Замолчало море

Взяв стакан она, казалось, исчезла на целую вечность. Бесконечность, заполненная ожиданием. Тюрьма.

Наконец она вышла, хотя не прошло и минуты. На этот раз она поставила керамический кувшин на крыльцо, рядом все тот же стакан.

? Не прихвати кувшин с собой, ? сказала девушка недовольно и захлопнула дверь.

Где-то внутри скрипуче застонала щеколда. Свет лился всю ночь. Рэй хотел уйти, даже когда утолил жажду. Несколько раз он различал в тени на земле её силуэт. Он не знал сколько времени просидел так ? в подобным местах оно растягивалось, пока не исчезало вовсе. Звезды на небе не имели власти отмерять секунды, только тысячелетия.

Сидя на крыльце, он уснул, глядя не на звезды, на этих стражников пустоты, не в даль, куда направлялся без цели, а на продолговатую тень девушки на земле.

Солнце застало его спящим. Какая-то мелкая букашка ползала по носу, перебираясь к губам. Сквозь сон Рэй смахнул её, и уже не сумел заснуть: через закрытые веки просачивался свет, жар той печи, что пылала где-то вдалеке, безразличная к человеческим проблемам. Как хорошо, подумал он, что солнце так далеко. Будь оно хоть на километр ближе… Бездумное, безвольное сердце, что дарило жизнь миллионам, а другим миллионам ? было песчинкой на ночном небе ? сейчас оно обжигало, покалывало глаза лучами-спицами. В воздухе пахло потом, пылью. Далекий ветер-странник приносил какие-то редкие запахи цветущих трав, не то чертополоха, не то можжевельника. Даже если и есть эти цветы, они далеко, решил Рэй. Дрем отпускал его из своих объятий, неохотно, как женщина расстается с любимым, провожая его в изгнание.

События прошлого дня теперь виделись сном. Что было в том сне? Дом. Вода. Девушка. Простые, оборванные слова, разрозненные образы, но каждый ? как веревка, за которую можно ухватится при падении.

? Эй ты! ? прозвучал громкий голос. ? Почему ты все ещё здесь?

Солнце исчезло. Рэй открыл слипшиеся от пыли глаза: она расцвела перед ним в этой мертвой пустоши. Тюльпан. Стройная, хрупкая, казалось, лишенная силы сопротивляться грубому миру, но отчего-то такая сильная над ним. Легкое, потрепанное платье развевалось бирюзовым флагом, парусом её невинности, непогрешимости; порой выхватывало силуэт бедер, талии… Ветер с трудом запускал свои пальцы в её волосы ? Рэй ощущал, как они обжигают его взгляд, манят, а следом оставляют нестерпимые ожоги на сердце. Густое пламя, вылитое из раскаленной меди. Но в то же время он слышал как они шелестели, мягкие и влажные, точно осенняя листва, какая ещё не успела опасть. Казалось, в них способна найти убежище мелкая птица, исчезнуть, потеряться…

Рэй и сам чувствовал что теряется в них; в волнах её платья, в обиженных, детских глазах лисицы. Настоящие перламутровые камни, дар моря.

Она ткнула его палкой.

? Ты живой вообще? Как ты говорил тебя зовут?

? Рэй, меня зовут Рэй. Я просто не смог уйти. Не было сил.

Окинула его взглядом. Сколько же красоты и недоверия таилось в нем. Испуганная лиса. Смотрела на его потрепанный не то балахон, не то куртку; на изношенные ботинки, на густую, заросшую голову.

? Ты издалека.

? Я не помню откуда вышел. Это было так дано…

Девушка смотрела с недоверием; точно животное, она принюхивалась к нему, пыталась узнать правду, опасность. Он поднялся с крыльца. Высушенное солнцем и ветром дерево пахло по-особенному. Запах был знакомым, даже родным.

? Просыпайся уже. Пойдем за едой.

Какое-то время они шли молча, по дну высохшего моря. Из-за соли все оно превратилось в одно большое зеркало; стояла невыносимая жара. Лучи не рассеивались, они отражались каждым крохотным кристаллом. Небо с самого утра было чистым, а оттого неумолимым к тучам, тени, дождю.

Рэй не знал сколько они прошли: в его голове дорога уже давно стала нескончаемой чередой шагов. Не знал он также куда они идут.

? Здесь было море, ? заговорила она. ? Ты и сам это понял.

Он кивнул. В жаре совершенно не хотелось открывать рот. Точно теплый воздух тогда сумел бы проникнуть внутрь ? это стало бы невыносимым.

