Уровень Фи

– Вы посидите, пожалуйста, тут, мне надо проверить помещение! – внезапно прочирикала ее сопровождающая и юркнула в какую-то дверь.

Варя осталась одна. Через несколько секунд девушкина голова выглянула из приоткрывшейся двери и произнесла:

– К сожалению, вам придется немного подождать. Тут не совсем убрано… Была не вполне удачная попытка создания мира… Минут десять, ладно?

Не успела Варя согласиться или хоть как-то отреагировать, голова исчезла и вскоре опять высунулась:

– Можно подождать там, в конце коридора. Там и креслица есть, и вид из окон…

Варя проследовала в указанном направлении. За поворотом коридор расширился за счет глубокой ниши. В нише было окно, а перед ним два желтых шара, метра по полтора в диаметре. От нечего делать Варя протиснулась между шарами и принялась смотреть в окно. Вид из окна был не очень.

Не прошло и пяти минут, как где-то хлопнула дверь и раздались шаги. Варя оторвалась от созерцания запорошенного снегом дерева во внутреннем дворике и сделала шаг навстречу девушке. Но вместо девушки из-за поворота вывалился – в буквальном смысле вывалился – какой-то парень. Он был примерно на голову выше Вари. Волосы у него были всклокоченные, глаза безумные, а под глазами – внушительные синие круги. Парень ошалело посмотрел на Воронину, пробормотал что-то вроде «свет в… з… зв… ните» и бухнулся лицом в желтый шар. Потом застонал, сжал его края пальцами – левая кисть оказалась совсем рядом с Вариным лицом – и пробормотал отчетливее:

– Ну же, перев… верни меня! О-о-ой!

– Я-а?! – не поняла Варя.

Вот ей только не хватало всяких алкоголиков-наркоманов мордой вверх переворачивать! Но оказалось, парень приказывает не ей, а шару, то есть креслу. После переворота «мордой вверх» и удобного расположения в кресле, в которое превратился шар, парень перестал ойкать и затих. Варя осторожно, бочком, пробралась между креслами (левое все еще оставалось шаром) и решила лучше подождать в коридоре.

– Вы меня извините, если я вас напугал, – вполне обычным голосом, хоть и медленно, произнес за ее спиной парень. – Я гравитончики отключил, а по времени перебрал… Не рассчитал силы… Сильно напугал-то?

Варя повернулась:

– Нет, что вы, все в порядке!

«А он красивый! – невольно оценила она. – Может, и не наркоман…»

– Все равно извиняюсь еще раз, – повторил парень и, несколько поколебавшись, добавил: – Вы очень красивая.

Это было так неожиданно, что Варя… Варя растерялась и пролепетала:

– Ну… да… я… Спасибо!

– А меня Кирилл зовут, – представился парень. – Можно просто Кир. Если вы не против, я немного посплю, поскольку жутко хочу спать и… и есть…

– Ну… да… – Все парни-мутанты, которые раньше знакомились с Варей, вели себя несколько иначе, уж как минимум интересовались ее именем, поэтому она во второй раз растерялась.

– Слона бы съел… – признался Кирилл, зевнул и закрыл глаза.

– У меня капкейк есть, хотите? – Варя только сейчас сообразила, что по-прежнему держит в руках коробку из кондитерской. – Я птиц кормила, но один оставила. Хотите?

– Очень хочу… – проваливаясь в сон, ответил Кирилл.

– Вот, держите.

Но парень уже спал.

Варя хмыкнула, оставила коробку возле кресла и вернулась к двери, за которой скрылась девушка-служащая. Постояла немного в коридоре. Поскучала. Потом любопытство взяло верх, и она тихонечко приоткрыла дверь. А за ней!!!

– Мамочка моя родная, что это?! Что это?! Что это-о-о-о???

