Зеленый автомобиль

– Куда там! В платках прибегали.

– Какие волосы у вашей жены?

– Плохонькие, ваше благородие. Маловато будет.

– Я спрашиваю про цвет.

– Как сказать, конечно, не такие черные, как раньше…

– Дочерей у вас нет?

– Нет, деток не бывало.

– Скажите, не живет ли где поблизости гребенщик?

– Гребенщик? Да я сам гребенщик, ваше благородие. Это мое ремесло.

– Прекрасно! Взгляните-ка на эту пряжку и скажите мне, из чего она сделана?

Управляющий подошел к окну и с глубокомысленным видом стал рассматривать пряжку.

– Штука важная,? – сказал он наконец,? – настоящая золотистая черепаха. Лучший сорт. Гульденов шесть стоит. И кто мог ее здесь потерять? Такой важной барыни, которая такие вещи носит, у меня тут никогда не бывало.

Комиссар кивнул.

Несомненно, в комнате была неизвестная женщина с золотисто-рыжими волосами.

Но какое отношение имела она к преступлению?

Доктор Мартенс вынул из кармана лупу и внимательно осмотрел подоконник.

На нем ясно отпечатался след руки, которой неизвестный обладатель, видимо, опирался на подоконник. След принадлежал правой руке женщины. Для детской руки след был велик, для мужской – слишком мал…

Прежде чем продолжать дальнейшее расследование, доктор Мартенс с помощью стеаринового порошка снял изображение таинственного следа.

Между тем подоспел слесарь.

По указанию комиссара он вывинтил замок и разобрал его.

На всех деталях лежал слой масла и пыли. В некоторых местах заметны были свежие, блестящие царапины – явное доказательство того, что замок пробовали отпирать без помощи ключа.

Предположение это подтвердил и слесарь.

Доктор Мартенс приказал одному из сыщиков завернуть замок и снова сосредоточил все свое внимание на окне.

Убийца, прежде чем выстрелить в жертву, должен был неизбежно открыть окно. Трудно было, однако, предположить, чтобы он при стоявшей на улице стуже выжидал удобный для выстрела момент у открытого окна. К тому же это было чересчур опасно. Его должны были бы заметить прохожие и сторож Штольценгрубер. Они не могли не обратить внимания на окно, настежь открытое в сильный мороз.

Преступник, вероятнее всего, наблюдал из закрытого окна, пока не наступило удобное для выстрела время.

Доктор Мартенс осмотрел сквозь лупу грязное оконное стекло. На нижнем крае верхнего стекла он ясно различил пять мутных пятнышек – отпечаток пяти пальцев той же руки. Закрашенные следы указывали на длинные, овальные ногти – значит, рука была тонкая и холеная.

По всей вероятности, это была та же рука, отпечаток которой был обнаружен на пыльном подоконнике.

Он сличил оба изображения, сравнил рисунок ногтей.

Тождество получилось полное.

Итак, это была женщина.

Дело начинало принимать романтическую окраску.

Белокурая женщина, носившая черепаховые пряжки в волосах… белокурая женщина с изящными маленькими руками…

Комиссар приказал вырезать и захватить с собой стекло, и, довольный достигнутыми результатами, покинул квартиру, которую предусмотрительно приказал опечатать. Затем он направился к профессору доктору Хартлибу, известному своими работами с микроскопом.

Профессора он застал в лаборатории. Доктор Мартенс передал ему тщательно упакованные вещественные доказательства и поручил их его особому просвещенному вниманию.

– Так как пряжка понадобится мне для продолжения розысков,? – сказал он профессору,? – то я попросил бы вас начать исследование именно с нее. Сколько времени это может занять?

– Если дело спешное, то я могу справиться с ним скоро. Скажем, через час.

– С вашего разрешения, я подожду здесь результатов ваших наблюдений.

Минут тридцать возился доктор Хартлиб с пучком золотистых волос, то исследуя их под микроскопом, то подвергая действию разных кислот. Наконец он встал и, улыбаясь, вышел из комнаты. Через несколько минут он возвратился, держа в руках гребенку, и снова принялся за работу.

– Благодаря счастливой случайности,? – обратился он наконец к комиссару,? – я могу дать вам точные и подробные сведения, которые облегчат вам дальнейшие розыски. Волосы, весьма ухоженные, принадлежат женщине лет тридцати – тридцати пяти, употребляющей тонкую и дорогую косметику. Волосы от природы черного цвета, как я уже говорил, холеные и выкрашены краской Fleur d'or, стоящей сорок крон бутылка.

– Простите, профессор,? – слегка недоверчиво спросил доктор Мартенс,? – мне было бы любопытно узнать, каким путем вы пришли к этому заключению.

– Очень простым, господин комиссар. Около корней волосы черного цвета, и местами на них попадаются темные пятна. Из этого следует, во-первых, что женщина еще не стара, во-вторых, что она брюнетка. Анализ краски позволил обнаружить составные части, соответствующие красителю Fleur d'or, который мне хорошо известен. Как видите, для моих выводов особого искусства не потребовалось.

– Не сможете ли вы мне сказать, где изготавливается этот Fleur d'or?? – спросил комиссар.

– С удовольствием. У «Зейферта и К?». Фирма эта недавно присылала мне образцы для анализа, дабы я засвидетельствовал безвредность этого средства.

От профессора доктор Мартенс направился в парфюмерный магазин. Оказалось, что краска вышла всего только два месяца назад и ее успели приобрести лишь очень немногие дамы. Некоторых приказчик мог назвать, так как они были постоянными покупательницами магазина. Доктор Мартенс записал имена.

«Если посторонняя женщина проникла в пустую квартиру,? – раздумывал между тем комиссар,? – то не иначе как изучив основательно местоположение. Следовательно, она часто бывала в доме. Каким же образом ее никто не видел?»

Не желая теряться в бесплодных догадках, доктор Мартенс снова поехал на Грилльхоферштрассе.

Снова допросил он жильцов других квартир нижнего этажа, но ответ был тот же: никто ничего не знал.

Только горничная одной из квартир показала, что однажды вечером маленькая господская собачка, сидевшая на кухне, вдруг ни с того ни с сего залаяла. Ей самой послышался какой-то шорох.

Думая, что это нищий, она слегка приоткрыла дверь и увидела какую-то женщину, быстро сбежавшую по ступенькам. Лица ее она не запомнила, но ей бросились в глаза золотисто-рыжие волосы незнакомки.

После долгого допроса комиссару удалось наконец установить, что это произошло девятого января, то есть за три дня до убийства.