Только теперь я живу

Только теперь я живу
Аста Корнели

Травма и следующий за ней провал на судьбоносном первенстве приводят преуспевающую гимнастку Дарию Тургунову в кабинет психотерапевта. Застарелые обиды на прошлое, проблемы родом из детства сближают Дашу и ее врача Йохана. Она еще не знает, что на самом деле скрывается под личиной этого с виду добродушного человека. Роковое чувство разгорелось в груди Йохана с угрожающей силой. Сможет ли жених девушки Артур спасти ее от разочарования и опасности и при этом не подвергнуть самого себя риску? Какие ужасы могут прятаться за образом порядочности и показной филантропии?Оглянитесь, психопат – это не вампир, и он может жить рядом с вами.

Аста Корнели

Только теперь я живу

1

Звук конца. Хруст, треск, скрип. Ужасающие мысли в голове, а тело продолжает машинально выполнять натренированные элементы. Виктория Александровна, стоящая в углу трибуны, присела, как бы поддерживая Дарию Тургунову и уже издалека видя, что ученица пошатнулась на пируэте и не в силах закончить упражнение с лентой. Чемпионат России – отбор на европейское и мировое первенство. В Йохане тоже отозвалась та боль. Не физическая, а душевная, глубоко внутри все оборвалось, будто и не было прошлого и потраченного времени на сотворение идеала. Он сопереживал, он видел в ней живого человека, не жертву; ее, с хрупкой душой, недостаточно крепким духом для того, чтобы перебороть невзгоды, но сильным телом и удивительным магнетизмом. В русской гимнастике ты либо совершенство, либо никто. Он сидел далеко, но чувствовал ее, даже ни разу не видя Дариевых глаз на расстоянии вытянутой руки. Сегодня же пришел сюда с твердым намерением все изменить, а случай сам решил за всех.

– Даша, ты чувствуешь ногу? Какими были ощущения, когда приземлялась? —Тренер сохраняла спокойствие, не замечая Йохана, успевшего считать потрясение на ее лице.

Дария молчала, так как знала, к чему привела эта неосмотрительность – выходить на ковер, да еще в многоборье, не сообщив об утреннем недомогании, и, как следствие, утратив равновесие из-за головокружения.

И теперь, спустя два месяца без движения она видела себя во сне повешенной на злосчастной ленте. Все эти годы жила спортом и потеряла за один день надежду на воплощение мечты, а значит, и себя. Уже восемнадцать. Теперь только тренерство или университет по специальности, какую она бы никогда не выбрала.

– Прошу, уйди, Артур! Никогда впредь не говори мне этого. Будь оно все проклято! – Даша швыряла фрукты с прикроватной тумбочки, а Артур лишь осмелился предложить ей вариант, от которого, он полагал, она не откажется. Но он ее плохо знал. Работать в его спортивной школе? Преподавать детям? Чтобы чаще быть рядом с ним? Ему двадцать шесть, и он осознанно подводит ее к мысли о замужестве, но ее карьера только началась. Как она боролась хоть что-то доказать всем! И что теперь? Конкурентки посмеются над тщетностью проделанной работы, а через год ее никто не вспомнит.

Они познакомились на турнире в Подмосковье год назад. Тогда Дария была совсем неопытна и, завидев симпатичного тренера, для себя решила, что он станет ее первым и единственным возлюбленным и мужчиной всей ее жизни, так же связанным со спортом, как и она. На тот момент она в самом деле хотела замуж, но последние события изменили ее целиком.

Ежедневно она винила всех в случившемся, и Артуру доставалось больше остальных, но он неудержимо был очарован ею – перед ним сидела все та же милая капризная девчушка, но уже с разбитым сердцем. Видя истерики, вопли, слыша проклятия и ругань, он ни на минуту не захотел оставить ее. Родители Даши, единожды справившись о ее самочувствии, с головой утонули в делах на другом конце мира, как было и до трагедии их дочери. Видеосвязь то и дело обрывалась, но они наконец нашли в себе силы поговорить.

– Дашенька, не делай Артуру больно. Не теряй хороших людей, ведь… – Валерия в замешательстве терла лоб, не зная, как поддержать дочь, и раздраженно позвала мужа.

