Честная ведунья избавит от одиночества

– Кофе – это то, что нужно, – ответила Максиму Света и виновато улыбнулась. – Но мне уже пора. Ты же знаешь, какая у нас Алла Геннадьевна…

– Ты же со мной! Так что всё в порядке. Вали всё на меня, а я подтвержу, – бодро возразил ей он. – Я на машине. Тут недалеко есть кофейня, заедем, а потом я подкину тебя до редакции. Идёт?

Света подумала: «А почему бы и нет?». Тем более, что на машине, даже учитывая время на кофе, она всё равно доберётся до работы быстрее, чем по гололёду пешком. Общественный транспорт сегодня точно можно не ждать.

– Идёт, – кивнула она.

Максим по-джентльменски подставил свой локоть, и Светлана ухватилась за него – опора на этом «катке» не помешает. Ей было приятно ощущать, что он поддерживает её. Это было для неё какое-то новое чувство, ощущение спокойствия от того, что рядом надёжный попутчик. Почему она решила, что он надёжный? Инстинкт, наверное. Во всяком случае, она не чувствовала, что от него исходит какая-то опасность. Наоборот, от него ей передавалась какая-то лёгкость. Такого она совсем не ожидала. Зная, что у него было немало девушек, она представляла его более развязным в общении, более «крутым». В редакции, конечно, он всегда вёл себя интеллигентно, но за её стенами Света его видела впервые. И никаких разительных перемен. Разве что здесь мёд он не источал. Но не было в его поведении никакого выпендрёжа. Или он не считал её той аудиторией, на которую стоило бы тратить силы?

Они дошли до художественного музея и повернули налево. Город постепенно оживал, появились водители и пешеходы, дворники и уличные собаки. Болтая о погоде и сосульках, Макс и Света добрели до того места, где он припарковал своё авто – теперь в одном ряду с ним стояли ещё две иномарки – одна спереди, другая – сзади.

– Хорошо, хоть не заперли, – сказал Макс.

Следующее, что услышала Света, – это отборный мат, грохот падающей на машины ветки и звон разлетающихся во все стороны льдинок. Часть из них – острых, будто это осколки стекла, – полетела прямо в лицо Свете и Максу. Ещё не успела она осознать, что случилось, как Максим сгрёб её за плечи и резко развернул спиной к себе, вместе с ним она каким-то чудом перенеслась метра на два от того места, где одна из ветвей вонзилась в асфальт. Сначала Света зажмурилась, но, когда хватка Максима ослабла, открыла глаза. Мужчина всё ещё продолжал громко материться – нет, это был не Максим. Так свои чувства изливал пузатый презентабельно одетый дядька, который всё ещё держал в руке свой гигантский смартфон и с искорёженным эмоциями лицом бежал в сторону поцарапанных иномарок. Видимо, одна из них принадлежала ему.

Света осторожно перевела взгляд от дядьки на Максима. Она ожидала увидеть подобное выражение и на его лице. Однако он её удивил – Максим облегчённо выдохнул.

– Ты в порядке? – робко спросила она.

«Может, у него шок?» – подумала Света. Не каждый день на твою иномарку падает огромная обледеневшая ветка.

– Я уж думал, сейчас увижу свою машину всмятку, – улыбнулся в ответ Максим. – Но её почти не задело. Смотри! Только зеркало теперь менять.

Света посмотрела на машины. И правда, каким-то чудом они избежали большого урона: на троих пара царапин, небольшая вмятина и оторванное зеркало. Ветви упавшей ветки – она сама была как небольшое дерево – уткнулись в дорожное покрытие и не позволили упасть стволу. Конечно, теперь все три машины оказались в плену – под колпаком деревянной лапы.

– Хорошо, что не тополь, – вспомнив рассказ Макса, сказала Света.

– Хорошо, что не тополь, – согласился он.

– Спасибо, что спас меня от ветки-убийцы.

– О, спасать красавиц – это обычное для меня дело, – он принял позу супермена. Возможно, тренировался перед зеркалом – какая гримаса! – И кстати, моё второе имя – Кларк Кент. Если что – обращайся.

– Договорились. Но, мне кажется, ты ошибся изданием: Кларк Кент работал в Daily Planet, а не в «Молнии».

