Живой алмаз Шаданакара

Керол почувствовала резкую боль в легких. Настойчивый голос говорил, что нужно вдохнуть, глубоко вдохнуть. Женщина сделала вдох, и боль ушла, но через несколько мгновений вернулась обратно с новой силой. Открыв глаза, в проявившейся реальности, она увидела два склонившихся над ней лица в белых медицинских масках.

– «Где я?» – прошептала она еле слышно.– «Вы в безопасности, все хорошо, главное вы живы!»

– «Мне очень, очень больно, помогите…»

– «Да, конечно, лекарство уже ввели, оно сейчас начнет действовать. Уже, вы чувствуете?»

– «Керол, пожалуйста, не засыпайте, нам нужен код, код активации алмаза! Вы слышите меня, Кер!»

Кер еще слышала, но так далеко, будто кто – то пытался прорваться к ней из другой реальности. В голове было туманно, как на рассвете у реки. Мысли тяжело клубились. Память выхватывала, раскачиваясь как неваляшка, крупинки воспоминаний: детский смех, звуки молитвы, охватившие ее совсем недавно, зовущий голос мамы: «Каролина, дочка, ты где, ау!». К ним присоединялся скрежет металла, запах гари, и свет, свет звезды – теплый, переливающийся, нарастающий.

Керол вдруг вспомнила – свет, свет алмаза, проект, ее важнейший проект, доклад, полет! В голове, как ни странно, быстро самонавелась резкость. Неимоверная слабость во всем теле еще оставалась, а вот разум, дрожа и пошатываясь, встал на свое место.

– «Где я?» – также тихо, но твердо, Кер повторила свой вопрос.

– «Все хорошо, вы в больнице. Я доктор Фергисон, седьмой региональный госпиталь. Вы попали в авиакатастрофу, но, кажется, обошлось, сработал защитный спуск. Серьезных повреждений не нахожу, но полежать придется, необходимо полное обследование.

Каролина слушала с закрытыми глазами. Нет, она не притворялась спящей. Просто не было сил их открыть, да и отвечать не хотелось. Это секретный проект, может быть самый важный в ее жизни. Откуда они знают про алмаз, зачем им код!

Люди в масках, не дождавшись ответа, постояли еще несколько минут, переговариваясь сухими научными терминами, и ушли. Остался только один. Он не спеша расхаживал по комнате, выстукивая пальцами какой – то незнакомый, залихвацкий мотив. Затем шаги стихли. Человек остановился совсем рядом и взял ее за руку. Кер показалось, что она притронулась к камину, таким горячим было прикосновение. Человек ничего не говорил, он просто стоял и смотрел. Каролина чувствовала его взгляд каждой клеточкой, но страшно или неуютно не было. Может это лекарство так действует – подумала она. Хотя на самом деле, какая разница, лишь бы не было боли. Человек не уходил, он продолжал стоять, держа ее руку, не выпуская. Пальцы другой легко проскользили по ее голове, поправили прядку волос, и осторожно коснулись лица. Керол внезапно поняла кто это. Георг – имя проскочило в голове и осталось легкой улыбкой на устах, но глаза не открывались. Сонливая тяжесть, свинцовой хваткой, вновь уводила за собой. О, если бы, мой дорогой читатель, мы могли видеть сквозь маску, скрывавшую почти полностью лицо мужчины, мы бы разглядели счастливую улыбку, озарившую его лицо. А если – бы могли зайти еще глубже, туда, в его мысли, то услышали искреннее, оголенное: «Моя родная, моя любимая, как же я соскучился, как же я соскучился по тебе».

Видно было, что препарат подействовал. Керол спокойно ушла в медикаментозный сон, боль отпустила и больше не сжимала ее в своих объятьях. Хотя переломов не было, организм подвергся жесткой компрессии. Мышцы, приходя в норму, обязательно должны были пройти через период судорожного спазматического шока. Длится он часов двенадцать, дальше легче, так что время для претворения в жизнь других частей плана оставалось.

– «Что, готовишься к будущему?» – голос вошедшего карлика вывел Георга из умиротворенного состояния. – «Да, видно сразу, девочка не простит, стойкий оловянный солдатик. Ничего, мы знаем множество способов, как плавить олово и отливать из него все, что нужно. Не правда ли, Георг».

