Соло

Я касаюсь губами нежной, гладкой кожи головки. Прохожу языком по длине, сжимая член у основания одной рукой, другой поглаживая затвердевшие яички. Нет, такой большой леденец сладко не оближешь, сомневаюсь, что это доставит Максу большое удовольствие. Поднимаю глаза и вопросительно смотрю на него. Ты сказал, что научишь!

– Открой рот, – громко шепчет Макс, и мягко давит на губы головкой. Я слушаюсь, и он вдвигается членом в приоткрытый рот. – Обхвати губами…

Я смыкаю губы на его толстом стволе и оглаживаю языком головку. Язык притягивается к ней, словно магнитом, именно им ощущается эта невероятная гладкость и нежность кожи. Макс сдавленно стонет, и я, даже стоя перед ним на коленях, чувствую себя… ну просто невероятно! Это я сейчас заставляю его так стонать.

Я ласкаю член ртом, держась руками за его узкие бёдра. Стараюсь продвинуться дальше по стволу, но вот незадача! Рот оказывается маловат, член влезает едва наполовину. Тем не менее, я стараюсь двигаться равномерно, то почти выпуская его изо рта, то снова насаживаясь. И Макс не выдерживает, по-прежнему держа мою голову двумя руками, он начинает мне помогать. Двигает бёдрами, погружается, упираясь в гортань, и снова выходит. Каждое касание горла вызывает у меня спазм, похожий на рвотный рефлекс, и я начинаю переживать, что опозорюсь и покажу Максу всё, что съела на ужин.

– Расслабь горло, – задушенным голосом командует Макс, одной рукой гладя мою шею спереди.

Я беспрекословно подчиняюсь, и он погружается в меня глубоко, очень глубоко. По моим ощущениям, куда-то в пищевод, и мой инстинкт самосохранения начинает биться в припадке. Мы умираем, задыхаемся, истерит он, но тут Макс осторожно выходит. Чтобы через несколько секунд погрузиться вновь. Я ловлю его ритм, но обнаруживаю, что расслабить горло и одновременно обхватить член губами невозможно. Смыкание губ, а заодно и челюстей, приводит к сжиманию гортани и подступающей тошноте. Поэтому я не пытаюсь больше ловить его губами, поднимаю голову, распахиваю рот пошире и позволяю ему беспрепятственно трахать меня в горло. Слышу клацающий звук от каждого соприкосновения члена с гортанью, когда Макс начинает двигаться ещё быстрее. С ума сойти, он такой большой, зачем так много? Одно меня радует – в первый раз Макс не сможет долго.

Представляю себе, как безобразно выгляжу в таком виде – разинутый рот, стекающая слюна, выпученные глазки. Поэтому глаза лучше закрыть и поплотнее. На краткий миг поднимаю взгляд наверх – хочу точно знать, что Макс меня такой не запомнит. Так и есть, глаза у него закрыты, лицо искажено мукой. Он шумно дышит и сдерживается, чтобы не бить во всю силу.

Он входит последний раз, очень глубоко, и бурно кончает. Вздрагивает всем телом, и в меня начинает извергаться сперма. Как много! И когда Макс меня отпускает, у меня все ещё полный рот. Я падаю с колен на попу набок, и с усилием глотаю. Опираюсь рукой на пол, вытираю губы тыльной стороной ладони. Соображаю сейчас с большим трудом. Да, такое можно делать только от большой любви, но и то – как можно реже.

Макс подаёт мне руку, я за неё цепляюсь, и он поднимает меня с пола на ноги. Колени предательски дрожат, я стою с трудом, поэтому Макс меня держит.

– Трудно было? – шепчет он мне в ухо, и целую секунду я думаю, что ответить. А пусть знает правду! И я утвердительно киваю.

– Но ты справилась, – говорит он, улыбаясь. – Самый невероятный минет в моей жизни. Честно говоря, если бы не знал, что ты никогда раньше… я бы убил того, кто научил тебя так делать.

Всё-таки, эта ночь не будет такой ненормальной, как предыдущая, Макс даже разговаривать может.

Он целует меня, медленно и долго. Он держит мою голову руками, но не прижимается ко мне. Поэтому я не обращаю внимания на его мягкие подталкивания к стене до тех пор, пока он не разворачивает меня к ней лицом. Он кладёт обе мои руки на стену, ласкает руками груди, трётся вновь восставшим членом о ягодицы. Потом накрывает мои руки своими, и я чувствую, как его ствол скользит у меня между ног, лаская промежность. Я оттопыриваю попу, подставляясь, и вот уже его член в движении ловит дырочку, и он вдвигается внутрь. Такой восхитительно толстый! Я готова взять все свои слова про размер обратно, ведь, будь он меньше, разве чувствовала бы я тогда каждый его сантиметр каждой клеточкой своего тела так ярко?