– У меня новое прикрытие! – нашёлся он. – Если не веришь, кто я, – покажу тебе свой супергеройский костюм.

«Кларк Кент и Брэд Питт в одном флаконе. Какой мужчина! – смеясь про себя, подумала Светлана. – И он со мной говорит! Он назвал меня красавицей?».

– Извини, но я вынуждена тебя здесь бросить, – Света посмотрела на часы – ей действительно надо было уходить.

– А ты извини, что наше свидание придётся перенести, – ответил Максим. – И за то, что не подвёз…

Света сделала несколько кадров на месте ЧП, ещё раз попрощалась с Максом, который остался вызволять свой серебристый седан, и пошла в редакцию «Молнии».

«Почему он сказал «наше свидание»? Что он имел в виду? Или это просто слова?» – об этом Света думала по дороге.

Вскоре она совершенно выкинула встречу с Максом из головы – рабочий день оказался напряжённым. Как и предсказывала Люська, прошедший ледяной дождь объявили самым сильным в истории города. Продолжался подсчёт убытков, нанесённых разыгравшейся стихией. Все в редакции в этот день без конца звонили. Алла Геннадьевна, как заведённая, отдавала всё новые поручения. На обзвон посадили даже Светлану. Пока журналисты выбивали комментарии у специалистов Гидрометцентра, чиновников и муниципальных служб, она обновляла «счётчик» поваленных деревьев и веток, а также потребителей, оставшихся без электричества, – речь шла о тысячах людей. Новостная лента пестрела её сегодняшними фотографиями. Несколько её снимков иллюстрировали и материал Максима, но времени прочитать этот репортаж у Светы не было. Хотя он её и заинтриговал. Кощеевна несколько раз похвалила Макса «за слог».

В голове Светы в один винегрет смешались новости про задержанные авиарейсы, парализованный транспорт, обледеневшие провода… К вечеру она уже не могла слышать слова «ледяной дождь». Несмотря на то, что её рабочий день начался раньше, чем обычно, завершился он позже положенных 18.00. Она так устала. От ходьбы по гололёду её ноги неприятно крутило. В этот вечер ни по пути домой, ни дома она не вспоминала ни о Максиме, ни о Дмитрии, ни о своём одиночестве. С удовольствием растянулась на скрипучем диване и думала о том, как в этот момент любит этот самый диван.

Глава 2

Она была в том возрасте, когда голова хочет денег, тело – секса, а душа – эмоций. Об этом размышляла Света в обеденный перерыв в четверг. Несмотря на холод, она вышла на балкон. Шум редакции остался за дверью. Света пригубила горяченный кофе со сливками, но обожгла язык и отодвинула от своих красиво очерченных губ кружку. Это была белая редакционная кружка, на которую нанесли логотип информагентства – красную молнию.

Всем было известно, что «Молния» не оправдывала своего названия. Сотрудники из конкурирующих изданий посмеивались и предлагали коллективу «Молнии» переименовать информагентство в «Гром». Так они намекали на то, что новости «Молнии» попадают на ленту уже протухшими. Конечно, звучало это крайне обидно, но что есть, то есть. Новостные заметки здесь зачастую публиковали не только позже, чем местные конкуренты, но и позже, чем федеральные СМИ. Сенсационных или разоблачительных материалов не было и вовсе. Хотя иногда журналистам и удавалось «выстрелить» свежей информацией. Но в основном это случалось в те дни, когда она сама шла им в руки, а также после планёрок, когда сотрудники получали особенно мощный нагоняй от Аллы Геннадьевны. Обычно же редакция погружалась в сонное, монотонное состояние. Здесь стояла тишина, нарушаемая стуком пальцев по клавишам клавиатуры. Эту мелодию Светлана привычно слушала каждый день. Каждый день она поднималась пешком на четвёртый этаж издательского дома, которому принадлежала и редакция «Молнии». Она здоровалась с уборщицей, с которой неизменно сталкивалась в дверях. По сырому полу, стараясь не оставить следов на линолеуме, она на носочках продвигалась к своему столу, чтобы занять своё обычное место.