– «Я думаю, здесь не стоит громко разговаривать…»

– «Да брось, она спит, я приказал ввести четырнадцати часовую дозу. Можешь не бояться, не очнется, а очнется – добавим».

Молниеносным движением руки, говоривший был схвачен за шею, и буквально пригвозден к ближайшей стене, железной хваткой взбешенного мужчины.

– «Слушай меня, мерзкая шипящая тварь. Главный здесь я, и ничто, слышишь, ничто не произойдет без моего ведома. Ты понял меня?»

– «Да, да» – едва прохрипело в ответ бордовое от удушья лицо. – «Я понял, понял» – выпущенное из стальной хватки тело обмякло и обессилено рухнуло вниз.

– «Надеюсь, что так» – презрительно пробурчал Георг, хлопнув дверью. Выйдя из медицинского бокса, он решительным шагом направился в свои апартаменты, на ходу снимая белое облачение.

2178 год. Иоланда

Иоланды спешила на обеденную молитву. Улица встретила ее уже привычной, душной жарой. Дорожное покрытие словно дрожало в расплавленном мареве полуденного солнца. Звук колоколов нежно вплетался в ноты святого пения. Традицию общей молитвы, транслируемой повсюду, где могло только слышать ее человеческое ухо, Мировая религия приняла от ислама. Ее звучание, благодатным гимном гремело на восходе, в полдень, и на закате солнца. Продолжалась молитва девять минут, но обладала неимоверной силой. Во – первых, великая мощь объединения. Человек мог находиться где угодно, быть очень занят или даже спать, но услышав ее звуки, душа его уже просто автоматически обращалась к Богу. Воспевала его, славила, и молила о заступничестве и защите. Во – вторых, неизбежная регулярность. Постоянство Божественного гимна, было незыблемым, как движение самого светила, в лучах которого Господь отражал сущность свою, и давал всем новые силы. И третье – это повсеместность. Солнце везде садится, солнце везде встает, солнце озаряет всю поверхность нашего материального мира. И молитва, ощущаясь даже физически, бежит огромной благословенной волной за его движением вокруг земли.

Иоланда с самого утра была окружена целым ворохом забот, она готовилась к встрече с подругами. Косметические процедуры, выбор подарков, заказ билетов – хлопоты для женщины приятные, но выматывают они не меньше физической работы. Половина из намеченного была уже сделана, поэтому чуть уставшая Ланка, решила зайти в любимый храм. Находился он совсем недалеко от дома, и был для нее личным местом силы. Она просто обожала свою гладкую мраморную скамеечку и могла сидеть там часами, растворяясь в мыслях, молитвах и видениях. Стены храма, его воздух, прекрасно знали о радостях и сокровенных мечтах молодой женщины. Они не раз помогали ей в трудную минуту, стирая с сердца груз обид и негодования. Это святое место питало, защищало, возбуждало желание жить. Вот и сегодня, нарушая планы, она решила уделить чуть больше времени, чем обычно, своей тихой молитве. Ни беспокойная суета, ни предвкушение праздника, так и не смогли заглушить в ее сердце, звуки немой, но в тоже время оглушающей тревоги. Наверное, именно они привели ее сейчас в храм.

Слова молитвы текли легко, вместе со слезами на глазах – очищалась душа, вырастали крылья. Когда закончилось пение, переполненная чувствами Ланка, решила еще немного посидеть на своей скамеечке, чтобы успокоиться и набраться новых сил для дальнейшего дня. Тревога вроде бы растаяла, мысли стали спокойнее, легче. Голос молодого человека, стоявшего недалеко, в шагах десяти, превратился вдруг из слов богослужения в звук ручья. Позолота стен стала настоящим живым золотом осенней листвы полупрозрачного октябрьского леса. Воздух наполнился его запахами: грибными, влажными, шуршащими. Это был лес из детства. Здесь, в раскаленных ближневосточных песках нет лесов среднерусской равнины.