Я поднимаюсь на цыпочки и выгибаю спину, хочу, чтобы он вошёл как можно глубже. Макс тоже хочет – он держит меня руками за талию, но иногда мне кажется, что ноги у меня отрываются от пола от его сильных толчков. Но я всё же ниже него, подстроиться непросто, и в какой-то момент Макс сдаётся. Он относит меня на кровать и овладевает сзади, поставив на колени. Мне больше нравится, когда мы с ним лицом к лицу, но так он проникает в меня до упора. Я чувствую себя бабочкой, проткнутой насквозь, бьюсь на его члене, но апогей всё не наступает. Сдвигаю ноги, заставив Макса расположиться вокруг меня, в таком положении я его чувствую гораздо сильнее. А он склоняется надо мной и берёт мои раскачивающиеся от толчков груди в ладони. Выкручивает соски, катает между пальцами, сладко и почти больно. Продолжая сильно качать, одну руку смещает на моё горло, другую опускает и всовывает между моих сомкнутых ног, зажимает промежность и клитор. Впивается губами в мою шею, по ощущениям, там завтра будут засосы. Одновременно чуть сжимает горло, давит снизу рукой и до основания входит – и я разрываюсь в сумасшедшем оргазме. Увлекаю его за собой, сжимаю и заставляю кончать тоже, наполнять меня семенем. И впервые в моей голове мелькает мысль о том, что мы и без вмешательства Ба ведём себя так, будто срочно решили обзавестись многочисленным потомством.

Глава 19. Жанна. Дети.

Просыпаюсь с трудом, спать хочется неимоверно. Понимаю, что почти лежу на Максе, голова на его груди, нога закинута на его бёдра. Слышу, как где-то рядом мерно и сильно бьётся его сердце. Сам он С улицы в окна светит солнце, на кухне гремит посудой Ба. Значит, уже вернулась от соседки. Надо подниматься, скоро она не выдержит и сюда ворвётся. Но глаза сами закрываются обратно, в голове плавают обрывки прошлой ночи. Мне показалось, что этой ночью я Макса узнала. Мы с ним очень давно знакомы, так мне мерещилось ночью. И он всё шептал мне что-то на странном языке, понятное и не очень, а я ему даже отвечала. Он называл меня «дилекта»[4 - Dilecta (лат.) – возлюбленная.], да, точно, помню, когда у нас снова получилось так, как в субботу утром перед поездкой.

Мы ненормальные, почему нас так друг к другу тянет? Ведь живут же люди вместе, учатся, ходят на работу, а у нас времени и сил ни на что, кроме секса, не остаётся. Только мы, только друг для друга, только вместе. Отпускать его боюсь, страшно, вдруг что-нибудь ему помешает вернуться.

Открываю глаза и поднимаю лицо, сразу натыкаюсь на серьёзный взгляд Макса. Серые глаза в рамке тёмных ресниц смотрят почти сурово. Что такое? А-а… понятно, осторожно ногу убираю. Я вообще здесь ни при чём, это он сам, да… взял и возбудился.

Он склоняется надо мной и нежно целует. Меня пугает его нежность, она мне не понятна. Её легко спутать с сожалением, и с извинением, и с… Лучше страсть, его страсть всегда проста и легко объяснима.

Макс снова откидывается на спину и тянет меня на себя. Я сама его целую, прикусываю нижнюю губу зубами.

– Давай сама, я слишком громко, – говорит он тихо, и усаживает меня сверху. Мы зажимаем член между телами.

Я сдвигаюсь пониже, ласкаю его ствол руками, размазываю пальцем по головке капельку смазки. Потом приподнимаюсь на коленях и направляю в себя, медленно опускаюсь на это толстое большое чудо. Каждый раз для меня, словно первый, так он сильно меня раздвигает.

Необыкновенно остро ощущаю, как глубоко Макс вошёл в моё тело. Но шевелиться не получается, коленями достаю до постели, но не упираюсь. Слишком большой для меня мой мужчина.

– Макс, мне никак, не могу пошевелиться. Не достаю ногами до кровати, – шепчу ему, и Макс садится. Снова целует и встаёт, а я, держась за шею, обхватываю его ногами за талию. Макс быстро движется, держа меня под ягодицы. Потом устаёт и опускает меня на ноги, и мы заканчиваем как вчера, стоя. Как это неприятно, когда надо тайно. Нельзя говорить и стонать, показывать друг другу свои чувства. А говорят, что кого-то адреналин ещё и заводит, ну, не знаю, лично мне – не очень.

Надо одеваться, но я бы очень хотела помыться после такой ночи. Придётся идти к Ба, просить тёплой водички. Поэтому накидываю халат, завязываю и иду на кухню. Макс в одних джинсах, слышу, ступает за мной следом.

– Доброе утро, Ба, – говорю ей громко. Она стоит спиной к нам, сегодня снова бесконечной недовольной. – Дай, пожалуйста, тёплой воды помыться.

– Что, накачал тебе напоследок? – Ба резко разворачивается к нам. – А ты чего, вообще, вскочила? Иди, полежи лучше, чтоб семя прижилось.