Глава 4. Исключительная чуткость в сольном исполнении

Кивнув полосатой даме, Ризенгри Шортэндлонг взлетел по лестнице на второй этаж. Площадка второго этажа по размерам больше напоминала большую детскую комнату: игрушки, скамеечки, стены в рисунках… Даже качели в углу стояли. Двери, правда, тоже были, целых четыре штуки, с номерами от одного до четырех. Риз справедливо решил, что квартира номер восемь, очевидно, находится этажом выше. Но площадка следующего этажа, представляющая собой что-то вроде мини-кафе, имела двери с номерами опять-таки от одного до четырех! Риз протер глаза и поднялся еще на этаж. Эта площадка была пустая, с номерами три, пять и шесть. Еще выше этажом располагалось некое подобие музея народного творчества и квартиры шесть и семь. Чувствуя, что его цель близка, Риз взбежал выше. Новый холл явно предназначался для проведения дискотек в стиле «девичник для Барби»: зеркала в ядовито-розовых рамках, бантики, ленточки. Восьмой квартиры тут не было, зато квартиры шесть и семь повторялись. Не переставая удивляться такому огромному количеству двух- и, получается, даже трехэтажных квартир, Риз продолжил подъем. На следующем, предпоследнем, этаже, по всей видимости, шел ремонт. Из стен торчали куски арматуры, повсюду валялись битые кирпичи, стекла, обрывки бумаги и прочий строительный мусор. На единственной двери этого этажа (кроме выхода к лифтам и лестнице) флуоресцентной зеленой краской криво, через всю дверь, было написано «16 Н». Риз тупо уставился на кривую «16Н» и принялся шевелить извилинами. Ладно еще, шестнадцать, но при чем буква Н? Мутант Шортэндлонг попытался рассудить логически. У входа в подъезд была табличка: «Квартиры 1 –16». Это он помнил отчетливо. Квартиры от 1 до 7 он нашел. Если он не ошибается, – а Риз был абсолютно уверен в том, что он не ошибается, – только квартира номер пять не повторялась, а остальные были многоэтажные. Квартир от восьми до пятнадцати в подъезде не было, это точно! На всякий случай Риз поднялся еще выше и окончательно оторопел: весь верхний этаж был объединен в один огромный зал под большой прозрачной крышей. Тут было море зелени и цветов, овальная площадка для игры неизвестно во что, мольберты и еще всякая всячина. Главное: никаких квартир тут не было. Людей практически тоже. В самом дальнем углу спиной к нему копошились две девчоночьи фигурки. Риз вернулся на площадку с мусором, обошел ее по периметру. Нет, все верно: одна квартира, шестнадцать. Букву можно в расчет не брать. Риз воровато оглянулся и юркнул сквозь дверь шестнадцатой квартиры.

В шестнадцатой квартире была киностудия. Или что-то очень близкое к тому. В небольшой костюмерной рядами на полках лежали парики и маски вампиров и монстров, на столе в зале красовалось недоделанное чучело гигантского скорпиона, с потолка коридора свисала мощная проволочная паутина в какой-то оранжевой слизи. Все окна оказались тщательно занавешенными тяжелыми солнцезащитными шторами. Кинокамер не наблюдалось, наверно, их спрятали. Нет, явно это не была квартира, в которой мог бы жить Риз.

Риз выбрался обратно на лестницу и спустился на розовую площадку с шестой и седьмой квартирами. Обилие зеркал и бантиков наводило ужас и отдавало шизофренией. Риз мужественно подавил в себе естественное желание немедленно вернуться к добродушному чучелу скорпиона и вскоре за одним из зеркал нашел вожделенную дверь номер восемь. Правда, квартир с девятой по пятнадцатую по-прежнему не было, но это мутанту Шортэндлонгу было теперь, как говорится, «до фени». Дверь номер восемь оказалась незапертой. Риз вошел, чувствуя себя скорее мелким воришкой, нежели хозяином.

Закуток, в который он попал, назвать квартирой было никак невозможно. В нем даже прихожей не было, даже туалета! Крохотная квадратная комнатенка с коротеньким и вроде не раскладывающимся диваном, письменный стол с креслом. Над столом – четыре полки с книгами. Вокруг полок на стене – рисунки в рамочках, сердечки, узелочки. Все. Ни одежды, ни посуды, ни телевизора, не говоря уже о компьютере. Первая мысль Риза, посетившая его после беглого осмотра нового жилья, касалась ангелов. Мысль эта была очень короткой, из четырех букв, и обозначала жизненно важную часть тела, состоящую из двух половинок и находящуюся чуть ниже спины. Наличие этой части тела позволяет человеку комфортно сидеть и лечиться посредством внутримышечных уколов.

– Ну хорошо, – сказал Риз вслух на тот случай, если эти гребаные ангелы находятся где-нибудь поблизости и могут его слышать. – Квартиру свою я нашел. Очень неплохо. Даже уютно. Спать можно на диванчике, превращаясь на ночь в лилипута. Купаться и стирать одежду буду в речке, около луга, на котором я проснулся. Ходить, конечно, далековато, ну да ладно. Еду, наверное, на первых порах придется воровать. Тут уж вы меня простите, хоть я и мутант, но жрать мне надо. А так, вообще, спасибо. Что не уничтожили и не отправили в пещеру к динозаврам. Что способности мои не тронули. Память. Хотя про память мне трудно точно сказать – фиг его знает, может, я еще сто жизней каких-нибудь прожил, кроме тех, о которых помню. Но все равно, большое спасибо.