Ланка окунулась в воспоминания далекого осеннего дня. Девочки, как обычно, гуляли в большом пришкольном парке. Теплый, солнечный свет, косыми нитями проникал повсюду. Легкая сухая листва, игриво сбивалась под ногами в кучки, которые так хотелось поддать ногой, чтобы они салютом взлетели вверх. Девченки повздорили. Что было тому причиной, женщина не помнила совершенно, но вот чувство горечи от глупой ссоры в памяти осталось. Надо сказать, наши героини ссорились крайне редко, может поэтому, тот момент и запомнился. Они шли не рядом, а друг за другом, на расстоянии метров десяти, пятнадцати. Солнце плавно садилось за их спинами. Чем ниже опускался этот золотой, кипящий в туманной дымке шар, тем красивее и совершеннее становился мир вокруг. Желто – багрово – пурпурный лес, чуть прореженный, с полуобнаженными деревьями, засветился неведомой силой. Краски наполнились золотом, каждая из них словно поменяла фактуру. Не красная, а красно – золотая, не фиолетовая, а фиолетово – серебряная. Казалось, что ты смотришь на мир через тончайшую волшебную ткань, преображающую все вокруг. Даже невзрачные, серо – коричневые стволы деревьев, отражая уходящий огонь солнца, озарялись могучей пылающей красотой. И блистали они стройными рядами, как витязи древние в раскаленных доспехах. Каждая травинка, каждый листик. каждый тонкий стебелек – все наполнилось преображающей чудесной силой, прощальной и от того, наверное, бесконечно прекрасной. Девочкам показалось тогда, что сила эта вполне реальная, живая, просто мы не видим ее настоящей и смеющейся, а видим лишь отблеск ее и ускользающее отражение.

Красота света не просто разукрасила парк. Она наполнила его собой. Все что пробегало, проходило, пролетало, все, что просто касалось глазами чарующей неги ее, все заполнялось благодатными чарами. Какая уж тут обида, от нее не осталось ни следа. Та прогулка, впервые показала Ланке, как все сущее едино и связано между собой. Как обычный закат, разливаясь у горизонта, может очистить человеческое сердце, сняв с него тяжесть или грусть. Наверное, то же самое почувствовала и Керол. Она шла впереди, шла медленно, почти сократив расстояние между ними до минимума. Но вдруг совершенно остановилась, и посмотрела на Ланку, такими счастливыми, восторженными глазами, что от былой холодности не осталось и следа. Ланка улыбнулась в ответ и взяла Кер за руку. Они проолжили путь вместе, ничего не говоря и не отрывая рук, пока впереди, на пологом холме не показалась школа.

– «Давай, кто быстрее» – прокричала Керол и рванула вперед.

Ланка неудержимо бросилась за ней. Движение переполняло, соединяя с травой и небом, с воздухом и ветром. Движение дышало радостью. Наконец устав, они рухнули на землю у самой вершины склона и, обернувшись к пылающему солнцу, заворожено наблюдали, как окончательно садится круглый огненный диск. Притронувшись к горизонту, солнце прочертило воздух последними пурпурными лучами. Теперь уже и девченки озарились рубиновым, перламутровым светом. Ланка, о чем – то задумавшись, кусала травинку. Керол же, оторвав взгляд от небесной феерии, хотела что- то сказать, но произнесла другое: «Ланка, какая ты красивая сейчас. У тебя лицо светится и волосы розовые, а в глазах небо отражается. Надо тебя в Нете зарисовать, а лучше попробовать видео, так не нарисуешь, всего не передашь!».

Блаженная улыбка преобразила лицо Иоланды. Она по-прежнему сидела на скамейке в храме, и смотрела в пустоту с такой любовью, что рядом стоящий мальчик, отвлекся от своей молитвы, и удивленно посмотрел в направлении ее взгляда. Остальные прихожане не обращали на женщину никакого внимания. Ничего удивительного, в святое место идут с богом разговаривать, а не смотреть по сторонам. Наконец реальность победила. Надо идти, не успею собраться, еще прическу сделать, платье выбрать – с этими мыслями, полная сил Иоланда, низко поклонилась и вышла из храма.

2178. Керол.