– Ведь у тебя нет друзей, кроме него? О, спасибо, мама, что не закончила свою мысль и дала мне понять, чего я стою.

– Прекрати, Даша! Я хочу, чтобы ты начала ценить то, что имеешь.

– А вы меня ценили? Хоть раз в жизни ты пришла, когда вы были мне так нужны с папой? Бабушка мне все уши изъездила, как вы работаете в поте лица и что за благословение снизошло, когда вас позвали в эту чертову Америку.

– Мы до сих пор не поднимали эту тему, но я выскажусь. Ты, родная, упиралась как могла. Мы не хотели отнимать у тебя мечту и отрывать от спортивной школы. Ты подавала такие надежды!

– Ну да, сейчас-то не подаю…

– Даша!

– Окей, в США я не хотела, но и вам не обязательно было чуть что срываться туда на целый год, а после так и вообще на два, теперь вот навсегда, и звонить мне раз за неделю. Я же скучала и выплакала все слезы, когда бабушка прятала от меня батончики без сахара. Я так злилась, ведь они же были без сахара, мама…

У Валерии в глазах стояли слезы впервые за несколько месяцев. Она взяла за руку Егора, отца дочери, и трясущимися пальцами гладила манжету его рубашки. Они переглянулись – настало время сказать.

– Милая, у нас с мамой для тебя новость. Мы ждем ребеночка.

Даша отчего-то не удивилась, даже ни один мускул на лице не дрогнул. Она поздравила родителей, пожелала счастливого нового года, выдавила скупую улыбку и отключилась, пожаловавшись, что очень устала.

Артур прижался к ее щеке, задержавшись на минуту так близко, как уже давно желал, и поцеловал ее шею.

– Артур, не сегодня. Что за день! Я просто хочу спать.

Он послушно выключил свет и ушел в гостиную читать книгу. Артур перечитывал одно и то же, хмурясь, что не мог сосредоточиться, ведь он должен ей ответить по прошествии еще двух месяцев, а точнее в начале марта, когда Даша сможет приступить к тренировкам, но весь ужас заключался в том, что это не представлялось возможным. Ее кость уже ломалась, и если позволить продолжать давать ей нагрузку ранее чем через полгода, то неизвестно, во что это выльется. А через год главные старты.

Артуру и Даше в их окружении многие завидовали. Те, кто видел влюбленных вместе, злобно перешептывались насчет их разницы в возрасте, хотя это было сущей ерундой для большинства и тем более для них обоих. Кто-то клеветал на парня, что он совратил хорошенькую гимнастку, а поклонницы из числа малолетних учениц, ревновавшие его друг к другу, нашли повод сплотиться и разносить грязные сплетни в социальных сетях. Но ни у кого не хватило сил разбить эту пару. Любовь вспыхнула мгновенно, и они молниеносно признались друг другу в возникшей симпатии. Виктория Александровна была не в восторге. Роман на пороге важных соревнований – событие сродни травме. Любовь полностью захватывает, в особенности если она первая, не оставляя сил на изнурительные тренировки и затуманивая голову. Однако узнав, что избранник Даши – Артур Астахов, она немного успокоилась, пусть дурное предчувствие и не покидало ее опытную интуицию. Его обаяние и тренерская целеустремленность уверили Викторию в чистоте намерений Артура. Он отдавал себе отчет в происходящем и на первых порах, и после года знакомства. Даша сохраняла голову трезвой благодаря Виктории Александровне, бранившей ее за утаивание коробки конфет и умышленно сводящей все к вине Артура, – в следующий раз девочка не даст выставить любимого человека в дурном свете и фигуру сбережет. Она знала, каково ей без родителей, обожала ее как мать, но не имела права уступать, закаляя в любимице характер.