? Оно было бескрайним. Ты даже и представить не можешь. Когда-то это место не вызывало жалости, скорби. Всюду резвилась рыба, по песчаному дну, стоило только зайти в воду, ползали крабы… У самого берега стояли рыбацкие деревни. Где-то там, далеко, на другом конце, даже остался заброшенный отель.

? Сейчас все это кажется невероятным, ? ответил Рэй. ? Ты давно живешь здесь?

Вдруг он остановился. Она обернулась.

? Я ведь не знаю твоего имени.

Впервые за утро её глаза улыбнулись. Море вокруг ожило ? все в них.

? Лирида. Спасибо что спросил.

Она двинулась дальше. Рэй догнал её, едва поспевая за шагом. Лирида будто бы плыла по песку; никакой тяжести в её походке ?детская непринужденность, легкость оторванного лепестка, июньского одуванчика. Он не дал бы ей больше шестнадцати в этом платье, хотя что-то внутри подсказывало, что Лирида куда старше.

? Почему я мог не спросить твоего имени? Разве люди могут общаться без имен?

? Могут, ? усмехнулась она. ? Рэй ведь не твое имя. Почему ты солгал?

? Откуда… Мне пришлось! ? он растерялся на мгновение, замешкался. ? Уже давно я не называл своего имени. Представляешь, забыл, ? с сожалением улыбнулся, будто извиняясь. ? Не знаю как так вышло. Наверное имена теряют силу, если их не произносить.

? Или не слышать…

? Или не слышать, да. Как ты не позабыла свое? Лирида… звучит… как бы…

? Как? ? она посмотрела на него игриво. ? Скажи, что ты слышишь в нем?

Рэй задумался. Лирида… Лирида…

? Я слышу журчание воды. Слышу, как Арго бороздит море, как Гомер, сидя на утесе, пишет свою поэму, ? тут Рэй осекся, ? прости, все это глупость.

? Нет-нет, это не глупость! Ты выбрал ужасное имя. Оно что-то значит для тебя? Кто этот человек ? Рэй? ? повторила вновь, так, что имя осталось недосказанным у неё на губах. ? Рэй…

Он остановился. Лирида, прошагав ещё с десяток метров, обернулась, а затем прошагала десять назад. Достала из сумки керамический кувшин с водой, протягивая Рэю.

? Спасибо… жара тут просто невыносимая. – Он жадно пил воду, точно с её рук. ? Рэй. Я не помню откуда взялось это имя. Когда-то давно, в детстве, я читал его книжки. Мне они очень нравились.

? О чем они были?

? О многом. О детстве, о любви, но больше всего мне запомнились рассказы о Марсе.

Она уронила взгляд в песок. Руки её обвили плечи, будто она могла замерзнуть здесь.

? Будь проклят этот Марс. Люди разрушили все, чтобы улететь на него, а теперь остались мы… Сколько эгоизма, сколько боли в его покорении. Как посмели они променять красоту морей, полей, лесов и синего неба на призрачную мечту о пустом, мертвом, безжизненном?

? А разве мы сейчас… ? замолчал ненадолго, ? не там же?

Лирида взглянула на небо, будто ища там ужасного красного монстра, который отобрал у Земли все человечество.

? Может и так. Не знаю… Пойдем дальше, нам осталось не больше часа пути.

Они шли. Каждый по своему, каждый ? к своим целям, воспоминаниям, страхам. Шли по остаткам былой жизни, что прежде бороздила это бескрайнее море. Как странно было понимать все это. Рэй смотрел на легкую походку, точно полет бабочки; смотрел на волосы, на спину, похожую на выточенное тем же морем прекрасное каменное изваяние. Она ? последняя жизнь. Её следы, как и мои, затеряются среди песков; дождь смоет их, ветер разнесет все то, что мы оставили здесь после себя. Даже её дом ? последний страж перед неминуемым забвением. Люди на Марсе, в то время как Земля получила не то шанс, не то проклятие освободиться. Тем охотнее Рэй принимал свою беспомощность перед Лиридой. Он просто шел, глядя на те следы, что она совсем недавно начала оставлять в его путешествии. Все оно истоптано, и каждый такой след, движение, взгляд, улыбка, ненависть ? все это запомнилось. Запомню ли я тебя, Лирида? Да. Запомню.

? Ты чего такой хмурый? Устал? Уже почти пришли, не умирай тут. Мы и десятка километров не прошли.

Рэй взглянул на неё. Жара едва касалась её лица. Оно оставалось прохладным, неподвластным солнцу.