Каролина пришла в себя, и попыталась повернуться на бок. Но тело слушалось плохо. Снова вернулась боль, не такая резкая, но все еще мало терпимая. Она расползлась по всему телу, и застыла, не возрастая не уменьшаясь. Боль мешала думать, мешала сосредоточиться. Нет, так нельзя! Надо отвлечься, практика воспоминаний! Керол с усилием попыталась применить уроки прошлого – мысленно выйти из тела и вернуться в тот момент, где ей когда – то было очень хорошо. Она вспомнила белый песок у широкой синей ленты воды, могучие раскидистые сосны, обнимающиеся с ветром. Вспомнила лицо бабушки – родное, темное от загара, в мелких и мягких морщинках. Вспомнила, как та несла ее домой, когда Кэр, заигравшись, свалилась с высокой ветки и сильно повредила ногу. Вспомнила ее запах, ее теплые, добрые, успокаивающие слова. – «Терпи девочка, терпи моя любимая! Боли нет. Это сигнал организма зовущего на помощь. Сигнал получен, боль больше не нужна. Отключи ее. Выруби в один момент, будто провод из разъема. Ты можешь, ты сильная!». Открыв глаза, Кер тут же сомкнула их вновь. Дверь в палату дергнулась, растворилась, впуская одного человека. Это был Георг. Подойдя к ее кровати, он активировал в воздухе таблицу жизнедеятельности организма.

– «Показатели декларируют норму, рад за Вас, дорогая Керолайн, искренне рад! Не молчите же, откройте свои прекрасные глазки и поговорите со мной. Как вы себя чувствуете?»

– «Отвратительно!»

– «Согласитесь, все лучше, чем не чувствовать ничего. Поздравляю, вы остались живы. Ужасная авиакатастрофа, искренне сочувствую и переживаю за вас».

– «Спасибо, я практически ничего не помню. Что произошло, почему случилась катастрофа? Кто еще выжил?».

– «Кроме вас в живых никого найдено не было. Окончательных выводов о причине случившегося еще нет, ведется расследование. Насколько мне известно, произошло столкновение с неизвестным объектом, причем этот объект остался невидим для всех служб внутреннего и внешнего круга, включая засекреченный дивизион».

– «Дивизион… Мне срочно нужно встретиться с мистером Ли, срочно! Почему вы здесь, почему не он. Где хоть кто – то из моего подразделения, кто – то из отдела АСС. Я должна говорить только с мистером Ли, вы меня слышите?» – Керол судорожно вцепилась пальцами в руку Георга. Но в этот момент в комнату вошла медицинская сестра. Активировав полупрозрачный экран с показателями организма и основными графиками жизнедеятельности, она незаметно ввела в биораствор какое – то вещество. Затем, заменив капсулу с биораствором на новую, вышла из палаты. Медсестра в этот раз была без повязки, она молчала, натянуто улыбаясь, но Кер почему – то явно почувствовала обман. Все фальсификация, ложь, мистер Ли не появится, повидимому ее похитили. Зачем? Необходимо срочно передать сообщение, передать сообщение алмаза. Как это сделать, как? Керол хотелось закричать, что – то ударить, разбить, но сил совершенно не было. Георг все еще стоял рядом. Кер закрыла глаза, чтобы он не смог догадаться о ее мыслях. и тут ее сознание вновь замерло на пограничном участке между былью и небылью. Комната превратилась в белый кружащийся вихрь. Потянув магнитом вверх, она словно вытащила Кер из собственного тела и понесла с собой. Последним произнесенным ею словом, было – «отравили…», но закончила она его уже с улыбкой на устах. Страха не было, наоборот, пришло ощущение беспричинного счастья, эйфории. Женщина плыла в бушующем вихре сквозь мерцающую, разноцветную субстанцию, но вдруг она лопнула, как мыльный пузырь, и Керол очутилась возле ворот древнего каменного замка.

