Кэш

– Одно время он входит в число самых богатых людей России. По версии журнала «Финансы». Не в первой десятке, но и не в последней.

– Как после гибели Гольцова изменилась ситуация в «Росинвесте»? Я имею в виду формы собственности.

– Никак. Акции по-прежнему в моем управлении. Это и есть причина, по которой я обратился к вам. Есть подозрения, что Георгий Гольцов не погиб.

– Вот как? – слегка оживился Панкратов. – Как он мог не погибнуть, если самолет разбился? Насколько я знаю, не спасся никто. Пассажиры и экипаж, восемьдесят восемь человек.

– Он не погиб, если не вылетел на этом самолете.

– Но он вылетел?

– По данным аэропорта «Домодедово» – да. Дежурная «Аэрофлот-Норда» опознала его по снимкам. Утверждает, что он зарегистрировал билет и прошел на посадку.

– Не сказал бы, что это свидетельство достоверное. Через нее проходят тысячи пассажиров.

– Но его запомнила. У него не было никакого багажа, даже кейса. И он производил впечатление человека не то чтобы растерянного, но не уверенного, что он делает то, что нужно. Его машина осталась на платной стоянке. Джип «Ниссан Террано», он любил большие машины. Только через месяц нам позвонили и попросили ее забрать.

– Как его опознали?

– Никак. Привезли в закрытом гробу, так и похоронили.

– Генетическая экспертиза?

– О чем вы говорите? Какая к черту генетическая экспертиза? Вы видели место катастрофы? Все вперемешку. Я даже не уверен, что в гробу были останки Георгия. Собрали с земли что было, сунули в цинк и дело с концом.

– Зачем он полетел в Пермь?

– Тоже загадка. Никаких дел в Перми у него не было. А если были, то я о них не знал. После лагеря он вел замкнутый образ жизни. Бывало, что в офисе не появлялся неделями. Это не всё, – продолжал Михеев. – С месяц назад, в годовщину его гибели, мы открыли на Ваганьковском кладбище его надгробье. Автор памятника – камнерез, некто Фрол, там его все знают. Пьянь, но очень талантливый. Позавчера он пришел ко мне и уверял, что разговаривал на могиле Гольцова с живым Гольцовым.

– Вы сами сказали – пьянь. Как ему верить?

– Я поверил. Почти. Он точно его описал. Клялся, что не мог ошибиться, потому что работал над памятником полгода и все время держал его образ в голове.

– Он пришел, чтобы рассказать вам об этом?

– Нет, тема возникла случайно. Он хотел, чтобы я заказал ему собственное надгробье.

– Серьезно? – удивился Панкратов. – Вы заказали?

– Я что, сумасшедший?

– Это всё?

– В общем, всё. Остальное мелочи, на уровне предчувствий. Вот, вдова не пришла на открытие памятника. Я сначала решил, что из-за наших отношений, они не были безоблачными. Но потом подумал: а если она знала, что Георгий жив?

– С родителями говорили? Они могли знать. Смерть сына для них удар, он не стал бы подвергать их такому потрясению.

– Он детдомовский. Отец погиб в Новочеркасске в 62-м году, когда расстреляли рабочих. Слышали про это?

– Что-то читал.

– Очень его эта история волновала. Он даже финансировал издание документальной книги про те события. Книга вышла в серии «Русские тайны». Называлась «Огонь на поражение». Не попадалась?

– Нет.

– Тогда Георгию было года два. Мать вскоре умерла, его отдали в детдом под Тверью. Это сейчас Тверь, а в те времена еще был Калинин.

Панкратов поднялся из кресла, сразу как бы потеряв свою грузность, постоял у окна, глядя, как мокрый снег покрывает крыши машин.

– Давайте определимся, – вернувшись к столу, предложил он. – Вы хотите, чтобы я нашел Гольцова, если он жив. Я вас правильно понял?

– Нет, – возразил Олег Николаевич. – Я хочу, чтобы вы установили, жив он или погиб. Абсолютно достоверно. От этого зависит, как мне вести бизнес.

– Если жив – что?

– Ничего. Он сам даст о себе знать.

– Вряд ли я смогу гарантировать абсолютную достоверность, – помедлив, заметил Панкратов.

– Вы сделает всё, что сможете. Этого достаточно. Мне рекомендовали вас как человека, который умеет работать.

– Не уверен, что мне стоит браться за это дело. Я предпочел бы чего попроще: защита от рейдеров, спор хозяйствующих субъектов. Сколько времени вы мне даете?

– Сколько понадобится. Я даже не спрашиваю, сколько стоит ваша работа.

– Можете спросить, я не делаю из этого тайны. Восемьсот долларов в день. Плюс накладные расходы.

– Какие?

– Мало ли. Разъезды, гостиницы. Может понадобиться наружное наблюдение или прослушка. Всё это не бесплатно. Прослушка только одного номера стоит тысячу долларов в день, наружка сто долларов в час на одного топтуна. А часто нужен не один. И не поторгуешься.

– Согласен, – решительно кивнул Олег Николаевич, достал из настенного сейфа три «котлеты» – десятитысячные пачки долларов в банковской упаковке и положил перед посетителем. – Аванс. Мы договорились?

– Вы умеете убеждать, – усмехнулся Панкратов и спрятал деньги в кейс.

Михеев взял с письменного стола тоненькую папку и протянул Панкратову:

– Здесь снимки Георгия и кое-какие материалы о нем. Что-то вроде объективки. Возможно, они вам помогут.

Попрощавшись с посетителем, посмотрел из окна, как Панкратов неторопливо выходит из офиса и садится в синий «фольксваген-пассат». Он был доволен, что уговорил его взяться за это дело. И одновременно ощущал некоторую неуверенность, как человек, вступающий на незнакомую землю. Кто его знает, какая гадюка может выползти из-под безобидной коряги!

III

«Гольцов Георгий Андреевич. Родился в 1960 году в г.Новочеркасск Ростовской области. Отец, Гольцов Андрей Григорьевич, 1934 года рождения, фрезеровщик Новочеркасского электровагоностроительного завода, погиб 2 июня 1962 года. Мать, Гольцова Таисия Ивановна, 1938 года рождения, медсестра, умерла в 1964 году. Некоторое время Георгий жил в многодетной семье дяди, родного брата отца, осужденного на 12 лет за участие в массовых беспорядках 1962 года и отбывавшего наказания в «Устимлаге». Материальное положение семьи было очень трудное, в возрасте пяти лет Георгий был помещен в калининский детский дом №24 для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, где прожил до окончания средней школы в 1977 году.

Адрес детского дома: г.Тверь, ул. Речная, 2.

1977 – 1982 – учеба в Московском инженерно-строительном институте им. Куйбышева.