Гвинпин и Оливка

Не ръшаюсь думать, что Вы сомнъваетесь въ моей безграничной къ Вамъ преданности и въ томъ глубочайшемъ почтенiи, съ которымъ имъетъ честь быть

Вашимъ покорнъйшимъ слугою,…Гвинпин.., подъарок прiлагаетъся.

«Опять чушь! Мешать заявление с поздравлением! Ну кто так делает?» – подумала она. Но вслух, с намёком поглядывая на часы, спросила другое:

– Это всё?

Конечно, она знала, что это ещё не всё. Видела, что пакет с подарками не пуст. Но она не хотела, чтобы Гвинпин расслабился, рассыпался долгими витиеватыми словесами. «Пусть держит себя в тонусе!» – подумала она. Заявление-поздравление вместе с файлом она положила слева от себя, придавила своей сумочкой, чтобы случайный ветер не унёс его. Теперь ни справа, где была розочка, ни слева рядом с ней сесть было нельзя.

– Нет, конечно, – ответил Евгений и достал новый файл с небольшой красочной картонкой. – Приглашение на губернаторский новогодний бал. Костюмированный. На два лица.

Танцевать Оливка очень любила. Балы, праздничная атмосфера, живая музыка, кавалеры, чувствовать, что ты словно попала в прошлый век!.. Это ей очень нравилось.

– Беру! – она буквально вырвала из рук Евгения файлик с заветной картонкой.

– Но-о, – запнулся он. – Там… костюмированный! Бал. На два лица.

Ольга улыбнулась. Загадочно, очаровательно. Она так умела. Его мысли были для неё открытой книгой… Она лукаво наклонила голову.

– Ты рассчитываешь, – легонько поглаживая свою коленку, спросила она. – Что я пойду с тобой? Нет.

Вот так и надо, пожёстче, как и советовала ей подруга. Повторяй себе каждое утро:

– Я не хочу, что бы он слюнявил меня всю жизнь! Этого не будет! Хозяйка своей жизни – я!

Виолетта

В окно снежинки залетают…

Бело на улице! Степенно!

И метроном часов надменных

бесстрастно сердце выжигает…

Тик-так, переживания!

Тик-так, воспоминания!

Не помня, не скорбя…

…не ластиться…

…не лаяться…

как будто нет меня.

Гвинпин и Оливка

– Но, Оливка! – воскликнул Гвин. – Костюмы! Это же костюмированный бал. Без костюмов тебя не пустят.

Именно на это он и рассчитывал. На её любовь к танцам, к пышной торжественной старине, на свои возможности достать любую карнавальную одежду и мишуру. Ольга это понимала. Впрочем, она думала, что костюмы – это не более чем условность. Она уже была с Евгением на паре подобных мероприятий. Наряд знатной дамы XVIII века ей совсем не понравился. Гораздо веселей было нарядиться зверушкой. Это же тоже костюм! А тут Новый год, сказка, праздник. У неё, кстати, есть совершенно нелепая тужурка из светло-коричневой кожи с ярко-жёлтой шнуровкой вместо молнии или пуговиц. Тот же Гвин летом и подарил. К ней надо надеть белую блузку, однотонную длинную юбку, кружевной фартучек, шапочку… или из красных бантов что-то типа головного убора соорудить можно. Колготки в рельефную крупную клетку, похожие на детские. Корзинку… У родителей видела, и колготки, и корзинку. Как раз завтра и заберу. А если на этом приёме у губернатора будет угощение, то в корзинке и домой что-нибудь вкусненькое можно прихватить. И туфли перламутровые, новые у неё тоже есть. Для этого случая подойдут. «Всё! – решила Оливка. – Мой наряд готов!».

Но теперь Евгения следовало немного успокоить. Оля потянулась, легонько прикоснулась лопаткой варежки к его руке:

– Гви-ин, не обижайся! Но мы расстались, не забывай.

– С кем ты пойдёшь? – набычившись, спросил Евгений.

– Было бы здорово, если бы приехал брат! – мечтательно сказала Оливка. – Вот с ним мы бы повеселились!..

Брат у Ольги был курсант, будущий военный. Всего на два года её старше. Она любила его, скучала по нём, с ним было весело. Но в этот Новый год брат приехать не обещал.

– С Моникой пойдёшь? – продолжал допытываться Евгений.

