Десятый сосед

– Отец ее избил, как узнал. Первый раз в жизни, говорит.

Мне ли не знать, что не первый. Просто раньше он бил ее по ногам, следы от пряжки долго не заживали, и она ходила в длинных юбках. Зато не так заметно, как руки или фингал под глазом.

– Нагуляла с каким-нибудь сопляком, который жениться обещал.

– Верка всегда была шлюшка. Помнишь, она на первую дискотеку пришла в юбке с таким разрезом… Все парни бегали смотреть.

– Ну мало ли кто с каким разрезом! У меня на выпускном, помнишь, какое декольте было? И ничего, через месяц замуж выхожу!

– Серьезно? Что ж ты молчала!

– Ну, у Верки кроме юбки были еще признаки.

– Конечно. Она все лето с парнями из строительного за гаражами курила. Мне мать запрещала за ней ходить.

Я спрятала горящее от злости лицо за журналом. Помню, как ты таскалась за нами, несмотря на запреты, а мы не знали, как от тебя отделаться. Но ты в итоге послушалась маму и вот – замуж выходишь. Все правильно сделала.

А мы не послушались. И промолчали.

Я молчу до сих пор.

Лес все ближе, и шепот его все громче.

Я иду как на казнь.

Те же осенние листья, едва прикрывающие жирную грязь.

Кружится голова.

– Ев, повернись тут, такое роскошное дерево на фоне!

Щелчок фотоаппарата, кружится голова.

Я оборачиваюсь – красное, как кровь, дерево позади меня. Как кровь.

– Ева? Улыбнись!

Я не улыбаюсь? Я… улыбаюсь.

Нет.

Я бегу по листьям, оскальзываясь.

– Ева, что с тобой?

– Все хорошо.

Он догнал меня, догнал, догнал.

Мне страшно, как никогда в жизни.

Щелчок.

Я делаю шаг вперед, наступаю на землю, под ногой хлюпает, и выплескивается фонтанчик грязной воды.

Покачиваюсь, чуть не падая.

Нельзя падать, испачкаю свитер.

Руки были все черные.

– Стой ровно, Ева! Это что – так сложно?

Я цепляюсь за землю, отталкиваюсь, но руки скользят.

– Покружись! Да не сейчас! Вот когда ветерок дует, листья падают, под ними покружись!

Он наваливается сверху, я выворачиваюсь и перекатываюсь по земле.

Так кружится голова. Можно я не буду больше кружиться, меня тошнит?

Страх помогает вырваться, ударить, ни на что не надеясь, отчаянно, бессмысленно.

– Ева? Ева! Ева?!

– А?

– Ты чего не откликаешься? Стоишь, выпала из реальности.

– Давай уйдем?

– Ты чего?

Он отпустил меня на мгновение, два, три, я рванулась изо всех сил, потянув мышцы, они болели две недели.

Я покачиваюсь, Олег едва успевает меня подхватить.

– Ты чего такая морально неустойчивая?

Споткнулась у самого края леса – испугалась так, что сердце чуть не выпрыгнуло из горло. Сейчас точно догонит!

Опираюсь на руку Олега:

– Давай уйдем?

Его рука мгновенно из поддерживающей становится жесткой, а сам он раздраженным:

– Ева, ты можешь нормально объяснить, чем тебе этот лес не нравится? Тут не водятся дикие звери, честное слово.