Дом на Сиреневой улице

– Только если скажете, что в них, – придержав дверь, пошел следом за ней, изучая коробки: большая, средняя и две маленьких.

– Еще один ухажер, – расхохоталась Люба. – Не держатся они у меня.

Ага, на этом свете не держатся!

Неужели не видишь, что мужик со смены, зубами скрипит? Кефир не подействовал, кроссворд не разгадал, в квесте застрял. А ты тут со своими гадкими шуточками.

Замираю, не зная, что со всем этим делать. Эти подозрения уже окончательно меня извели.

– Ну ладно, – сдается соседка. – Без вашей помощи мне не обойтись, поэтому скажу. У меня здесь набор для экзекуций. Такие экзекуции, при которых не только больно, но и приятно.

Любонька подмигивает с видом томной жрицы, а я выпадаю в осадок прямо на месте. Не потому, что смутился, нет.

А потому что в ужасе, что сна мне теперь не видать! И все же помог затащить, в надежде, что пустят в квартиру, установить это все.

Но меня выпроводили, снова многозначительно подмигнув и пригласив зайти через несколько дней, не только на чай, но и… за удовольствием.

***

Сидение в дыму не помогало совсем. Зато стойка на руках прочищала голову безотказно.

Я действительно все себе надумал. Какая мне разница? Завтра же куплю затычки в уши и пачку успокоительного.

Егор, теперь ты обычный охранник. Не следователь. Вдолби себе это в башку.

Егор вдолбил, а через три дня после обеда раздались первые крики. Стоны, неразличимые ругательства… Особенно позабавил один экземпляр, орущий «Не надо, прошу, я заплачу прямо сейчас, только отпусти-и-и…»

Во как.

Признаться, соскучившийся по ночам с женщиной, я даже заинтересовался.

Но однажды раздался плач ребенка. Так истошно не вопят. Ненормально это.

Убедить себя, что это не мое дело не удалось. Когда дело касается детей, я неудержим. Прямо сейчас положу конец этому садистскому притону!

Взлетев по лестнице, барабаню в дверь. Плач стих, мне открывает Люба. В белом халате.

– Егор, простите, вы опять не вовремя.

– А я не за чаем и не за удовольствием. Что за чертовщина у тебя здесь творится? Готов понять твои нестандартные вкусы и закрыть уши на эту вакханалию с мужскими воплями. Но дети! Серьезно?!

Сначала на ее лице абсолютное непонимание, затем смех, заливистый такой, щедрый. Объемная грудь так и трясется.

До слез смеется ведь!

– Зайди через двадцать минут. Мы уже почти все. Не переживай, ребенок в порядке, даже здоровее будет.

Остался ждать на площадке. Чтобы в случае чего сразу взять с потрохами. В прямом, мать его, смысле.

***

– Значит, это массажный стол… – придирчиво осматриваю его, будто я на месте преступления и ищу улики.

– Он самый, – отвечает Люба, разливая чай по чашкам. – Мой кабинет на ремонте, временно сюда переехала.

– Почему тогда ты массаж называешь экзекуциями? Крики еще эти!

– Потому что мой массаж не для расслабления, а лечебный, – со вздохом пояснила соседка, снимая халат. – Не так хорошо ты разбираешься в людях, Егор, как привык думать.

В майке и шортах вид у нее гораздо приятнее, не стану отрицать.

– Почему это?

– Я, когда работала санитаркой, знаешь, сколько повидала? И надежду, и боль, и презрение, и мольбу… А уж сколько гадкого было, хотя обычного, казалось бы, человеческого… Не передать. Ты только одну грань человека видишь. А их много. Приличные девочки орут на родах. Мужики со стальными яйцами чуть не плачут на клизмах. Это не делает их хуже. Это просто человеческая природа, многогранная. Твой же взгляд зашорен.

– Нет, я…

– Посмотри сюда, – показывает на ряд стеклянных банок под столом, укрытых полотенцем. – Когда ты заявился ко мне в первый раз, я делала варенье. У кастрюльки ручка оторвалась, все и грохнулось на пол. А тут ты. Я руки о передник вытирала, думаешь, не видела, как смотрел? Сама потом глянула, и правда, как в крови. Куски малины еще.

– Ну да, в подъезде тоже малина была, – скептически поднимаю бровь, а сам с удовольствием прихлебываю чай.

– Нет. Там была самая настоящая кровь! – вытаращила она глаза в ожидании моей реакции.

– Говори уже, не томи, за драматическими паузами я в театр схожу.

– Соседка заходила насчет массажа узнать. А у нее в пакете печень подтаяла, вот и накапала. Я как увидела, хотела ей тазик дать, да она отказалась.

Ну вот, я с самого начала был прав. Все это нелепые совпадения. Невыспавшийся мозг устроил мне диверсию и заставил подозревать. Остался всего один вопрос:

– Так, а что все же было в мешке?

– А это пусть останется тайной. Если пройдешь курс моего массажа, может и расскажу.

– Да зачем он мне?

– Затем. Твоя холка так и просит меня о помощи. И перекос сильный вижу, даже под твоими темными одеяниями. Кстати, кишочки твои тоже разомнем, вспомнят, как надо работать.

– Откуда…

– Оттуда, что я общаюсь непосредственно с людьми. А не со своими предположениями о людях.

– С кишками-то моими когда пообщаться успела?

– По дому всегда сплетни ходят. Некоторые знают о твоем пристрастии к кисломолочным продуктам. Готова спорить, кефир ты уже ненавидишь.

– Ненавижу.

– Тогда разреши себя помять. Гарантирую, через пару дней в туалете тебе будет не до сканвордов.