– Её зовут Оля! – рассердилась Оливка. – Так же, как и меня.

Моника, которую тоже звали Олей, была подругой Оливки. Собственно, именно она первая и познакомилась с Гвинпином. Бог его знает: где и как. Оливка никогда об этом не спрашивала. Просто однажды подруга пригласила её в театр. Оливка любила светские мероприятия, согласилась с радостью. Оказалось, что Монику и саму пригласили, причём обязательно вместе с подругой. Для неё, то есть для Ольги-Оливки, тоже должны были привести молодого человека, чтобы не было скучно. Получилось, правда, иначе. Запланированный юноша заболел, Гвинпин пришёл один и, едва увидев Оливку, уже не смог от неё отвести глаз. В буквальном смысле. Он пытался сделать вид, что обе девушки ему одинаково интересны, что он всем уделяет внимание, ухаживает… Но Ольга-Моника всё поняла, психанула и ушла потихоньку. Ольги как подруги тогда чуть было не поругались между собой.

Почему Евгений прозвал её подругу Моникой, Ольга не поняла. Он как-то туманно объяснил, что, мол, это потому, что у неё из завитушек волос высовывается остренький носик. Так оно и было. Волосы Оля-Моника всегда носила под химией, в мелких-мелких колечках. Любила, что бы они частично закрывали лицо – у неё были несколько грубоватые черты. А вот носик у неё был небольшой, остренько-курносый и, действительно, словно высовывался из кружевной причёски. Надо сказать, что это имя – Моника – очень подходило подруге. Оливка иногда называла её именно так. Да и сама подруга часто представлялась этим именем. Особенно, когда с парнями знакомилась.

В тот вечер Оля-Моника ушла, а вот парковой беседке, что была недалеко от Оливкиного домика, вместе с Ольгой пришлось выслушать первые страстные признания Евгения. В тот вечер она и стала для Гвинпина Оливкой. Ей приятно было слушать Евгения. Ольга была невысокая, симпатичная, улыбчивая. Объяснения в любви не были для неё чем-то незнакомым. Удивительно, но волнующими они для неё тоже не были. О серьёзных отношениях она не думала, любовь к себе воспринимала снисходительно, как должное. Но молодым людям не часто удавалось с ней сблизиться. Евгений же преуспел. Однако и здесь: дружить и целоваться с ним Оля-Оливка позволила себе только после того, как помирилась с Олей-Моникой, убедившись, что подруга, как говорится, не возражает…

С тех пор сам собой завёлся следующий порядок. Если в гости к Оливке приходила Моника, Гвинпин вставал и уходил. И наоборот. Если приходил Гвинпин – уходила Моника. Это было иногда удобно. Можно было сказать, что скоро придёт Оля-Моника… Но иногда это и мешало. Например, только недавно подруга помогла Оливке дошить злополучный летний сарафан. Его своевременный пошив когда-то был сорван неожиданным приходом Гвинпина. Кстати, сейчас Ольга, даже если бы и позволяло время, ни за что и ни к кому не зашла бы в гости. Потому что похвастаться перед родителями обновкой хотелось. В её маленькую сумочку сарафан бы не влез, никаких пакетов-котомок таскать с собой Оливка не любила категорически, поэтому надела новый сарафан прямо на праздничный костюм. Пиджачок только, естественно, сверху. Задрала и намертво приколола булавками подол сарафана – иначе он был бы виден из-под шубки… Нет!, никуда, где предполагалось бы снимать верхнюю одежду, Оливка бы сейчас не пошла.

– Наверное, я приду с Моникой, – рассудительно сказала она. – Ты же, скорее всего, достанешь ещё пригласительный, а я совсем не хочу, чтобы ты крутился рядом.

– И учти, Гвин, – добавила она. – Если ты возникнешь на горизонте, то я уйду… Насовсем.

Она была уверена, что он возникнет… Евгений же только обиженно засопел…

ГЛАВА 3. Тоска. Странный разговор.

Виолетта

Вот он опять. Страх-х тишины.

Бич-ч вдохновения! Стон-н! Кнут-т!

Сон-н! Бал-л! В мишуре старины

Танцую! Жемчуж-жные туфли – ж-жмут!

По в-венам, словно угар-рный дым-м,

Л-ломая дыханье моё,

Маршрутом к с-сердцу, витым, сквозным-м,