Отношения Артура и Даши стали олицетворением идеальной любви из сказки. После рабочего дня он приезжал во дворец спорта, школу Даши, целовал руку Виктории Александровны и встречал любимую скромным приветственным жестом пальцев правой руки. Они ужинали, он отвозил ее домой, где их ждала бабушка Даши, а позже Артур с любимой перебрались в пустующий родительский дом, который до этого сдавали в аренду. Он оборудовал девушке комнату для хореографии, где они вместе занимались утренней йогой и где он не раз мечтал заняться с ней любовью. Виктория Александровна, правда, была приверженицей антинаучной теории о том, что спортсменке нежелательно лишаться невинности до двадцати лет, поскольку это отразится на развитии ее тела. Вероятно, она знала лучше истинные причины, но предпочитала пугать впечатлительных девочек именно этой укоренившейся байкой. «Преступниц» она недолюбливала и не прощала им того, разве что среди них оказывались особенно талантливые. И Артур безропотно подчинялся, находя лазейки. Он был рад, что его Дария, по крайней мере, не прячется по туалетам и раздевалкам с одноклассницами или, того хуже, не ласкает втихаря волейболистов в обеденные перерывы.

На исходе последнего дня зимы все открылось. Даша билась в рыданиях, с остервенением руша все, что напоминало ей о спорте.

Почуяв неладное, Артур круглосуточно оставался дома, временно перепоручив свои обязанности коллеге и связываясь с учениками онлайн. Чутье не подвело. Вот только проконтролировать ситуацию Артуру не удалось. Даша наглоталась таблеток и лежала на кровати, раскинув руки в стороны, одетая в соревновательный купальник, расшитый сверкающими стразами, и замотанная в розовую ленту. В руке она держала смятый лист бумаги, где написала, что любит Артура и бабулю, но она их недостойна, и прочие ужасные вещи. Она боялась и осторожничала, полагаясь на судьбу, делала это не для демонстрации как многие подростки; просто напряжение достигло пика и Даша опустила руки. Так девушка безмолвно молила о помощи. Эта попытка суицида стала последней каплей терпения Артура.

В тот же день он набрал номер Виктории Александровны.

– Удивительное дело. У нее всегда была железная выдержка.

– Ну на этот раз она уже не смогла держать в себе накопившиеся чувства. Моя вина тоже есть. Я ждал от нее того, чего хотел сам. Мы так мало общались за эти пять месяцев. Работа, карьера, вечная гонка… я почти потерял Дашу и сейчас теряю, пытаясь затащить в пузырь своего образа жизни. Виктория, прошу вас как друга, посоветуйте хорошего специалиста. У вас же имеется штатный психотерапевт?

Виктория плакала, сидя напротив Артура, с болью внимая каждому его слову. Рассказ давался молодому мужчине непросто, и Артур ковырял мозоли на руках, чтобы не дать волю своим слезам. У Даши снова срыв. Она сожгла все награды, выбросила ноутбук, телефон и фотографии с крыши дома. Виктория ахнула.

– Она не хочет держать связь с друзьями, она устала отвечать на одни и те же вопросы. Они ранят ее. Я знаю, она была всю жизнь честна перед собой и другими. Как она сможет делать вид, что справляется?

– Дорогой мой, я знаю, к кому обратиться.

2

Йохан Айзек навсегда отрекся от своего детского прошлого. Он бежал от него. Бежал в страну своих грез. Сменил имя, историю своего рождения; он жил не во лжи, но в пузыре своей безопасной новой жизни. Воспоминания не душили его во время учебы в колледже. Студент Гарварда. Да что там, неродившийся выпускник! Поддавшись соблазну наживы и в какой-то мере желанию отомстить, в один день он не вернулся в обитель знаний.

Так просто было свернуть на путь, выстланный кровью и слезами, и таким сладостным казалось удовлетворение, даже если спустя пять лет жизни в США приходится возвращаться на родину и притворяться нормальным, вливаясь в общество и в результате перейдя на «ты» с успехом и признанием.

Молодому человеку хватило заработанного, чтобы открыть психотерапевтическую практику в самом сердце Москвы. Сначала дела шли из рук вон плохо. Йохану стоило больших трудов даже встать с постели в нелюбимом городе, городе-предателе, где его оскорбила сама жизнь, поселив малыша в занюханном приюте, без теплой еды, без заботливых рук матери. Лишь в тринадцать лет его взяла на воспитание женщина-инвалид, от которой тоже все отказались, но Йохан смог полюбить ее, хотя видеть чужую беспомощность и увечья ему не хотелось, и мальчик часто не ночевал дома. Потом, года через три, у приемной матери появился мужчина, и тут юношу начала точить ревность. Он возненавидел ее. Изменники, вокруг одни обманщики.