Риз замолчал. Впрочем, его старания были совершенно напрасны: ни одного ангела вокруг не было. И вообще посещать Землю-4 они в ближайшее время не собирались. Земля-4 была стабильной планетой с доброжелательным, уравновешенным населением, не пригодным для вступления в Ангелосоюз и не имеющим ни малейшего понятия о том, что в природе существуют самые разные миры, нематериальные силы и альтернативные варианты развития событий. Люди на Земле-4 рождались, проживали по долгой счастливой жизни (строго по одной на каждую особь) и умиротворенно превращались в прах, который потомки трепетно хранили в специальных коробочках. Ангелы правильно делали, что не появлялись на глаза людям с Земли-4 и не забивали им головы сказками о вечном существовании. Ребенок может плакать и требовать мороженого и аттракционов только в том случае, если он знает о том, что эти штуки вообще как таковые есть. А если мороженого нету, то: «Чего тебе, малыш? Соску-пустышку? На, пожалуйста, соси, сколько угодно! О чем вообще базар?»

– Попробую теперь найти какие-нибудь документы и вообще посмотрю, что у меня тут есть, – опять-таки вслух произнес Риз, и опять-таки, разумеется, смысла в этом «вслухе» не было никакого.

Ризенгри подошел к столу и решительно вытряхнул содержимое ящиков на диван. Конспекты, тетрадки с задачами, куча черновиков, толстый блокнот с адресами, опять сердечки какие-то, – наверное, подарки от девочек, ручки, карандаши, прочая ерунда в том же духе. По надписям на тетрадках Риз понял, что он, Вениамин Бесов, в этом мире – и в самом деле ученик седьмого «А» класса второй экспериментальной средней школы города Припущино. Назначение некоторых вещей было непонятно. Например, в отдельной плетеной шкатулке хранилась плоская серебристая коробочка, аккуратно запаянная. На коробочке детским неустоявшимся почерком было написано: «Бобик». Риз ткнул мизинцем в коробочку и нащупал внутри горстку пыли. Пожал плечами, вернул все на место. Следующей непонятной вещью оказались пластины с мелкими шариками – таблетками. Пластин было пять, все разные, все початые, на оборотной стороне каждой – сложные формулы, незнакомые символы, знаки. Еще были пакетики с жидкостями. Три штуки. К каждому пакету прилагалась трубочка, но не такая, как для коктейля, а из более плотного материала, с закругленным краем с одной стороны и винтовой нарезкой – с другой. Риз попробовал прикрутить одну такую трубочку к бежевому пакетику в указанном на нем месте. Ему это удалось без труда. Но при последнем повороте пакетик послушно прорвался, и его содержимое хлынуло через трубочку прямо в лицо Ризу. Риз инстинктивно отдернулся, вслед за чем попытался поймать ртом остатки жидкости, похожей на сильно разбавленное топленое молоко. Вкус у «молока» оказался отвратительный и горький. На его прежней планете глаза дикого покусодонта – и то были куда вкуснее! Риз сплюнул, вытер мокрые руки об шорты и решил не экспериментировать пока с местными напитками.

Один из ящиков целиком занимал огромный альбом, наполовину заполненный разнообразными узелками. Риз вспомнил, что на его родной Земле-11 когда-то существовало племя, придумавшее специальное узелковое письмо – кипу. Возможно, эти узелки тоже были своего рода письменностью?

Никаких удостоверений личности даже при самом тщательном осмотре так и не обнаружилось. Также не было ни единой фотографии, ни одного иллюстрированного журнала, дезодоранта, браслетика-телефона или просто телефона, бумажных денег или монеток, какой-нибудь завалящей конфетки, жвачки или хотя бы оберток от них, указывающих на то, что такие вещи тут когда-то водились. То, про что Риз подумал, что это крем для рук, оказалось клеем. Значок на булавке на самом деле был резинкой, стирающей след от ручки. Носовые платки – чем-то вроде визитных карточек.

Оттерев клей с рук одной из визиток, Риз приступил к обследованию книжных полок. Половина книг была учебниками по химии, вторая половина – учебниками по психологии. Несколько брошюр не в общую тему: про растения, про насекомых, пара-тройка романов. Ни фантастики, ни комиксов, ни про машины, ни про спорт. Риз расчистил себе кусок места на диване, плюхнулся на него, закинув ноги на груду тетрадок, и задумался.

Итак, он теперь – опять Венька Бесов, на сей раз ученик седьмого класса, интересующийся психологией, химией и червяками-бабочками. На другой планете – и опять Венька, опять Бесов… Кстати, а куда делся настоящий Венька, который жил тут до него? Утонул? Сбежал в деревню к бабушке? И как он тут жил в таких условиях? Ни чашки, ни подушки, ни компьютера. В конце концов, у его предшественника должна была быть хотя бы сменная одежда! Но ведь и ее-то нет! Чушь собачья получалась, полная чушь. Риз решил выяснить, как на этой планете живут другие люди – может, так же?

