Ты пахнешь звёздным небом. Книга 1

Благородный спаситель без церемоний переплел наши пальцы и, выйдя из сумрака подворотни, резко обернулся. Я вздрогнула от неожиданности, по телу пробежал трепет узнавания: это был Дитя Ночи, тот самый голубоглазый демон. Мы безмолвно застыли, вглядываясь друг в друга, и время остановилось, только невесомое поглаживание мизинцем не давало истаять в воздухе. Уж не знаю, случайно или намеренно, мужчина опустил взор, и яркие зрачки хищно расширились. Почесывая указательным пальцем висок, он откровенно пялился на холмики пониже ключиц и давился беззвучным смехом.

Черт, вот это было дерьмово. Впопыхах убегая с пляжа, я совсем позабыла о пуховике, и теперь на прохладном ветру соски отвердели и вызывающе торчали сквозь тонкий хлопок. Застигнутая врасплох, покраснела и попыталась прикрыться свободной рукой. Угомонившись, демон отпустил мою кисть, снял куртку-рубашку из тонкой кожи и, набросив мне на плечи, вытащил застрявшие волосы, при этом костяшки пальцев коснулись шеи и ненадолго там задержались.

А-а-а! Не-могу-не-могу-не-могу!

Так вот что ощущают люди, в которых внезапно ударил разряд молнии. Горячий короткий спазм, скрутивший низ живота, заставил на долю секунды зажмуриться. Смущенно поблагодарив незнакомца по-английски (ну уж как получилось: в языках я была не сильна), поплотнее закуталась и вдохнула терпкий древесный аромат и что-то еще, какую-то сладость. Карамель? Шоколад? Сохранившееся тепло мужского тела согревало в нежных объятиях. Пока я формулировала вопрос, как и когда смогу вернуть владельцу пиджак, мужчина учтиво кивнул и скрылся в толпе, оставив в полной растерянности.

Добравшись до отеля без приключений, я переоделась в пижаму, умылась и забралась в постель, пристроив куртку рядом с собой. Устроившись на боку, кончиками пальцев водила по тонкой коже и в мельчайших деталях прокручивала в уме пережитое. Зрение затуманилось, стопы приятно покалывало, кожа сделалась необыкновенно чувствительной. Признаться, незнакомец взволновал меня с первой же встречи, приворожил со второй, и я не могла думать ни о чем другом, видя под закрытыми веками адское пламя в глубине бледных глаз. Удивительно, что мы встретились дважды за вечер. Случайности не случайны?

* * *

Ликующий возглас подруги разбудил на рассвете. Катька уперлась локтями мне в бок, с сосредоточенным пыхтением дотянулась до мужской куртки, съехавшей на пол, и дернула на себя.

Да ешкин ты кот! А обойти кровать нельзя было?!

– Дин, чей это пиджак? – промолчать она, конечно, не смогла. Тактичность никогда не была ее сильной чертой.

Макс, сладко позевывая, по неизвестной причине вышел из нашей ванной комнаты и потянулся, как здоровенный сытый котяра. Выхватив кожаное великолепие из цепких пальчиков, мельком взглянул на лейбл и восхищенно присвистнул.

– Этот пиджак – кого надо пиджак. И стоимость, кстати, весьма неприлична.

– Дина, – Катерина усилила громкость, терпеть не могла, когда ее игнорировали, – чья это вещь? Пока не ответишь, не отстану!

– Нуна, оставь девчонку в покое. Захочет – расскажет, – обронил друг и, ненавязчиво подталкивая Катьку в спину, силком выпроводил из номера. – Пати, поспим пока у меня. Разбуди на завтрак.