Чего угодно ожидала, но такого – честно, нет. У меня от стыда горят щёки, оглядываюсь назад и первый раз в жизни вижу смущённого Соло с полыхающими ушами.

– А чего меня стесняться? Я-то баба старая ужо, говорю, как есть… – дошло, что ли, насколько переборщила. – За водой в байню идите, там тёплой воды полно, ещё не остыла.

Точно, как я сама не догадалась? Ба никогда не проветривает баню в первый день после мытья, чтобы можно было брать тёплую воду. Мы выходим во двор, снимаем с бельевой верёвки вчерашние полотенца. Идём по тропинке к бане.

– Ну, как тебе? Вообще нормально! – негодую я на «тактичную» и понимающую родственницу. Макс усмехается, но от комментариев воздерживается. Молча закрывает на крючок дверь бани изнутри.

Я скидываю халатик и оглядываюсь на Макса. Он стоит, не раздеваясь, опираясь спиной на стену. В бане ещё действительно тепло, правильно Ба сказала, смыть ночной пот вполне подходит. Набираю тазик воды, плещу на себя, на грудь, на плечи. Как мне помыться снизу, когда Макс на меня так внимательно смотрит?

Ладно, пусть смотрит. Набираю ковшик воды и приседаю на корточки, к нему боком.

– Подожди, – Макс подходит, забирает у меня ковшик и протягивает руку. Поднимает меня, и я обнаруживаю, что он тоже уже голый. И возбуждённый! Снова! Упирается мне в живот набухшим членом.

Он ведёт меня к первому полку, что как раз на уровне его бёдер. Сажает меня на него, широко раздвигает мне ноги.

– То, что она говорит, так заводит, – бормочет он, погружая в меня пальцы и извлекая их обратно с лёгким хлюпающим звуком. И сразу же заменяя пальцы членом. – Будто специальные слова знает! О, у тебя тут всё так красиво припухло…

А ведь он прав, Ба это может! Но как же Максу удаётся, мы же с ним только что были… Глубокие толчки мешают мне думать, всё, что могу – это ощущать нарастающее удовольствие внутри. А-ах! Как это… каждый раз всё лучше.

– Макс! – вскрикиваю я и замечаю его коварную улыбку. Он немного меняет угол входа и снова бьёт, раз, два, три. Всё, меня опять уносит. Хорошо хоть, можно вскрикнуть без страха.

Макс опирается руками о полок, я вишу на его шее. Замечаю, как чуть подрагивают у него руки. Честно говоря, мы оба очень устали, завалиться бы поспать, но сегодня мы едем обратно в город. Макс помогает мне спуститься с полка, и мы помогаем друг другу помыться. Никакой эротики, просто нежно.

Не могу отделаться от навязчивых мыслей. Вот, значит, какие они – отношения с Максом. Бесконечный порноролик со мной в главной роли. Лично мне при этом кажется, что это постоянное желание – не совсем нормально. Но ведь когда-нибудь всё изменится, ничто не длится вечно. Например, он привыкнет ко мне и перестанет так безусловно и яростно желать… У меня внезапно сжалось сердце, да так, что пришлось опереться на стену. Будто я уже скучаю по этому Максу, уже потеряла его, ненасытного и только моего. Фу, глупая какая, сказала бы Ба, ещё ничего не случилось, а ты…

– Жан, ты в порядке? – встревоженно спрашивает Макс. – Надо было сначала позавтракать, потом идти мыться.

– Нормально, я нормально, – бормочу я, опираясь на его руку. Что-то и вправду внезапно стало очень дурно.

До дома Макс меня снова доносит. Сейчас придумает себе, что мне стало плохо от секса. Нет, неправильно, от любви. Вон, опять какое серьёзное лицо сделал. Но на воздухе дышать становится намного легче, и у дома я уже улыбаюсь.

Мы неспешно завтракаем, хотя по времени уже ближе к обеду. Ба принесла от соседки и свежего молока, и творога, да и от ужина много еды осталось. Под её строгим присмотром ем творожную массу с сырым яйцом, а Макс смотрит на это удивлённо.

– Для здоровья ей надо, – снисходит Ба до объяснений. Вроде, притихла наша заводчица котиков, во всяком случае, не отпускает дурацких замечаний. И до отъезда день проходит мирно.

Мы посовещались и ехать решили после обеда. Встали поздно, так что времени совсем немного осталось. Походили, погуляли по деревне. Посмотрели на сады и на загоны, где пасутся коровы и овцы.

– Здесь так здорово, я б остался, – улыбаясь, говорит Макс.

– И жил бы с Ба, под её неусыпным контролем? – удивлённо спрашиваю его. Нет, я, блин, не согласна!

Макс смеётся и к себе меня прижимает. Под его рукой всегда так спокойно.

– Тут ещё вечерами эти поют… кузнечики, вроде. Стрекочут так уютно, в городе такого никогда не бывает, – рассказываю ему. – А весной, в мае, птахи разные, соловьи ночами заливаются.