Жестокий

– Хорошо. Мы уходим. Думаю, что в переговорах стоить сделать тайм-аут, –  Арест Модестович поднялся на ноги. И принялся сгребать бумаги в папки.

– Нет. Уходишь только ты, девушка остается, –  заявил Князев.

Ливанов оторопел.

– А она почему нет?

Неужели решил вступиться за мою честь?

Я сидела ни жива, ни мертва. Лишь переводила глаза с одного мужчины на другого.

– А она останется отвечать на мои вопросы. Мы и так слишком много времени потратили впустую.

– Но как же?

– Либо так, либо считайте нашу сделку расторгнутой.

Сказал, как припечатал.

КТО ПЛАТИТ, ТОТ И…

Ливанов решил не идти на конфликт.  Рассудил, что деньги дороже. Вряд ли главный совладелец компании похвалит за профуканый контракт.

– Я жду тебя в машине, –  с видом большого босса с подмоченной репутацией заявил он, выходя из кабинета.

А я?

А я осталась. Хотя мои глаза кричали “помогите”.

Стоило двери за Ливановым закрыться, как Князев произнес:

– Итак, вам есть что нам сказать? Или пойдете следом? –  передо мной сидел тот, чье время стоило больших денег. И он не собирался давать мне спуску. Впрочем, я и не рассчитывала.

– Что вы хотите знать? –  я пропустила мимо ушей шпильку.

Пугаться буду потом, как и заламывать руки от страха  и абсурдности ситуации.

В этот самый миг решалась не только судьба сделки, но и моя в том числе.

Я прекрасно осознавала, что Ливанов не забудет унижения, пережитого в кабинете магната. И отомстит. Только не Князеву, руки коротки. И не его подчиненным. А мне.

За все. За свой провал. За свое бессилие. За личную безграмотность и наплевательское отношение. Вывернет ситуацию в свою пользу и отыграется.

Но это потом.

А пока мне следовало довести дело до конца. Дело чести. Моей чести.

– Коротко и обо всем, –  сухо ответил мужчина.

И я рассказала. Как если бы от этого зависела моя жизнь или жизнь моих близких.

Сжато. По делу. Без эмоций.

Когда я погружалась в работу, то для меня не существовало других авторитетов кроме фактов, цифр  и норм закона.

Еще в универе меня звали Аристотелем, за жажду докопаться до истины.

Я отрешилась от всех эмоций, отбросила все переживания и выдала все на что была способна.

Слова слетали с моих губ одно за другим. В документы я не смотрела. Исключительно перед собой.

Выбрала выступ на обшивке стены за плечом у Князева и докладывала ей. На магната не смотрела. На его помощников тем более. Меня не интересовали их эмоции. Перед глазами у меня плыли ряд слов, цифр, статей закона.

Если бы кто-то спросил меня в этот миг на кого я похожа, то ответила, что на автомат с заложенной программой.

Слушали меня или нет, неизвестно. Но и не перебивали. Посторонних звуков, кроме своего голоса не слышала ровно до того момента, как не прозвучали последние слова:

– Если что-то непонятно, спрашивайте.

И только тогда посмотрела на Князева.

– У меня два вопроса: что вы увидели за моей спиной и уверены ли вы своих словах.

– В словах уверена на сто процентов. Проверяйте, –  пододвинула папки.

Но не Князеву, а его подчиненным.

Если они и удивились, то виду не показали.

– А за спиной? –  улыбаясь одними глазами спросил Князев, когда понял, что не собираюсь отвечать.

– У вас необычный вкус.  Интерьер просто замечательный.

Такой один раз увидишь, век не забудешь. Последнее произнесла мысленно.

– С чего вы решили, что все сделано по моему вкусу? Может быть это задумка дизайнера? –  глаза Князева перестали улыбаться. Он весь как-то набычился, подобрался.

– В этом офисе  все подчинено вашим желаниям, –  ответила истинную правду.

– А она мне нравится, –  вдруг подал голос один из мужчин, оторвавшись от бумаг.

До этого времени никто не смел слова сказать без позволения высшего руководства.

Князев недовольно посмотрел на подчиненного. Тот даже бровью не повел.

– Ошибки есть?

– Нет. Все так, как и было сказано.