Этой редакции, как и издательскому дому в целом, всегда не хватало рук, поэтому сотрудники вынуждены были представлять собой универсалов. Светлана была фотокорреспондентом и фоторедактором. Она следила за фотобанком, принимала факсы, искала сюжеты для фоторепортажей, напоминала журналистам о конференциях и даже о заседаниях суда. Её стол был завален приглашениями и афишами. Перед ней лежал огромный, исписанный пометками ежедневник-календарь. Обычно Света предлагала несколько мероприятий редакторам разделов, а уже те соображали, что именно можно из них выжать, и раздавали задания. Это она должна была кричать: «Ледяной дождь! Надо срочно снимать!». Но вместо неё это сделала Алла Геннадьевна.

Кощеевна работала в «Молнии» со дня её основания, а это не менее девяти лет. Она ещё помнила те дни, когда информагентство в числе лучших попадало в рейтинги СМИ, когда в редакцию звонили не только сумасшедшие, но и преданные читатели. Бессменная Геннадьевна – женщина без возраста – была худощавой, острой на язык, самоуверенной и жёсткой, стремительной и неунывающей. Она как будто имела на жизнь чёткий план. Упадок «Молнии» она считала временным. И, видимо, потому не спускала своим подчинённым недолжного отношения к работе. А уж попасть ей под горячую руку!

Света обычно стремилась хорошо выполнять свою работу – не прыгать выше головы, но и не халтурить, чтобы не привлекать внимания начальницы. Ей вполне хватало стресса от того, что творилось у неё внутри. И она избегала всего того извне, что могло бы её потревожить. После разочарований в своей жизни Светлана решила, что главное – найти гармонию. Сейчас она не была уверена, что выбрала для этого правильный метод. Светлана пыталась создать вокруг себя некую защитную оболочку. Быть ничем не примечательной, но и не отталкивающей. Иметь знакомых, но не заводить панибратских отношений. Работать, но не спотыкаться, пытаясь взбежать по карьерной лестнице. Она пряталась за всем этим. Жила, словно была второй куклой в прозрачной матрёшке.

Сейчас, стоя на балконе, Света смотрела сверху на скелеты деревьев, на серые крыши гаражей, автомойки и нескольких частных домов. Она остро чувствовала, что её метод рухнул. Ей не удалось укрыться от естественного желания каждого человека – она хотела быть любимой. Даже чётко знала, кем именно хочет быть любимой. И что же с этим делать? Как можно избавиться от невыносимой тоски, от этого огня, который сжигает всё нутро? Как можно вырвать его из мыслей, из памяти, из головы? Как можно заставить тело не томиться в ожидании ласк? В ожидании его объятий, запретных поцелуев? Она не знала ответов на эти вопросы. Не знала, у кого могла бы об этом спросить. Ей нужен был тот, кому смогла бы излить свою душу, кому могла бы открыться. Может быть, ей стоило открыться ему? Рассказать ему всё? Всё-всё, не утаивая, не заигрывая – всё начистоту! Но как такое рассказать? И разве он этого не знает? Нет, он не потушит пламя, а только распалит. А ей этого совсем не нужно. Или нужно? Не этого ли она ждёт? Не этого ли она так долго ждёт от него?

Что касается работы, то ей надо было уже давно признаться себе – ей просто здесь скучно. Невыносимо скучно! Вот она и сказала себе это, но что дальше? Может быть, это лишь временная блажь? Или ей надо сбежать отсюда? Сегодня же написать заявление об увольнении и бежать… Но куда? И что это даст? Станет ли ей лучше и менее одиноко, если у неё не будет этой привычной и утомительной занятости. Нет, без денег в кармане точно не станет. Нет, бежать нельзя. Пока ещё нельзя. Пока она не придумает свой чёткий план на жизнь. Пока не поймёт, чего же она хочет.

Сейчас Света остро ощущала, как быстро испаряется время. Ещё недавно она была девчонкой, но сейчас из зеркала по утрам на неё смотрела молодая женщина. Пока ещё молодая! Она боялась разглядывать эту женщину. И она ей сейчас совсем не нравилась. Ей не нравился ни её внешний вид – внутри она была совсем не такая, ни её всегда унылое и тусклое выражение лица. Ей нравились лишь глаза – её серые глубокие глаза. Они действительно были её глазами.