Все было совсем не так, как всегда. Каролина могла видеть, слышать, чувствовать, понимать, но у нее совсем не было тела. Произошедшее не напугало женщину, а воспринялось, как само собою разумеющееся. Прежде всего, поразила гармония окружающего пространства. Утонченная, спокойная красота наполняла все, куда бы не падал взгляд. Высокий, остроконечный замок, крепостная стена, множество дворовых построек и домов за стеной были сделаны из одного камня – теплого, немного шероховатого, отливающего серебром на солнце. Могучие стройные деревья полукольцами обхватывали замок со всех сторон, вплотную примыкая к синему, отражающему небо, озеру. Мягкая зеленая трава, усыпанная мелкими белыми цветами, словно бисером, застилала землю, плавно спускаясь от ворот к озеру. Не было ничего лишнего. Красота совершенной природы, плавно сливалась с красотой строений, мостов, беседок, и иных творений рук человеческих. И все это с высоты птичьего полета напоминало прекрасный цветок с двенадцатью лепестками, замком в сердцевине и идеальной окружностью стены, заключающей цветок в свои объятья. Кер беспрепятственно пролетела сквозь крепостные ворота и оказалась внутри двора. Именно беспрепятственно, удивительная возможность пролетать сквозь вещи и оказываться внутри, поразила женщину не меньше самого полета.

Было ранее утро, уже расцвело, но солнце едва показало свой диск на дальнем горизонте. Во дворе было пусто и тихо, все еще спали, только на кухне слышались зевающие голоса и скрежет кастрюль, да два закованных в кольчуги стражника стояли возле решетки ворот. Керол проникла вглубь замка. Высота и величие внутреннего убранства поразили ее не менее внешней красоты. Светло – бежевые, теплые, улетающие ввысь стены, были увешены серебряными чашами для огня и подобием канделябров для свечей. Изумительный, гладко отшлифованный орнамент, также залитый серебром, придавал величественному помещению уют. Свет уже проникал сквозь оконные витражные проемы и преображенный разноцветным стеклом, с нежностью озарял пространства вокруг – тяжелую массивную мебель, мягкие стулья, скамьи, обтянутые плотной тканью, красивую каменную лестницу, величественную огромную люстру, спокойно висящую на шести уходящих ввысь цепях. Поднявшись вверх, Каролина попыталась качнуть ее, но ничего не вышло.

Вдруг заскрипела одна из дверей среднего круга. Через секунду, в приоткрытой щели, появился маленький мальчик, лет трех, темноволосый, похожий на ангела. Мальчик быстро пробежал к соседней двери, с усилием открыл ее и вошел внутрь. Кер последовала за ним. В комнате, на большой кровати спали мужчина и женщина. Малыш, проворно пробравшись между ними, залез в середину и, поцеловав спящего отца, тут же безмятежно заснул. Спящая девушка, растревоженная вторжением, с улыбкой повернулась на другой бок и оказалась прямо перед Каролиной. Солнечные блики, струящимися потоками, упали на ее лицо. В них, словно в светящемся море плавали горящие искры – пылинки. Они скользили по лицу, по изогнутой руке, по тонкой ткани подушки и нижней меховой подстилке. Светло – каштановые, с позолотой волосы женщины, сливались с чуть более темным оттенком кудрей мальчика, а те безупречно гармонировали с еще более темной на тон, головой отца. То что рядом спали родители малыша, не вызывало ни малейшего сомнения. Утонченные черты матери словно отражались в лице мальчика, но это не мешало ему выглядеть точной копией своего отца. Они даже лежали в одинаковых позах. Как цветы на ветке – подумала Кер.

Наблюдая за счастливой семейной идиллией, Каролина неожиданно почувствовала ощущение непреодолимой давней утраты. Женщина вдруг поняла, что это именно она спит на широкой кровати, а рядом ее любимый сын и муж. Вспомнила имена. Ее звали Марианной, сына – Арки, а мужа Георг. Георг! Озарение пронзило мысли Кер. Вот почему он показался мне таким знакомым. Я не ошиблась, я знала его, знала! Это он! Точно он! Воспоминания обрушились лавиной водопада.