В Америке он узнал по электронной почте, что отчим умер, и ничего не ощутил.

Теперь же небоскреб ОКО в «Москва-Сити» ничем не напоминал ему старый дом – ни приют, ни квартира новой семьи, ни американская комнатка не шли в сравнение с апартаментами на восьмидесятом этаже Южной башни и офисом на пятнадцатом. Но все равно непросто было заканчивать дела, поскольку руки тянулись к прежнему ремеслу. Однако раз велено ждать, Йохан согласен ждать. Неосознанно его начало влечь к учебникам, он спокойно доучился и в итоге принял настоящее. Свет в конце туннеля влек его. Он был готов обжечься об этот свет, даже быть сожженным дотла. И чуть не сгорел.

На прием однажды пришла девушка. Чем она его покорила, он сразу не понял, ведь он влюбился. И это его могло погубить, в чем Йохан оказался бесповоротно уверен. А может, ничего страшного, если дать слабину и полюбить? Он поддался и был намерен завоевать ее. Но она ему отказала, еще и грозилась судом. И как он сразу не проверил, что у нее шведское гражданство? Этой пощечины от судьбы он не готов был простить.

Все чаще и чаще на сеансах он начинал применять гипноз. Этим он хоть как-то мог обеспечить себе расположение пациенток. Но отчего он не чувствует азарта? Они были для него просто жертвами психологических игр, уловок, марионетками, на которых он оттачивал свои навыки. Каждая девица наподобие той шведки не давала ему покоя и выбивала из ритма нормальной жизни. «Почему я не могу просто работать, не вовлекаясь эмоционально?» – сокрушался Йохан.

В тридцать пять, глядя на себя и свою пробивающуюся седину, он уже отчаялся и подумывал свести счеты с жизнью, что, конечно, ему было смешно представить: разве так он должен отомстить жизни?

Он отказался от пациентов-женщин и отдался настоящей работе, стал жить работой, разрываясь между теневым бизнесом и своей практикой.

И вот его вновь звал свет. Йохан понял, что до сих пор не нашел верный путь, а череда ошибок должна была когда-нибудь закончиться. Лишь бы это была не любовь. Только бы не любовь оказалась тем светом.

Он рассекал Новый Арбат на черном Mercedes-Benz GLE с закрытыми глазами и рефлекторно притормозил на светофоре; лениво обвел глазами полуденную панораму в красках октября, как вдруг увидел ее, на ходу застегивающую пальто и пробегающую белым лебедем мимо его машины. Нагруженная картонными пакетами с покупками она нырнула в такси. Йохан рванул следом. Встав в пробке, он чуть было не потерял ее, потому как девушка вышла из авто и засеменила дальше, еле справляясь с уловом своего шопинга. Он бы хотел помочь ей, но это противоречило самому замыслу. Более того, припарковаться было негде. Однако увидев, что незнакомка направляется ко входу в метро, Йохан не раздумывая выехал на тротуар, бросил свою машину на произвол эвакуатора и последовал за ней. Спустившись в подземку, он проехал до станции Семеновской, и они вышли к дому, в котором располагался центр художественной и спортивной гимнастики.

Дошагав до угла здания, он более не сомневался, что она там задержится до вечера: пряди цвета пшеничного блонда, волосок к волоску, предусмотрительно зачесаны в высокий пучок. Он еще раз обернулся и сердце сжалось: приняв пакеты из ее уставших рук, руки молодого человека коснулись ее спины, а потом он поцеловал ее за ухом, выронив один сверток, из которого выпали детские вещи, спортивные предметы и снаряды для художественной гимнастики. (Йохан словил флешбэк: пустой зал, разбросанные детские вещи и инвентарь, который больше не понадобится несчастным.)

Йохан расслышал, как блондинка тихо шепнула парню: «Я купила все, что ты просил», и подарила ему самую преданную улыбку, получив в ответ его благодарственный поцелуй. «Как ты меня выручила, любимая». Йохан потер область сердца, ощутив болезненный укол. Удостоверившись, что девушка вошла внутрь, он помчал туда, где покинул свой автомобиль, чтобы вернуться сюда снова.