Дом на Сиреневой улице

Женщина, сейчас пришедшая на шум, сразу проверила миски и, соскоблив намертво присохший корм, положила новую порцию. Она тщетно пыталась успокоить животное, но Шарлотка знала – случилась беда. И сейчас ей нужно срочно найти свою хозяйку.

Как донести это до двуногого?

Собака снова кинулась к выходу.

– Гулять хочешь? Но ведь Кирилл с тобой уже гулял… Скучаешь, наверное, по Пелагее Ивановне, да?

Пелагея? – услышав имя хозяйки, Шарлотка стрелой вернулась к соседке и, вздернув кривые уши, наклонила голову.

– Все ты понимаешь, лапушка, – женщина погладила собачку по голове. – Пойдем, погуляем, у меня есть немного времени.

Снова поводок, снова не вырваться, хотя Шарлотка старалась изо всех сил! Ошейник так больно впивался в горло, что чуть не довел до удушья.

– Да что ж это такое с тобой, – все удивлялась соседка, с трудом справляясь с небольшой дворняжкой, в которой проснулась недюжинная сила алабая.

Чтобы Шарлотка не убежала, женщина взяла ее на руки и, нашептывая утешения, отнесла домой.

Спустя несколько дней пришел, наконец, ее мальчик. Не тот, который ее выгуливал и пах пиццей и жареной картошкой.

А именно ее.

Который раньше приезжал каждое лето. Которого Шарлотка неизменно встречала с повизгиванием и прыгая на костлявые ноги. Тогда ее переполняли не только собственные чувства, но и радость бабушки, счастливой увидеть любимого внука.

Прогулки с ее мальчиком всегда были самыми интересными, ведь он мог взять ее в лес или на речку, а это на весь день. Там они до изнеможения бегали и купались, а потом лежали под деревом, лениво перетягивая канатик и перекусывая бабушкиными пирожками.

Сейчас мальчик изменился. Стал гораздо больше. Серьезнее. Его ноги были в штанах, а обувь пахла чужой кожей.

И ласки в нем хватило ровно настолько, чтобы крепко обнять собачку и что-то пробормотать в ее мохнатый бок.

Он обнимал не радостно. Это было очевидно для маленького чуткого сердца, в которое буквально вдавливалось мучающее мальчика горе. Извернувшись, она облизала его лицо.

Мокрое. Соленое. Как у бабушки в их последнюю встречу.

***

– То есть как вы не можете взять собаку? Что значит, слишком старая? – сокрушался по телефону «взрослый мальчик» Шарлотки. – Поймите, мне некуда ее девать! Ее хозяйка умерла, я здесь временно. Решу все вопросы и уезжаю. Что мне ее, на улицу что-ли?

Когда бабушку увезли, Шарлотка ждала.

Чувствовала, что есть кого ждать.

А после того «удара в грудь», внезапно поняла, что осталась совсем одна.

Вяло полакав холодную воду, она легла на любимый коврик около кресла, в котором любила сидеть бабушка, когда вязала, и уставилась на своего дорогого мальчика.

В тот день он много кричал. Она видела его боль и всем своим горячим сердцем хотела помочь ему справиться с ней.

Хотя бы ему, раз бабушке не смогла!

Но мальчик ее оттолкнул. Потом еще покричал, навел беспорядок и ушел.

Он приходил часто. Пытался ее воспитывать. Пытался кормить. Пытался даже гладить.

Шарлотка чувствовала, что он будто не здесь, и перестала подходить к нему, чтобы не досаждать.

Даже голод перестал нудно гудеть в животе.

Однажды любимый мальчик отвез ее на речку.

И отстегнул поводок.

С Шарлотки немного сползла пелена обреченности, так рада она была оказаться на свободе, мочить лапы в теплой реке и бегать за мохнатыми шмелями.

А потом услышала рев мотора и увидела, что большая черная машина с ее мальчиком уезжает. Она побежала, да разве ей угнаться?

***

– Ты что, просто взял и отвез несчастное животное в какую-то глушь?! – кричала на мужа Ирина, приехавшая с детьми в квартиру его бабушки.

Ей пришлось закончить некоторые дела, прежде чем ехать. Если бы не они, она бы схватила детей и отправилась с мужем, потому что его бабушка, Пелагея Ивановна, была чудесной женщиной. Она знала ее с детства. Собственно, и своего будущего мужа Ирина встретила, когда тот приезжал к бабушке на все лето из другого города.

– Ну да, а что оставалось делать… – ответил Демид. – В приют ее отказались брать, говорят, и так переполнен, а найти новых хозяев будет трудно, такая старушка никому не нужна.

– Никому не нужна, даже мальчику, который с ней практически вырос, – укорила Ирина, едва сдерживая слезы. – Шарлотка очень много значила для твоей бабушки, разве ты не знаешь? Она столько лет берегла ее от приступов! Чуть ли не второе дыхание ей подарила! Или ты забыл, как бабушка согнулась после смерти мужа и ждала, когда тоже уйдет, а?

– Ириш…

– Никаких «Ириш», Демид! Ты как затеял бизнес, так совсем себя потерял! Ты будто ценность окружающих измеряешь тем, что они могут тебе дать! – не выдержала Ирина. Этот разговор давно зрел в ней, но она старалась не поднимать эту тему, находя оправдания отдалившемуся мужу. Однако такой поступок от человека, в которого она безотчетно влюбилась, в первую очередь, из-за его доброты, сорвал последние преграды. – А с Шарлотки нечего взять, верно?

– Мама, ты будешь готовить шарлотку? В чужом доме? – прервал начавшуюся было ссору голос пятилетней дочери.

– Нет, детка, мы говорим о собачке.

– О какой?

Ирина повернулась к мужу, многозначительно поднимая брови, тем самым предлагая самому все рассказать. Вздохнув, тот отвернулся.

В пристыженном мужчине Ирина не узнавала некогда влиятельного и пышущего азартом мужа. Это ее немного смягчило.

– Кто-то же присматривал за Шарлоткой до твоего приезда? – спросила она.

– Да, соседский мальчишка.

– Почему ему не предложил ее забрать?

– У них уже есть чихуеныш. Я даже предлагал им деньги… Они все равно отказались.

– И ты решил её просто выкинуть, – не унималась Ирина.