В объятиях безумия

– Уже закончил инспекцию нового персонала? – иронично хмыкнула и продолжила идти.

– Ха-ха, – передразнил друг. – Умереть от смеха можно.

– От него не умирают, – Федя поравнялся со мной.

– Я образно.

– Я тоже. Чего хотел? Мне в пятый нужно, там кое-кто бунт решил устроить, – прошли через пропускной пункт, и вышли на крыльцо. Дождь все еще моросил, и я, засунув под подмышку карты, затянула пояс на пальто потуже. – Мерзость, а не погода!

– Снова без зонта?

– Попасть под дождь – хорошая примета. Сейчас буду ловить свое счастье, – подмигнула Феде.

– Как и то, что лучше улетать на отдых в ураган, – заржал мужчина.

– Что ты хотел?

– Слышала о деле невест? – он вмиг посерьезнел.

– Видела в новостях. Кажется, это продолжается уже несколько месяцев. А что такое?

– Ночью нашли еще одно тело. И по словам моего друга из органов, у них нет ничего. Засранец неуловим.

– Не бывает неуловимых, – ответила, а перед глазами встало воспоминание о моем спасителе. Сама себе противоречила, или просто он – уникум. – Ближе к теме, дождь усиливается.

– У тебя ужасный характер, милая! Я был сегодня у Петровича – ему позвонили из отделения, которое ведет это дело. Хотят попросить у нас специалиста.

– Все с высшей категорией завалены работой под завязку, а остальным просто квалификации не хватит, – задумчиво заметила я. – Если конечно они не добавят часов в сутки.

– Дело резонансное, все новостные каналы о нем трубят. Кого бы ни назначил Петрович, придется еще и с прессой общаться.

– Тогда это точно не ко мне – ненавижу журналистов. Они хуже преступников. Наделяют их именами, лишая жертв имен. Кто хоть когда-нибудь упоминал о пострадавших? Никто даже имен их не знает, но зато все прекрасно осведомлены про тех, кто причинял страдания, – невольно вспомнила Пастыря. Все его жертвы так и остались безликими, а он навеки перекочевал в учебники по криминалистике.

– Это их работа.

– Журналисты создают панику и наделяют чудовищ силой. Они становятся смелее, кровожаднее, злее от ощущения всесилия.

– И самоувереннее, – заметил Федя. – И тогда совершают ошибки, и их ловят.

– Только вот, – протянула ладонь под струи, стекающие с козырька, – цена этому – новые жертвы.

– И как ни посмотришь на это – с двух сторон хреново, – хмыкнул друг. – Но, победа же любой ценой, не так ли?

– Победа перестает быть победой в тот миг, когда сполна хлебнешь ее последствия. Просто кто-то может с этим жить, а кто-то нет.

– И что бы выбрала ты?

– Людей, – заметила паркующийся темный внедорожник около парадного входа. – Кстати о них, – обратила его внимание на машину. – Пожаловали. Я пошла, – начала спускаться по ступеням.

Мелкие капли дождя попадали на лицо, даря холод. Работая над любым криминальным делом, я отстранялась. Мои выводы и решения так или иначе влияли на ход расследований. И не всегда положительно. Не только у хирургов есть свои персональные кладбища. У каждого из нас они тоже имеются. В конечном итоге все видят лишь результат. А с последствиями наших решений нам приходиться бороться наедине с собой.

Двери внедорожника открылись, и из него вылезли двое мужчин – высокий широкоплечий русоволосый мужчина около сорока лет с хмурым взглядом и чуть пониже его ростом худощавый блондин лет тридцати на вид с заспанными глазами. Чутье подсказывало мне, что это именно они. Следователи по делу невест. Мы поравнялись друг с другом на секунду, и мужчина помоложе обратился ко мне:

– Добрый день! Работаешь в больнице? Где мы можем найти Василия Петровича Рогова, милашка? – его губы растянула очаровательная улыбка. Кто-то тут решил включить режим соблазнителя. Милашка? И на «ты»? От такой пикаперской наглости я невольно усмехнулась. Получилось не очень радушно – по их лицам было видно. Взгляд мужчины постарше стал более хмурым, а блондин опешил.

– Федь, похоже у тебя спрашивают, – кивнула на стоящего позади друга и пошла дальше. – Я ушла, – развернулась на каблуках и поспешила в сторону корпуса. – Черт бы побрал эту погоду!

Отдаляясь, всей кожей ощущала тяжелый взгляд, которым меня одарили приехавшие. Но меня это ни капельки не интересовало. Как и то, что происходило после моего ухода.