Мариана (Керол в той своей далекой жизни) выросла в степи. Она была младшей дочерью в княжеской семье одного удаленного восточно европейского княжества. Согласно договору отцов, в молодости воевавших вместе против племен северо – запада, дети их должны были пожениться и объединить родовые кланы. Дерзкая, гордая, упрямая Мариана что только не делала, но так и не смогла убедить отца изменить решение. В четырнадцать лет она была отправлена в далекий неведомый край, встретивший ее с любопытством и неким замешательством. Первое появление во дворце, когда она уставшая и измученная дорогой предстала перед родителями жениха. Первая встреча с ним самим, когда нелепый случай столкнул их лбами на лестнице. Столько нелицеприятных «любезностей», юная Мариана, не отпускала еще никому. Безмолвное удивление, даже разочарование, когда вечером того же дня, во время официального, званного обеда, ребят представили друг другу. Шепот, насмешки, интриги двора по поводу предстоящей свадьбы. Сама свадьба, проследовавшая как долгий нудный сон. Отъезд во владения ново испеченного супруга. Первая брачная ночь, когда они, обидев друг друга взаимными обвинениями и колкостями, разошлись по разным комнатам. Все это только присказка – сказка началась немного позже, спустя несколько месяцев совместного проживания.

Избалованный всеобщим вниманием и заботой Георг, впервые видел женщину, относящейся к нему, как к какой-то неизбежной повинности. Удивленный ее равнодушием и холодностью, можно даже сказать раздосадованный, он с легкостью опустился в беззаботный, разгульный омут. Мариану же, казалось, его поведение совершенно не трогало. Она жила размеренной, спокойной жизнью, умудряясь отыскать новых друзей в малознакомом придворном окружении. В основном это были мужчины. Нет, не потому – что Мариана была молода и красива – красотой сердца не купишь. А потому что девушка обладала незаурядной силой – силой ума и силой духа. У мужчин, в этом отношении ревности меньше. Риск и смелость новой принцессы, также не остались не замечены. Степное счастливое детство под бездонным небом научило ее не только великолепно сидеть в седле, стрелять и играть в кости, оно научило быть открытой, не скрывать женственности, а гордится ею. Научило относиться к людям с теплом, верой и справедливостью. Потому большинство из многослойного окружения (и слуги, и высокие чины, и благородные сплетники) довольно скоро приняли ее и полюбили. Частые отлучки Георга не расстраивали, наоборот, располагали к свободе и действию, а тот с удивлением стал замечать возрастающий авторитет молодой супруги. Мало того, он и сам почувствовал непреодолимое желание быть рядом. Но Мариана по – прежнему пыталась отдалиться. С другими веселая, искрящаяся как солнечный лучик, но стоило только появиться Георгу – превращалась в натянутую струну. Возникающую напряженную неловкость чувствовали все, волей неволей одному приходилось удалиться. Так продолжалось всю долгую зиму, пока осведомленные кем – то родители супруга не приехали в гости. Они, с нетерпением ждали внука, наследника. Осознав, что ждать придется довольно долго, а может и безрезультатно, решили вмешаться в ситуацию, направив молодоженов в совместное путешествие к древнему святилищу.

Ехать они должны были вместе, в отдельной карете. Ночевать тоже приходилось на одной кровати, ничего не поделаешь, народ должен знать, видеть их рядом. Мудрость приходит с возрастом. Родители не ошиблись. Что – то неуловимое проскользнуло между ними в ту поездку. Разделяющая граница постепенно исчезала, превращаясь в дорожную пыль.

Сначала они ехали молча, за исключением редких саркастических извинений Георга, о том что причиняет неудобство супруге своим присутствием. Затем медленно, словно от первых солнечных лучей, молчание стало таять. Редкие отрывистые реплики завязались в легкий непринужденный разговор. Начался он с пейзажа за решетчатым оконцем. Лес окончился, и внезапно открылось широкое круговое пространство, сливающееся с небом у горизонта. Мариана, восхищенная распахнувшейся красотой, невольно заулыбалась. Георг не удержался и спросил: «Скажите, что может превратить маленькую нахохлившуюся птичку в сияющую розу?»

– «Сияющую розу! Вы делаете мне комплименты!»

– «Нет, только хочу понять, что? – воздух, небо, простор…»

– «Я люблю простор, я выросла в степи, где от рассвета до заката ничто не мешает видеть бесконечность земли!»

– «А что еще вы любите? Расскажите о себе. Мы все таки муж и жена, а я не знаю совершенно ничего, о таком близком мне человеке»

– «Опять ехидничаете. Только после вас» – Кер намеренно замолчала и отвернулась к окну.

– «Простите, не обижайтесь, само как – то получается, обещаю, больше не повториться. Расскажите, пожалуйста, мой рассказ будет следующим».