Повесть твоего сердца. Автобиографическая мистификация

– Ошибаешься. Я не нервничаю из-за того, что животных содержат в аккуратных клетках и кормят отборной едой.

– Ты просто держишь свои истинные мысли в себе. Уж мне-то известно, что твоё сердце не такое чёрствое, каким ты выставляешь его напоказ.

– Чего ради я стану изливать душу перед людьми?

– Они услышат тебя и в свою очередь очистятся от предрассудков. Не смей возражать! – Аврора сделала предостерегающий жест. – Первый же человек, которого я встретила в этом мире, с пониманием отнёсся к моим переживаниям, а ты за тридцать восемь лет не сумел найти никого, кто разделил бы твои взгляды. И даже меня ты отталкиваешь.

– Мне не нужен наивный ребёнок, который навязывает мне свою нелепую точку зрения.

– Не кипятись, это вредно для твоего хрупкого здоровья. Ты стыдишься меня потому, что я произношу вслух и прилюдно те из твоих убеждений, за которые ты привык стыдиться самого себя. Но то, что ты их скрываешь, не отменяет их наличия. Прежде чем придираться ко мне, оцени собственную позицию. Спокойно созерцать зло означает осознанно отказываться от добра. Пора бы наконец вплотную заняться поисками своего места на Земле.

– А тебе на Земле вообще не место. Ты портрет.

Аврора умолкла. Это была больная струна.

– Откуда в тебе столько ехидства, – вновь начал Художник. – Все твои речи сводятся к неодобрению моей жизни. Хочешь помочь – прекрати по крайней мере проявлять своё бесконечное недовольство. Легче от твоей критики не становится.

– Прежде чем перейти к решению проблемы, сильные люди её озвучивают, чтобы принять бой с ней лицом к лицу. Про то, как слабые её избегают, не мне тебе рассказывать.

Город драконов

Ты ложишься спать, а где-то

Наступает час рассвета.

За окном зима, а где-то

Жаркое сухое лето.

Много на Земле людей,

Мир велик, запомни это.

    Роман Сеф
    Час рассвета

– Тебе плохо, – уверенно произнесла Аврора, положив руку на плечо Художника.

Они были уже дома и молча стояли у окна.

– Да, это так. И отчасти по твоей вине, – отозвался он.

– Прости, я не хотела огорчить тебя.

В голосе девушки слышались нежность и участие. Художник бросил на неё подозрительный взгляд и со вздохом тяжело опустился на край дивана.

– Что ж, давай лечить твою душу, – сказала Аврора, присаживаясь на пол у его ног. Её покорность и доброта насторожили Художника.

– По какому рецепту? – уточнил он.

Ответом ему был негромкий завораживающий смех.

– Догадайся сам. Что делал ты прежде всякий раз, когда сердце сжимала тоска?

Рука Художника машинально потянулась к кисти и краскам. Воображение его уже приготовляло наброски будущих картин…

– Но это не выход. Хаотичные мазки на мольберте ни в чём не могут помочь.

– Вспомни о моём происхождении, и ты поймёшь, что подобные слова – оскорбление для меня, – строго прервала Аврора отговорки Художника.

Огонь танцевал перед их лицами. Причудливые тени неясными очертаниями ложились вокруг языков пламени. Негромко хрустел горящий хворост.

Рисунок автора, 2011 г.

Они смотрели на огонь. Долго, безотрывно. Оба хранили молчание.

В шаге от костра открывалась пропасть. Где-то глубоко внизу торчали острые вершины гор. Но скала, на краю которой они сидели, возвышалась над целым миром. Выше было только небо, серое и бездонное. На востоке, вопреки географической логике, садилось солнце. Озаряемые им алые облака медленно плыли вдоль линии горизонта.

Изредка над их головами пролетали драконы, то поодиночке, то небольшими стаями. Вот один из них, описав в воздухе круг, приземлился на скалу. От взмаха его могучих крыльев огонь вздрогнул и исказился, но не погас.

– Здравствуй, – произнесла Аврора, не отрывая глаз от костра.

– Добрый вечер, – ответил дракон чуть слышным басом.

Повернув голову к прилетевшему гиганту, девушка что-то нашептала ему. Художник не расслышал, с какой просьбой она обратилась. Дракон протянул лапы к огню и, положив голову на землю, прикрыл глаза. Его голос зазвучал степенно и размеренно.

Рисунок автора, 2011 г.

Она стояла на вершине диких скал.
Об их подножье бились волны океана.
Восточный ветер кудри развевал
Гречанки с редким именем Диана.
Струилось платье, форму смуглых плеч
Изящным силуэтом облегая,
И, не стараясь жизнь свою беречь,
Не отходила девушка от края.
Был взгляд её решителен и смел,
Хотя обрыв от ног её так близко.
Над горизонтом неба свод алел
В лучах последних солнечного диска.

Ей вспомнился опять дракон большой…
Примчался он неведомо откуда,
И удалось спастись лишь ей одной
Из города. Тогда случилось чудо:
Чудовищу понравилось дитя.
Душа его, возможно, стала чище.
Широкой лапой девочку схватя,