Авдеев какое-то время постоял, буравя взглядом необычную незнакомку, вставшую у них на пути. Гущин, мля, как черт из табакерки! Угораздило же его и тут свои флюиды распространять. Но надо отдать должное блондинке с красными губами – отшила она его мастерски. Сделать вид, что сказанное ее не касается, как плюнуть пикаперу прямо в лицо. Изощренно и изящно. Иван оторвался от созерцания незнакомки и переключил свое внимание на молодого мужчину в белом халате, стоящего перед ними. Медленно прошел по ступенькам, подойдя к нему вплотную – тот терпеливо ожидал их.

– Из нас двоих милашка – это я, – весело подмигнул светловолосый парень. – Добро пожаловать в «Имир». Меня зовут Федор Борисович Ратников, я – врач-психиатр. Василий Петрович уже вас ожидает. Не будем же терять драгоценное время, – он махнул рукой, приглашая мужчин войти.

– Очень приятно, доктор. Майор Авдеев, – Иван протянул руку для пожатия. – А это, – кивнул на друга, – капитан Гущин.

Обменявшись рукопожатиями, дружно зашли внутрь и потерялись в лабиринтах главного корпуса. Лишь перед самым входом Иван остановился и посмотрел в сторону удаляющейся незнакомки. К тому времени она напоминала точку вдалеке. В голове промелькнула мысль о том, что они еще встретятся. И в следующий раз он обязательно узнает ее имя.

Глава 4. В гостях у каннибала

Авдеев внимательно наблюдал за главным врачом «Имира» Василием Роговым, пока тот просматривал содержимое папок, принесенных майором. Мужчина произвел на них хорошее впечатление – спокойный, уравновешенный и вежливый. И смотрел на них так, словно пытался заглянуть прямо в душу. Их напоили вкусным чаем с печеньем, большую часть которого бессовестно сожрал Гущин. Но ему можно было – с дежурства бедолага попал прямо на место происшествия, а потом и на все последующее. И на ногах уже был вторые сутки. Возможно и не ел толком, бедолага.

– Ну? Что думаете? – Иван нарушил тишину. Он не отличался терпеливостью, хотя порой и страдал от этого. Дело невест уже и так затянулось, и каждая минута была им дорога.

– Думаю, что все у вас, ребятки, хреново, – неожиданно выдал Рогов, оторвавшись от бумаг. – У вас совсем ничего нет. Что же вы хотите от нас?

– Помочь с психологическим профилем и активного участия в деле, – четко выдал Иван.

– У меня все спецы такого уровня заняты, – покачал головой врач. – Не думаю, что кто-то захочет взять еще одно дело поверх имеющихся. И это не прихоть, майор. Мне дороги мои сотрудники. Их физическое и психологическое состояние напрямую влияет на их продуктивность. Поэтому, – он развел руками, – я понятия не имею, чем вам помочь. Дело чертовски сложное.

– Кажется, Вы не понимаете, о чем идет речь, – с нажимом произнес Авдеев, хмуро смотря собеседнику в глаза. – Их уже четверо. Неужели Вам хочется, чтобы их стало больше?

– Ах, майор! – Рогов даже не дрогнул. Хотя Авдеев славился своими тяжелыми взглядами. Не раз они вызывали у преступников ярую потребность все выдать и сдаться. – Вы хороши, но меня не переиграете. Вы весьма удачно отточили свои навыки на персонале и преступниках. Но я – не они. Я слишком хорошо знаю правила этой игры. И вызывать у меня чувство вины не стоит – Вы даже не представляете, скольких людей мы лечим, сколько дел мы помогаем вести. Невозможно всем помочь.

– Ясно, – Авдеев резко поднялся на ноги и с раздражением прошел к его столу. Руки потянулись к папкам с делом, но доктор прикрыл их и отодвинул, не позволяя их забрать.

– Я могу кое-что для вас сделать, – спокойно продолжил врач.

– И что же? – буркнул Иван.

– Я покажу бумаги нескольким психиатрам такого уровня. Если кто-то захочет взять ваше дело – с вами свяжутся. Не позднее сегодняшнего вечера.

– Даете призрачную надежду? – с сарказмом спросил Иван.

– Нет. Просто выполняю свою работу. Как и вы – свою. Еще чаю?

– Нет. Мы пойдем, – он кивнул Никите. Тот подскочил на ноги и, кинув на прощание пару слов, вышел из кабинета. – Буду ждать звонка, – спустя несколько секунд он оказался по ту сторону от дверей приемной главврача.

Их уже ожидали – тот самый парень, встретивший их у порога. Кажется, Федор Ратников? Да, точно. Он все так же широко улыбался, чем еще больше раздражал хмурого Авдеева. Ну и кто, в здравом уме, так улыбается в психушке? Пока майор размышлял о том, что его окружают одни недоумки и психи, веселый Ратников приблизился вплотную.