасшедшая. Будет всё отрицать.

МАРКОВ. Значит, что? Твоё слово против её слова. Кому поверит суд? Тебе? Очень сомневаюсь. Ты кто? Никто. А она дама с положением в обществе, хозяйка крупного медиахолдинга. Суд присяжных уже однажды полностью её оправдал. То же будет и на этот раз, если дело дойдёт до суда. Ты, Лежнёв, думай о себе. А она о себе сумеет позаботиться.

ЛЕЖНЁВ. Что же, по-вашему, произошло на Ново-Рижском шоссе?

МАРКОВ. Скажу. Следователь Молчанов консультировался с опытными водителями-испытателями на Дмитровском полигоне НАМИ. Они заявили, что специально такую аварию не может устроить никто. Разве что Шумахер. А ты не Шумахер. С этим, надеюсь, не будешь спорить? А произошло вот что. Ирина Керженцева почувствовала себя плохо и позвонила мужу. Он приказал тебе ехать в поселок как можно быстрее. На темном шоссе ты не справился с управлением и врезался в бульдозер. Сам не погиб только по счастливой случайности. Вот это и произошло. А про сговор забудь. Не было никакого сговора.

ЛЕЖНЁВ. Есть протоколы допросов, которые вёл следователь Молчанов. Там я подробно обо всём рассказал.

МАРКОВ. Следователь Молчанов увидел в твоём деле возможность сделать карьеру и вынудил тебя дать признательные показания. Он понесёт за это ответственность.

ЛЕЖНЁВ. Всё равно не проходит. Из Марселя я послал заявление в Генеральную прокуратуру России. В нём всё рассказал.

МАРКОВ. Я читал заявление. Твоё чистосердечное признание только на первый взгляд выглядит убедительно. Когда начинаешь разбираться, всё оказывается бредом. Почему ты его написал?

ЛЕЖНЁВ. Она знает. У нас с ней свои счёты.

МАРКОВ. Вот и объяснение. Ты оклеветал Ирину Керженцеву на почве личных неприязненных отношений. Ты с ней спал?

ЛЕЖНЁВ. Нет.

МАРКОВ. Не дала? Такому красавцу? Это очень обидно, как я тебя понимаю!

ЛЕЖНЁВ. Вы забыли еще об одном. За это дело она заплатила мне восемьсот тысяч евро. Как я объясню эти деньги?

МАРКОВ. Никак. Это твои коммерческие дела. Сумел кинуть неопытную женщину на бабки – радуйся. К нашему делу это никакого отношения не имеет. Ты всё понял, Лежнёв?

ЛЕЖНЁВ. Не всё. Чем это для меня кончится?

МАРКОВ. Ничем. Если будешь себя разумно вести. Дело закроют из-за отсутствия состава преступления, а тебя депортируют во Францию как нежелательного иностранца. Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки. Запомни то, о чём мы сегодня говорили. И стой на этом. На следующих допросах мы подробно пройдемся по каждому эпизоду. Будь здоров, Лежнёв. Контролер, уведите подследственного!..»

– Что же это такое, Михаил Юрьевич? – возмущенно спросил Игорь, когда Панкратов дочитал расшифровку. – Он же отмазывает Лежнёва! Самым нахальным образом!

– Не Лежнёва, – возразил Панкратов. – Он отмазывает Ирину Керженцеву. Почему? Пока не знаю, нужно разбираться.

Их разговор прервал телефонный звонок.

– Михаил Юрьевич, это Файберг, – прозвучал в трубке мужской голос. – Помните меня?

– Конечно, помню. Здравствуйте, Ефим Маркович.

– Нужно встретиться. По делу, которое вас интересовало. Интерес не пропал?

– Наоборот, возрос.

– Подходите через час в кафе на Тверской, где мы с вами разговаривали прошлый раз. Успеете?

– Вполне.

– До встречи!..