Я готова была расцеловать Макса за то, что избавил от назойливого любопытства, и делал это более-менее успешно на протяжении семи лет. Максим Ким или Ким Мак Сим, как он любил представляться на южнокорейский манер, унаследовал азиатский тип внешности отца, уроженца Пусана[6 - Пусан – второй по численности населения город Южной Кореи после Сеула, крупнейший морской порт страны.]. Высоченный – метр восемьдесят семь, – стройный, с рельефными мускулами, доведенными до совершенства годами упорных тренировок по тхэквондо[7 - Тхэквондо (англ. Taekwon-do) – корейское боевое искусство.], дитя смешанного брака по российским меркам и так был красавчиком, но на родине отца его внешность была ничем не примечательна. Он не падал духом и перенес несколько пластических операций: сделал двойное веко[8 - Блефаропластика двойного века – операция, формирующая на верхнем веке вторую складку, популярна в азиатских странах.], прямой нос и точеные скулы. Оливковая кожа, жесткая черная шевелюра с темно-фиолетовыми прядями, пухлые от природы губы, глаза цвета обсидиана, длинные ресницы и выразительные брови. Женщины всех возрастов прямо-таки млели от стильно одетого ловеласа, обладающего к тому же ненасытным темпераментом.

Кстати, в первый момент я была ошарашена, заподозрив нового знакомого в нетрадиционной ориентации (ну, если не в ней, так в бисексуальности уж точно).

– Девочка, игнорировать твой долгий пытливый взор я больше не в силах, хотя, поверь, очень старался. Нет, я не тот, о ком ты подумала. Да, я – натурал, каких еще днем с огнем… Просто слишком хорошенький для того, чтобы быть правдой.

– Какой генетический материал пропадает, – плюнула с досады подруга, небрежно потрепав по гладкой щеке. – Ведь ни одной морщинки, как у младенца на попке, а детишек заделать до сих пор не сподобился. Бл*дун-п*здабол ты, прямо скажем, ох*енный!

Катерина знала Максима с четырнадцати лет. Мальчик был на удивление впечатлительным и отзывчивым, какими редко бывают подростки. Он и раньше частенько приезжал к старенькой бабушке, а когда родители развелись – отец уехал в Корею, мама устраивала личную жизнь, – переселился к ней насовсем. Молодая соседка, только-только оправившись от страшной трагедии (о которой я, кстати, узнала намного позже), взяла Кима под свое сломанное крыло. В настоящее время на пороге тридцатилетия успешный стилист-имиджмейкер и убежденный холостяк вел легкомысленный образ жизни: ночные клубы до последнего гостя, приватные вечеринки, затяжные попойки по нескольку дней кряду, быстротечные романы, секс на одну ночь. Катька до сих пор ревностно следила за его зыбким моральным обликом и костерила на чем свет стоит после очередного загула.

Мы сблизились, стали как брат и сестра, и регулярно прикрывали друг друга от благосклонности Великого инквизитора. Бывало, Ким надо мной подтрунивал, но дальше двусмысленных шуток дело не заходило. Его незаурядный ум, душевность и ранимость проявлялись только с нами, тогда как окружающим демонстрировалась личина веселого безответственного раздолбая.

– Рождественская… Какая говорящая фамилия. Красивая, праздничная, – он пришел в восторг, когда я представилась. – Ты просто обязана таскаться со мной по злачным местам и отрываться до поросячьего визга.

– Да твою ж мать! – сгоряча выпалила я. – Попробуй четырнадцать букв в анкету вписать. Если сможешь, то вот он – волшебный праздник.

После этого Макс переименовал меня в Дину Праздничную, затем – в Динку Вечеринкину и в конце концов сократил до Пати[9 - Пати от англ. party ['pa:ti] – вечеринка, тусовка.], и только он удостоился чести обращаться ко мне подобным образом.

* * *

Отлежавшись в теньке около бассейна, ближе к вечеру Катька возжелала потусить, и намерение было неукротимо. В полночь подруга величаво вплыла в модный клуб с незатейливым названием «787» на площади Сохо, а мы ковыляли за ней, как парочка подневольных крестьян. Оглушительная музыка взрывала мозг, чрезмерно яркие огни кружили голову и застилали зрение цветными всполохами. Алкоголь рекой и легкая наркота из-под полы, духота, едкий запах пота вперемешку с парфюмом

Черт, как же я отвыкла от всей этой пубертатной х*рни.

