Женские судьбы

Родители поддержали Веронику. Папа попытался вразумить Виктора, съездил к нему, но тот даже дверь не открыл, а лишь крикнул, что отдавать деньги за технику не собирается– это будет компенсация ему за моральный ущерб, который дружок Вероники ему нанес.

– Да подавись ты своей квартирой и деньгами! Тьфу, противно даже, – сказал отец Вероники и ушел.

Больше ни Вероника, ни ее родители Виктора не видели и не слышали о нем ничего. Все его вещи они вынесли в гараж на случай, если он решит их забрать, а через два года –на помойку. Вероника же хотела сначала вернуться к родителям, но Паша уговорил ее остаться у него, без обязательств, просто пожить как гостья. Она согласилась. Через месяц они стали любовниками, а через три месяца Вероника неожиданно заявила Паше, что он ей надоел, собрала свои вещи и уехала к родителям. Паша пытался выяснить, что же произошло: звонил– она его заблокировала, приезжал домой– не стала говорить.

– Паша, ты хороший парень. Мы с матерью были так рады, что Вероника с тобой.Не знаю, что на нее нашло, ее как подменили: говорит, видеть тебя не хочет. Нарядов себе накупила откровенных, краситься стала, как не поймешь кто, и уже который раз уходит с подружками на гулянки в клубы какие-то, приходит под утро, явно навеселе. У нее крыша прям поехала… Нас не слушает совсем, мать, вон, с валидола не слезает, плачет без конца. Прости Паша, что она так делает, прости, – чуть не плача говорил ему отец Вероники, который вышел к нему в подъезд вместо дочери.

– Я понял, дядь Петь. До свидания, – процедил сквозь зубы Паша и ушел.

Он очень тяжело переживал такое предательство, не понимал, за что, что он сделал не так. Начал пить, и еще немного, спился бы совсем. Но тут появилась неравнодушная к нему девушка, которая вытащила его из этого состояния, привела в чувство и женила на себе. У Паши родились двое прекрасных детишек, и он стал очень хорошим семьянином. Жену он очень ценил и уважал, но любовь к Веронике навсегда осталась незаживающим рубцом на его сердце.

***

А Вероника тем временем начала крутить то с одним коллегой по работе, то с другим, но всё поверхностно, на уровне флирта, максимум –в кино сходить вместе. Ближе никого не допускала к себе.

Водитель Миша, недавно женившийся на девушке из своей деревни и еще пару месяцев назад хваставший своими фотками со свадьбы, неожиданно для всех попал в сети Вероники. Он, как теленочек, ходил за ней, делал всё, что она ему велит, даже если это шло ему во вред. Вероника безбожно его эксплуатировала: он возил ее на работу, подвозил обратно с работы, ездил для нее за пиццей посреди рабочего дня, получал ее посылки на «Вайлдберриз» и «Озоне». Она его использовала как личного курьера и водителя. И ничего не давала ему взамен. А он влюбился не на шутку. Все на работе переживали за него, говорили с ним, и не раз, но он никого не слушал.

– Вероника, прекрати Мишу эксплуатировать, отпусти мальчишку. Чего вцепилась-то? Нехорошо поступаешь. Он женился только, жена у него хорошая, подстать ему. Ты же ему ничего не дашь, так не разрушай то, что у него есть, – так пыталась вразумить Веронику тетя Вера, кладовщика на заводе.

– Иди-ка ты в свою кладовку, Вера, и не лезь ко мне, – грубо ответила ей Вероника и ушла.

– Зря ты так. Бог накажет за такие дела, – продолжала тетя Вера.

– Так меня ж накажет, а не тебя. Вот и не переживай, – ответила ей Вероника и ушла.

Вероника стала словно одержимая: шла по головам мужчин, уничтожала их без тени сомнения или сострадания. Благодаря новому дерзкому образу, который она себе подобрала, Вероника была невероятно притягательна для противоположного пола. Мужчины летели на ее сияние, как мотыльки на огонь. А она этим пользовалась, давала им сгореть дотла и выбрасывала, даже не оборачиваясь, и, ни секунды не задумываясь, переходила к новой жертве.

Конечно же, изменения в Мише вскоре заметила и его жена, начала задавать вопросы. А Миша, так и не разобравшись в том, что его цинично используют, выдал ей всю правду.

– Оленька, прости, я тебя больше не люблю. Я влюбился в девушку на работе, ее зовут Вероника. Я с тобой развожусь, – сказал Миша с виноватым видом своей жене.

