Фокусник

– Это и без нас скажут.

– А если нет?

– Ну давай, звони, – огрызнулась я на в общем-то ни в чем не повинную Яну.

Она достала телефон, и у меня снова бешено заколотилось сердце. Но Яна позвонила Владу.

– Зай, – сказала она, – Забери меня, пожалуйста.

Я с ужасом поняла, что звонить мне было некому.

9. Фокус

Джонни выжил и даже не попал в больницу.

Лето неумолимо приближалось. Вардан больше не злился. Он постоянно находился на грани воплей.

– Мне надо отсюда… Я еду в Брайтон, – объявил он однажды утром.

– Круто, – согласился Влад.

– Я не отпущу тебя одного, – неожиданно решительно сказала я.

– Не что? – Ужаснулся Вардан.

Но все-таки мы поехали вместе.

Погода выдалась не по-весеннему скучная и нескладная. Небо от края до края было выстлано неопрятными облаками. Казалось, что весь город сидит внутри пыльной коробки, набитой грязной старой ватой. Несмотря на пронизывающий северный ветер было тяжело дышать. Голова беспрерывно кружилась и ныла, тошнота и муть висели в воздухе, навязчивые и почти осязаемые. То и дело снова начинало моросить. Мы спустились по улочке к морю. По виду домов можно было издалека угадать, обитаемы ли они. Те, что поаккуратнее, неизменно стояли с закрытыми ставнями, дожидаясь своих летних обитателей. Попроще и понеряшливей выглядели куда более обжитыми.

Я ни разу не была в Брайтоне в плохую погоду. Было пусто и тихо, как будто весь город вымер. Ветер живописно и уныло бросал от изгороди к изгороди скомканные обертки из-под жареной рыбы, сочащиеся жиром, бумажки для самокруток и пустые бутылки. Мы шли рядом в душном молчании, как будто закутанные в тяжелое жаркое одеяло.

На пляже стало как будто легче. Вардан шагал, сосредоточено глядя под ноги. Он пинал песок, ветер подхватывал пыль и расстилал перед ним как ковер.

– Вечная драма. Мы все немного меняем направление ветра. Мы все немного меняем жизнь.

– Это вдохновляет, – с готовностью поддержала я намечавшийся разговор.

– Нет, – отрезал Вардан.

Мы решили переночевать в одном из простеньких отелей на берегу, из тех, в которых за скромным названием «B&B» прячется буржуазное мещанство и обывательский уют. Мы вошли в стеклянные двери, и на нас как по команде обернулись все, кто находился в холле. Неизменный бойкий индиец за стойкой, пара пенсионеров в креслах у окна и пожилой приветливый англичанин лет шестидесяти, вероятно, хозяин.

Я вдруг смутилась, представив, как мы выглядим со стороны. Мои короткие ярко-рыжие волосы, скомканные до неприличия кеды, тяжелая сумка через плечо, пачка сигарет, торчащая из кармана, мой странный говор и обгрызенные ногти, все это было категорически, тотально не к месту. На Вардана попросту было страшно взглянуть. Он выглядел как зомби, как ходячий мертвец. К тому же от нас разило марихуаной.

– Hello there, – сказал хозяин, приветливо, пусть и несколько фальшиво улыбнувшись.

Я напряглась и неожиданно поняла, что не могу сказать ни слова.

Вардан тоже молчал. Тишина становилась катастрофически неудобной.

– Can I help? – Спросил дедок.

– Я подхватил грипп, – ответил Вардан по-русски.

Я уставилась на него.

– Что?

– I’m afraid I’m down with flu – членораздельно повторил Вардан, вперившись в глаза гостеприимного англичанина.

Тот моргнул и не задумываясь выпалил:

– Oh I’m so sorry to hear that.

– Видишь, – обратился ко мне Вардан, – у них эти фразы на кончиках пальцев, они как запрограммированные роботы, ты им А, они тебе Б, неизменное грёбаное Б.

Я почувствовала, что мучительно краснею.

– Ты что, боишься его? – Спросил Вардан.

– Нет конечно.

– Тогда толкни его.

– В смысле?

– В прямом, толкни его, он старенький, он не даст сдачи.

– Ты издеваешься?

– А ты?

Хозяин растерянно переводил взгляд с меня на Вардана и обратно, пытаясь, видимо, вникнуть в смысл нашего разговора.

– Мы не уйдем отсюда, пока ты не пнёшь этого старого засранца.

– Я не собираюсь его пинать! – Возразила я, начиная всерьез пугаться.

– Тогда я нассу на пол.

– Что?

– Писать. На пол. Я. Сейчас.

– Да пожалуйста.

Я скрестила руки на груди и сделала невозмутимое лицо.

Вардан расстегнул ширинку. Англичанин заволновался. Я отчетливо почувствовала оттенок своего лица – оно было багровым.