Зачем? Зачем я поехала с ними?

У раскрасневшейся Катерины все шло по накатанной: соль, текила, лимон – опрокинула пять шотов[10 - Шот (англ. shot – выстрел) – маленькая порция крепкого алкогольного напитка (30-50 мл), принято выпивать одним глотком.] подряд и упорхнула танцевать. Мы предпочли остаться в кабинке, издав синхронный вздох облегчения. Макс, с толком используя время краткого перерыва, уткнулся в телефон, время от времени усмехаясь (порочно, к слову сказать). Ощущая себя пассивным придатком, я подтянула колени к груди и, поставив на них подбородок, провалилась в невеселые думы.

– Пати-и-и, мне скучно, – плаксивый скулеж Кима вырвал из забытья. Видимо, секс по переписке завершился до обидного преждевременно.

– Скучно – выпей.

– Не могу, нуна все вылакала, – пробормотал друг, согнувшись пополам и постукивая лбом по столешнице. – Карта, наличка – все, бл*дь, в отеле забыл.

– Так поезжай и забери, – раздраженно стукнула его по плечу. – Чего разворчался?

– Какая же ты мерзавка, Дин-Дин. Я – твой единственный самый лучший друг на всем белом свете, как ни крути, – я приготовилась к выносу мозга, но он внезапно оживился и ткнул пальцем под ребра. – Точняк, Пати! Я придумал, как развлечься, но понадобится твоя помощь.

– Ма-а-кс, – протяжно застонала, – отстань от меня. Пожалуйста.

– Ну давай. Тебе жалко? Леди Не-Хочу-Тусоваться-Хочу-В-Постельку-Поплакать. Спорим на бутылку текилы, да не абы какую, Аньехо[11 - Текила Аньехо (исп. Anejo) – выдержанная текила с изысканным вкусом, самая дорогая в определенной категории, крепость 38-40 градусов.]? Выиграешь ты – метнусь в отель за деньгами, выиграю я – та же фигня, а ты завтра отдашь. Я б простил, но карточный долг – святое.

– Хорошо, – пришлось согласиться, только чтобы он насладился моментом и наконец отвалил.

– Хорошо? Реально? Вот так просто? – Макс вытянул руки перед собой и размял пальцы, хрустнув суставами. – Давай, детка, удиви меня. Выбери число от одного до семи.

– Пять.

– О-о-отличненько, – на лице расцвела коварная ухмылка, глаза азартно блеснули, и я тут же заподозрила неладное. – Теперь ты встанешь, подойдешь ко входу и поцелуешь пятого мужика, который войдет в двери. Персонал не в счет. П-ф-ф… Легкотня!

– Вконец одурел?

Я вскочила, напоролась на гвоздь, торчавший из кромки стола (и как не заметила раньше?), и, дернувшись назад, разорвала искусственную прореху на джинсах до середины бедра. Больно. Досадно. Горло сдавил тугой комок. Захотелось по-детски расплакаться, спрятавшись в кротовью нору от мира подальше.

– Сорян, подружка, – он беспечно пожал плечами, придавая лицу невинное выражение, – ты уже согласилась. Не сдавай назад – бампер погнешь.

– На это я не подписывалась.

– Причина недостаточно уважительная.

– Нет.

– Дат.

– Нет такого слова!

– Есть. Я же сказал.

Отвратительно. Мерзко. Обидно. Меня обманули, предали и подвергли опасности одним махом. Со злыми слезами на глазах, дрожащими губами и багровым румянцем я выглядела жалко. Надо было срочно валить в дамскую комнату, отсидеться там, а затем исчезнуть по-тихому, ни с кем не прощаясь. Я аккуратно выбралась из-за стола, избегая острых углов, и припустила в сторону туалета.

– Пати, – рявкнул мужчина, бросаясь за мной. – Ты дала обещание!

– Иди в жопу, – не оглядываясь, огрызнулась в бессильной ярости.