Оленька была шокирована: они женаты меньше года, а до этого встречались три года. Он же ее любил, так звал замуж, ухаживал. Что же случилось-то?..

Она рыдала несколько часов подряд. Потом боль и обида перешли в ярость, которую Оленька обрушила на ноутбук и телевизор, купленные в кредит, и судьба их была незавидна: после столь яростного нападения даже самый первоклассный мастер не смог бы им помочь.

Пока Оленька громила вещи и ругалась, Миша взял свою одежду и ушел.

– Привет, Вероника, это Миша. Я ушел от жены. Сказал ей, что люблю тебя, взял вещи и ушел. Вот сижу в машине у подъезда и думаю, куда мне деваться. А к тебе можно приехать? – наивно-просящим голосом сказал Миша в трубку Веронике.

– Ты что, Миша, себе напридумывал такое? Ты что-то путаешь, дружок. Одно дело, ты мне помогал мелкие дела решать, другое, роман с тобой. Ну ты насмешил прям. Кто ты и кто я? Ты же даже заявление на отпуск пишешь с кучей ошибок, ты смешной, не более того. Мне больше не звони, иди к жене своей деревенской, бросайся в ноги, скажи, бес попутал. Может, простит еще. Это лучшее, что тебе в этой жизни светит, – ехидно-надменным тоном отчеканила Вероника Мише.

Миша смотрел на телефон и не понимал, что это сейчас было. Что он услышал такое? Он точно Веронике позвонил? Может, ошибся? От волнения он снова набрал ее номер, но в ответ были лишь короткие гудки– заблокировала… У Миши сердце билось так часто, что, казалось, сейчас разорвется. В голове просто не укладывалось, что такое возможно. Он положил голову на руль и долго-долго так сидел. Он не мог думать, не мог заставить себя поднять голову. Так и заснул.

– Миша, ты что, спал в машине? Миша, ты меня слышишь вообще? – говорила Оленька, стуча в окно водительской двери.

Она заметила его утром, когда шла на работу, и удивилась, что он делает в машине у подъезда. Решила выяснить, всё ли в порядке с ним. Она до сих пор его любила, хотя уже понимала, что жить с ним не станет, но переживала как за родного человека.

– Оленька, что ты здесь делаешь? А я что, в машине спал? – сказал Миша, открывая дверь машины и растерянно озираясь по сторонам.– Оленька, прости меня, пожалуйста. Я последний осел, я тебя обидел. Я не могу врать тебе: я правда влюбился, а она мне в лицо только рассмеялась и сказала, что я никто, чтоб за ней ухаживать. Так что идти мне некуда. Если не прогонишь, я поживу немного еще в этой квартире и съеду, как только найду себе жилье, – Миша говорил, а у самого наворачивались слезы на глаза.

Оленька тоже плакала. Только сейчас Миша понял, что вот оно его счастье, а он его растоптал, погнался за пустой блестяшкой. Будет ему уроком по жизни, жестоким, но уроком.

– Иди домой, умойся, поешь. Я завтрак приготовила по привычке. Потом решим, что нам делать, – спокойно сказала Оленька и убежала на работу.

Миша зашел в квартиру, и так всё сжалось внутри: всё, казалось бы, родное, но уже не его. Оленька навела порядок, о разгроме напоминали лишь два больших мусорных пакета у входа и отсутствие в доме телевизора и ноутбука.

Миша посмотрел на часы и понял, что надо спешить, если он не хочет опоздать на работу. Он на ходу поел, быстренько умылся и поехал.

Всю дорогу он нервничал, даже проехал на красный свет, благо отделался лишь дудкой в спину. Боялся, что увидит ее на заводе, не знал, что сказать, что делать, как вести себя.

Миша практически пробрался в административный корпус завода, всё время озираясь и идя перебежками. Забежал в отдел снабжения и закрыл за собой дверь, облокотился спиной и, прикрыв глаза, выдохнул. Тетеньки из отдела смотрели на него, как на полоумного.

– Ты что, Миша, запыхался так с утра? На тебе лица нет, за тобой что, гонятся? – поинтересовалась Алла Викторовна, начальник отдела снабжения.

– Нет, всё нормально. Это я так, случайно запыхался, наверно, надо худеть, – попытался отшутиться Миша.

Миша прошел в глубь отдела и сел в кресло у окна. Занял наблюдательный пост и начал рассматривать всех, кто к заводу подъезжал и уезжал.