Недолго думая он встал ногами прямо на диван и осторожно просунул голову в стенку, в соседнюю квартиру номер семь. Глаза Риз вывел вперед носа, и правильно сделал: прямо по курсу перед ним маячил чей-то затылок. Риз моментально нырнул обратно, вышел из своей комнаты в розовый холл и попробовал проникнуть в седьмую квартиру через входную дверь. Собственно, проникать бы и не потребовалось, дверь номер семь была не заперта. Но Риз все-таки юркнул в нее обычным способом. Тут же сориентировался на местности и взлетел под потолок, на широкий шкаф. Спрятав тело в глубине шкафа, Риз оставил голову на поверхности, скрыв ее за большой аляповатой вазой, из которой торчали ветки вьющегося растения с яркими цветочками. Обнаружить мальчика было практически невозможно.

Комната оказалась большая, солнечная, со светло-светло-серыми стенами, мебель в ней стояла просторно. Широкая арка с левой стороны вела в помещение таких же тонов и размеров, узкая арка наискось от Риза соединяла комнату с лестницей, ведущей вниз. Человек, чей затылок Риз увидел из своей комнаты, теперь стоял к нему боком. Кроме него, в комнате находилось еще двое мужчин и три женщины. Все они возбужденно о чем-то разговаривали. Риз подумал, что если бы вместо него в комнату вошел слон, то эти люди и слона бы не заметили. Но он был не прав. Просто земляне-4 никогда не входили без стука. Даже постучав и услышав ответ «Войдите!», землянин ни за что не входил, а дожидался, пока хозяин не откроет ему заведомо не запирающуюся дверь и не проведет внутрь лично. Риз не сразу понял, что разговор идет о нем, причем называют его исключительно «Наш Герой». А переодетую в коричневую хламиду и невесть когда успевшую перекрасить волосы в дымчато-оранжевый цвет Миляишу он узнал исключительно по голосу и тоже не сразу.

Из трех присутствующих мужчин один вел себя как хозяин. Он заботливо задернул штору, когда солнце сместилось таким образом, что его лучи стали попадать Миляише в лицо, раза три спрашивал, комфортно ли чувствуют себя гости, куда-то периодически выходил, каждый раз неизменно дважды извиняясь: прежде чем выйти и сразу после возвращения. Хозяин был среднего роста и неопределенного возраста. Скорее старый, нежели средних лет. Он обладал некрасивым мясистым носом, подвижными толстыми губами и малоприятной привычкой время от времени их украдкой облизывать. Голос у него был неровный, дерганый, как у первоклашки при первом ответе у доски. Женщина, к которой он обращался чаще других, была, как Риз понял минут через двадцать, его матерью. То есть в смысле матерью настоящего Веньки Бесова, место которого он теперь занимал. Ее называли не иначе как Мама Героя. Риз понял, что это имя появилось сегодня. Как звали ее до того, оставалось загадкой. Поскольку некрасивого хозяина квартиры называли Моисеич, Риз понял, что он не Отец Героя, не Дед Героя и, наверное, также не Дядя Героя. Так. Фу-у! Наличие мамы кое-что объясняло. Например, почему в собственной «квартире» Риза не нашлось ни еды, ни одежды.

Третья женщина, скорее всего, была корреспондентка. Она задавала вопросы о детстве Героя, его увлечениях и т. д.

– Как вы думаете, почему он, после того как спас скорого помощника Бяк-Бяка, выбрал себе такое любопытное новое имя – Риз Шортэндл? – спросила она Маму Героя.

По ее тону любой нормальный человек смог бы догадаться, что она считает имя «Риз Шортэндл» не любопытным, а диким и странным. Но Риз не был обыкновенным человеком, и тон инопланетной корреспондентки его волновал меньше, чем африканского аллигатора северное сияние.

– Мне трудно ответить на этот вопрос точно. Лучше спросить об этом непосредственно у моего сына, – как бы извиняясь, ответила Мама Героя. – Правда, он задерживается…

– О! О! Безусловно, у него есть на то важные основания! – дружно бросились успокаивать ее двое мужчин помоложе.

Один из них был бородатый, в очках бредовой конструкции: два круглых стекла крепились к ободку, надетому на лоб. Второй был чересчур худой, просто доходяга.

– Вы знаете, – важно сказала Миляиша, поворачиваясь к корреспондентке, – мне кажется существенным тот немаловажный факт, что Герой выбрал сущность Риза Шортэндла до того, как спас Бяк-Бяка. Он шел по улице с таким отрешенным видом! Как вы считаете, это напрямую связано с его новой способностью – так глубоко чувствовать другого человека?

– Во всяком случае, опосредованная связь этих событий, несомненно, налицо, – задумчиво ответила корреспондентка.