Идеал. История о любви и жестокости

Впрочем, есть и плюсы в моей жизни. Мать знает, что я отлично учусь и доверяет мне. Доверяет это значит, что я могу до поздна дома заниматься своими делами, мать то на работе.

Только ночью я заканчиваю борьбу с домашкой, а матери все еще нет. Не хочется верить, что когда-нибудь мне придется так же…

У нас в глубинке все еще социальные роли раздаются по принципу «девочка должна». И я тоже по мнению многочисленных родственников и маминых подруг должна думать о мальчиках, красиво краситься, чтобы им нравиться, не дружить с ними (о, как бы обрушилось их мировоззрение, если бы они узнали о нашей просто дружбе с Лекой) и непременно я должна родить ребенка, чтобы, как моя мать пахать на него днями и ночами, отказаться от своей жизни ради непонятного счастья держать в руках это. Я не имею ничего против детей, для кого-то это, действительно, большое счастье, но ведь рожать их стоило бы не потому что надо, не потому что какая-то твм тетя Люба сказала, а потому что ты готов к этому, потому что ты уверен в себе и в человеке, которого ты любишь.

Для них это все детский бред. Выскочить, по их мнению, надо за кого-нибудь, не важно за кого, кто возьмет, и рожать. Можешь ты или нет – рожать. А потом жаловаться на жизнь, на тупых детей, на их тупые жизненные взгляды.

Спрашивается – а кто заставлял?

У меня на жизнь немного другие планы.

Что до Марата, так иллюзий я не питаю. Он даже не посмотрит в мою сторону никогда, и, может, это чувство скоро пройдет.

После тяжелого rendez-vous с уроками мне захотелось пить. В холодильнике была минералка. Иду в темную кухню. Открываю холодную белую дверцу, меня озаряет светом внутренней лампы. Но в холодильнике не только минералка.

Опять.

Я ем.

Ненавижу себя! Но я действую по привычной схеме.

Лёка

Утро застало меня за уроками. Свет скромно залился в комнату. И тут с меня словно сбрасывают кандалы. Я подхожу к окну и одним движением распахиваю окно. Свежий, леденящий осенний воздух обдает лицо, наполняет легкие. Ветер шевелит желтую листву и радует меня, будто рассказывает мне одному важную тайну. Как хорошо!

Несмотря на головную боль, я рад. Успеваю принять прохладный душ и собрать сумку. Если буду готовить завтрак – опоздаю. Когда я выхожу, мать и отец еще спят, поэтому я стараюсь не шуметь, открывая и закрывая дверь. Что меня ждет сегодня? Не знаю. Хотелось бы верить, что день подарит мне хоть немного радости. По крайней мере, это утро показало мне, как хорошо жить. Вчера я страшно устал от жизни, а сегодня вдруг почувствовал, как она коснулась меня нежными прохладными руками. Уже холодает, лужи за ночь успевают покрыться тонким стеклом. Что мне сейчас нужно, так это музыка.

Нет, не K-pop, не думайте, что я чокнутый фанат, который слушает только «азиатов своих» и забыл нормальную речь. K-pop – это скорее классное шоу, яркие и сочные клипы, нестандартная внешность певцов. Я могу послушать и русские песни, и именно сейчас мне больше хочется послушать «Осень» ДДТ.

Ритм песни заставляет меня идти быстрее. Вот я уже вливаюсь в поток других школьников. В раздевалке как всегда толкучка. вахтерша оттянула какого-то шкета из-за того, что пришел без сменки. Начальная школа носилась, втыкаясь иногда в других школьников, дежурные немного упорядочивали движение, но все равно школа кишела, как муравейник.

Отключаю музыку, переодеваю обувь и пытаюсь продраться к кабинету, Ира уже стоит в коридоре рядом с ним. Пришли еще двое человек из нашего класса, они общались, а Ира повторяла домашку по учебнику.

– Привет Ир, – говорю я.

– Привет.

– Ты… Ты как?

– Замечательно. Лучше бы повторил устный ответ по Лермонтову.

– Я все помню, – тихо говорю я, но следую совету – Ира, явно, не настроена на разговор.

Литература была отрадой в моей тяжелой школьной жизни. Я все понимал, и ответы на уроках не составляли для меня большого труда. И более того, мне, действительно, было интересно.

Сегодня вообще прекрасное расписание: литература, русский, два мхк, обществознание и только напоследок пережить матан. Но всего один. Это не так страшно.

Одноклассники начинают прибегать, они наступают и наступают. Последними, буквально за две минуты до звонка, приходят мои вчерашние угнетатели, все кроме него.

Лев заходит в коридор с видом царя с распухшим носом, бросает насмешливый взгляд, это значит, что сегодня меня снова начнут бить.

– Эй, пидор, – кричит он мне, – раньше порнографию на страницах журналов прятали от всех и от вся, а ты смелый, таскаешь эту гадость на портфеле.

Все вокруг смеются.

Он подходит и срывает значок BTS с моего портфеля.

– Скажи-ка мне, любитель радужных азиатов, часто ли тебе удается подрочить на них в школе?

Степан подхватил тему Льва и, ткнув меня локтем в грудь, прошептал мне на ухо:

– Кто твой любимчик? Ты представляешь его по ночам?

– Извращенец, – шиплю я.

За это получаю сильный удар в живот.

Все молчат. Одни смеются в кулак, другие делают вид, что ничего не происходит и смотрят в учебники.

– Поговорим еще, – скалится Лев.

За минуту до звонка учительница открывает кабинет.

Это было моим спасением. Я последним вползаю в кабинет и сажусь за первую прату рядом с Ирой.

– Ответишь сегодня, Леша? – тихонько спрашивает, улыбаясь, учительница.

Я лишь киваю.

Тут дверь резко хлопает, со со звонком в класс заходит Марат. Все в животе сжимается. Он проходит на свое место, механически здороваясь на ходу.

– Ладно, допустим, сегодня не опоздал, но в следующий раз приходи пораньше, – говорит учительница.

– Обязательно, – бросает Марат.

Мне нравится Александра Васильевна. У нее невероятно красивые руки, хоть уже сморщенные, но до сих пор выразительные. Несмотря на большой возраст, она выглядит невероятно. Естественно элегантные движения заставляют меня смотреть на нее весь урок, слушать. Мне нравится легкость ее общения с нами.

На уроке я хорошо отвечаю на вопросы, Александра Васильевна хвалит меня. День начинает улыбаться мне. Может, мне повезет.

Марат

Может, мне повезет. На перемене Лев подходит ко мне. Мы идем под лестницу на первом этаже. Степан идет за нами, как послушная собачонка.

– А тебе чего? Это наш разговор, – говорит Лев.

– Кто знает, чего вы задумали. Кто-то же должен быть рядом, на шухере хоть, а то Тому дела ни до чего нет.

Так Степан остался с нами.