Когда я закрываю глаза

Во всяком случае, так было раньше.

– Вот же! – тихо выругался он. Взгляд у него мутный, щеки слегка покраснели. – И долго ты будешь меня мучить?

– Я не мучаю.

Так ведь?..

Мы перестали танцевать, будто две марионетки, которые не могут двигаться, ведь у них обрезали нити. Обстановка накалилась. А мы просто стояли среди веселившейся толпы и смотрели друг на друга. Удивительно, одной секунды достаточно, чтобы все изменилось. Одной секунды достаточно, чтобы человек превратился в кого-то другого.

– Конечно, мучаешь. Сначала заводишь, а потом оставляешь с носом. Я хочу тебя, Нора.

«А как же я? – раздался тихий голосок у меня в голове. – Значит, нормально, что ты хочешь переспать со мной, но плохо, что этого не хочу я? Не теперь. Не сейчас».

Но голосок заглушили, задушили чувство вины, угрызения совести и вопросы, вызванные поведением Йонаса. Я никудышная подруга и законченная эгоистка? Я не обращаю внимания на его потребности? Я жажду этого не так сильно, как Йонас, значит, со мной что-то не так? В тот раз было больно, и я пока не готова сделать это снова.

– Прости, – выдавила из себя я.

И это так. Мне правда жаль. Но, видимо, это дела не меняет.

Йонас оттолкнул меня, покачал головой и ушел. Сказал, мол, ему нужно побыть одному.

На сердце было тяжело. Понурившись, я вышла из комнаты через другую дверь.

Взгляды всех прикованы ко мне. К той, о ком раньше никто толком не знал, у кого до противного обычная правильная семья. К девушке, которая ничем особо не блистала, однако – как гласят школьные сплетни – в старших классах затесалась в самую крутую компанию школы. К подруге того самого Йонаса Вента, а он, вообще-то, ни с кем не встречается. Этого парня, быть может, ждет головокружительная карьера в футболе или легкой атлетике. Это парень, чьи родители, в отличие от своих сверстников, не копаются в земле, зато легко могут ее купить. Этому юноше достаточно только пальцами щелкнуть, чтобы все девчонки со вздохом упали в его объятия.

Я схватила банку пива и сделала большой глоток, не обращая внимания на горький вкус. И игнорировала тяжелые взгляды ребят, встречавшихся мне на пути.

В центре внимания, а не невидимка. Именно такой я хотела быть.

Подняв подбородок, я шла по коридору в поисках укромного уголка, проталкивалась сквозь толпу веселившихся, обнимавшихся школьников. Забравшись на подоконник, я сделала глубокий вздох, затем снова отпила из банки. И вдруг меня осенило: вот что надо сделать. Найти Йонаса, извиниться и сказать, что я передумала. В конце концов, мы ведь встречаемся.

Все в порядке.

Подумаешь, большое дело.

Не стоит из-за этого ссориться.

Правда же?..

Минуло несколько часов. Мы с Йонасом шли к Тиму и Элле. Эти двое уже страстно тискались в машине. От свежего воздуха меня мутило, и я цеплялась за Йонаса, чтобы не упасть. Через час после нашей стычки я нашла его и хотела объясниться, но он уклонился от разговора. Сказал, что надо было все обсудить в спокойной обстановке, в другом тоне и не на вечеринке. Но он не злился, и мы помирились. Я и не подозревала, что это принесет мне такое облегчение.

Мы веселились вместе и наслаждались вечеринкой по полной. Танцевали, пели, целовались, смеялись, позабыв о всех заботах.

Это восхитительно. Упоительно.

Алкоголь тек по венам, сознание словно заволокло туманом.

– Я поеду к тебе, – с трудом проговорила я.

– Нора, тебе надо домой, – рассмеялся Йонас.

– Нет, чушь какая. Нам необходимо помириться, – слова звучали так странно, языком я ворочала с трудом, он словно онемел.

– Мы уже помирились.

Я хотела пихнуть его кулаком, но промахнулась:

– Придурок, сам знаешь, о чем я.

– Идея заманчивая, но, думаю, лучше этого не делать. Ты едва держишься на ногах.

Я собралась запротестовать. Просто из принципа. Но Йонас, открыв дверь машины, помог мне сесть и поцеловал:

– Еще будет время.

Все залезли в машину и устроились поудобнее. У меня перед глазами зарябило: пришлось ненадолго зажмуриться и сделать несколько глубоких вдохов. А еще сосредоточиться на том, чтобы сдержать тошноту.

Вот загудел мотор, и я почувствовала, как машина тронулась с места. Я вслушивалась в разговоры ребят, но тут начала играть музыка.

Барабанные перепонки норовили лопнуть – песни одна за другой гремели в машине на полной громкости. Я смутно слышала, как Элла хотела что-то рассказать, как пыталась перекричать музыку, вопли Йонаса и смех Тима.

Тошнота немного отступила, и я наклонилась вперед, чтобы разобрать слова Эллы сквозь громкую музыку. К счастью, я не пристегнулась, и никакой ремень не мешал мне дышать.

Сияя, моя лучшая подруга вложила мне в руки стакан. Понятия не имею, что там внутри.

Подняв стакан, я отсалютовала Элле – алкоголь выплеснулся на штаны, и мой смех стал еще громче, потому что на подобные неприятности мне было пугающе наплевать. Топик пропитался потом, волосы липли к шее, а сердце бешено колотилось.

Мы ушли с вечеринки одними из последних: сейчас раннее утро, может, около пяти часов, но на улице даже темнее, чем было вчера вечером, когда мы отправились к Рики.

Скоро наступит день, через несколько часов взойдет солнце. В понедельник мы обо всем поговорим: об Элле, зажигательно отплясывавшей прямо на столе. О Тиме, который не бросил Эллу и геройски поймал, когда та потеряла равновесие. Обо мне, не позволяющей самому горячему парню школы ничего лишнего, но тот все равно не сводит с меня глаз.

Повернувшись к Элле, я скользнула на мокром сиденье вперед и чуть не потеряла равновесие. Мы захихикали. Как не хочется домой! К надоедливой младшей сестре, к родителям, уверенным, что они знают все лучше всех. Обратно в до отвращения правильную жизнь.

– Проклятье! – вдруг громко выругался Тим, но эти слова дошли до меня с задержкой.

Машину вдруг сильно тряхнуло, и я услышала скрежет и треск. Стакан выпал из рук, меня дернуло вперед.

И время словно замедлилось, но лишь на мгновение.

Толчок.

Второй удар сотряс машину и нас, в ней сидевших. Он сильнее, резче, быстрее. Громче. Он реальнее.

Внутри у меня все перевернулось. Удар сбросил меня с заднего сиденья, швырнул к пассажирскому месту рядом с водителем, и я пролетела мимо него. Плечо пронзило болью, мир вокруг расплылся, исчез в непроглядном тумане.

Непроизвольно закрыв глаза, я лихорадочно шарила руками в воздухе, искала хоть что-нибудь плотное. Опору, за которую можно ухватиться. Но тут я совсем потеряла ориентацию в пространстве.

Все смешалось, превращаясь в хаос – шум, запах, ощущения, мысли.