Света отхлебнула ещё кофе. Пока она тут мысленно выла, кофе стал еле тёплым. Она посмотрела на белую плёнку от сливок.

«Надо позвонить Вере, – твёрдо решила Света. – Разговор с Верой обычно идёт мне на пользу. Она умеет слушать. У неё есть чувство юмора. Ей не надоедает обмусоливать со мной тему вселенского одиночества. И, кроме того, она всегда готова без умолку болтать о мужиках. И всегда так забавно это делает!».

Вера словно ждала её звонка.

– Бар в подворотне, 20.00? – сразу спросила она.

– Ага. И столик, как обычно, – ответила Света и первый раз в этот день расслабилась, предвкушая приятный вечер.

«Бар в подворотне» вовсе не был злачным заведением. Это был приятный и уютный паб в центре города,

с деревом и кожей в интерьере. Он располагался во дворике, куда можно было пройти через арку. Там никогда не было многолюдно. Музыка не рвала барабанные перепонки. Еду готовили из свежих, а не из замороженных продуктов. Всё, что было указано в меню, точно имелось на кухне. Это касалось и блюд, и алкоголя. Официанты здесь были милыми – другого слова и не подобрать. Они всегда оказывались рядом, когда были нужны, и растворялись, когда беседа принимала интимный характер, когда свидетели были лишними. Столики стояли обособленно друг от друга, что позволяло сплетничать и откровенничать, не оглядываясь по сторонам. И Света, и Вера всё время забывали название этого паба, хотя он и был их излюбленным местом посиделок. Поэтому они и именовали его просто «Бар в подворотне».

Когда Светлана добралась до паба, Вера уже заняла привычный столик – с одной стороны стеклянная стена-окно, с другой – декоративный стеллаж с книгами. Книги, конечно, были вполне настоящими. Иногда Света и Вера вспоминали студенческие годы и «гадали», перелистывая страницы этих книг. Это поднимало им настроение. Они искренне хохотали над предсказаниями. На третьей полке снизу стоял роман «Эммануэль». Задай вопрос. Назови одну цифру – это страница, назови вторую цифру – это строчка. И вот – твой ответ. Как ни странно, ответы зачастую попадали в самую точку, а если и не попадали, то были вполне многообещающими.

В этот раз Вера уже успела сделать заказ. Сырная тарелка. Красное сухое вино. Она предпочитала местное – с таманских виноградников. Как только Светлана приземлилась в кресло, ей принесли глинтвейн. Корица, корочка цитрусовых, долька ароматного яблока и подогретое вино – это был её любимый набор на период холодов. Так они традиционно начинали свои зимние гастрономические вечера.

Как и ожидала Света, главной темой их сегодняшнего собрания стали мужики. Однако на этот раз её бесшабашная приятельница Вера, которая в свои тридцать с хвостиком уже успела дважды побывать замужем и дважды с одним и тем же мужчиной развестись, вовсе не стала шокировать её подробностями своего очередного романа. Словно фокусник, который достаёт из шляпы одного зайца за другим, она стала припоминать истории о «бывших» Светланы.

Свете сначала вовсе не хотелось ворошить прошлое. Однако в устах Веры – с её юмористической подачей фактов и собственных домыслов – описание ухажёров и неудач на любовном фронте звучало вовсе не так, как Света сама обо всём этом думала.

Вера припомнила и первую любовь Светы – совсем юного школьного учителя информатики (Света в то время была студенткой). Этот парень Вере запомнился по фотографии, которую она случайно обнаружила в альбоме подруги. В тот же день снимок был церемониально сожжён.

– Мне иногда снятся эротические сны с его участием, – издевалась над Александром Вера. Она понизила голос. – Эти сексуально подтянутые до груди шершавые брюки. Заправленная в них синяя строгая рубашка, застёгнутая на все пуговички. И невероятно стильное сочетание – коричневый туго стянутый ремень, коричневые туфли и коричневый портфель, как у моего дедушки…

– Перестань, – не могла удержаться от смеха Света.

– А его причёска! Идеальный пробор и зализанная набок чёлка!