Куда бежишь?

Мимо прогромыхала огромная махина.

– Мусорная машина, – выдохнул Пес. – Она открывает свою мусорную пасть и пожирает все, что у нее на пути.

Пес никак не мог отдышаться.

– Что, испугался? – усмехнулся Пес. – Правильно испугался. Тебя как зовут?

У него в роду точно были терьеры. На лбу собрались складки и мрачные морщины. Но морда была наивная.

– Чингисхан, – ответил я. – Симка звала меня Чижик.

Получилось как-то несерьезно.

– Чиииижик, – протянул он. – Кто такая Симка?

– Симка – это… Симка.

– Понятно, – он мотнул головой. – И куда ты бежишь?

– На дачу.

– Что такое дача?

– Дача – это… дача.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – обозлился я.

– Бежишь на дачу без Симки. Так куда ты бежишь?

Куда я бежал? Я даже не знал, где эта дача. Может, она исчезла, как только мы уехали? Тогда, наверное, надо вернуться туда, откуда я убежал. А откуда я убежал?

– Надо поесть, – деловито сказал Пес. – Идем.

И мы пошли.

Фонарщик

– То есть ты убежал из-за орхидей? – расспрашивал меня по дороге новый знакомый.

Что я мог ему сказать? Не из-за орхидей.

Хотя и из-за орхидей.

– А блохи остались? – деловито спросил мой спутник. – Хочешь, возьми моих.

И захохотал.

Не люблю, когда надо мной смеются.

– А тебя-то как зовут? – спросил я.

– Фонарщик.

– Почему Фонарщик?

– Долгая история. Надо поесть.

Мы отправились к магазину.

– Еду забирают из магазинов и переправляют в дома, – учил меня Фонарщик. – Так вот. Надо, чтобы еда изменила направление и свернула к нам.

– Отличный план. Но как?!

Мы договорились, что уж это мы как-нибудь решим на месте. И вот мы стояли у дверей большого магазина. Двери открывались и закрывались.

Из магазина выходили люди с пакетами, люди с тележками. Пакеты пахли. Сметана, мясо, колбаса, ух… от голода сводило живот. Иногда тележки проезжали так близко, что я мог составить меню из того, что было в пакетах. На первое – мясо, на второе – тоже можно мясо, и на третье – мясо. А можно все сразу на первое.

Фонарщик смотрел в глаза проходящим. Он смотрел так, что людям становилось неудобно под его взглядом. Если люди что-то ели, то еда застревала в горле, и они ее спешно выкидывали. А Фонарщик бросался подбирать.

А что было делать мне?

Попробовал тоже смотреть. Но люди проходили так быстро, что я не успевал сосредоточиться.

Вдруг мне пришло в голову: «А что если еду позвать?»

Мимо как раз ехала огромная коляска с множеством запахов – и мясо, и колбаса. Сильнее всего был запах рыбы. Хозяин толкал тележку с трудом. Пакеты свешивались во все стороны и даже лежали на нижней полке.

Я сосредоточился и позвал: «Сюда, ко мне, идите ко мне».

Пакеты меня совсем не слушались. Но я все равно приговаривал: «Сюда, ко мне!»

Вдруг один из пакетов подпрыгнул. Я решил, что показалось. Но пакет подпрыгнул снова. Я пошел за коляской, непрерывно глядя на пакет и повторяя: «Иди ко мне, ко мне!»

Пакет подпрыгнул в третий раз. Дядька как раз толкнул коляску, и пакет соскользнул и шлепнулся на асфальт. Дядька ничего не заметил.

Я был очень благодарен этому пакету, даже несмотря на то, что он пах рыбой. Я потрогал его. Пакет возмущенно запрыгал по дороге. В пакете явно была рыба. Я попытался сквозь пакет взять ее аккуратно, но рыба задергалась и шлепнула меня по морде. Я попытался взять ее снова и снова получил по морде. Тут я разозлился и куснул ее. Рыба в ответ стала драться и брыкаться. Я вцепился в нее со всей силой.

Издалека я видел, что дядька обнаружил пропажу и пошел ее искать в магазин. Но рыбина уже уплывала.

Я оттащил ее подальше. Осталось придумать, что с ней делать.

Тут появился Фонарщик. Я чуть отошел, с гордостью показывая ему свой улов.

– Есть живую тварь? – поморщился Фонарщик.

Я никак не ожидал от него такой сентиментальности.