Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Не мучай себя, ты ни в чем не виновата, – сказал он. – Это был беспроигрышный ход со стороны Гая. Кто-нибудь из нас двоих обязательно угодил бы в его западню. Если бы я был дома в тот момент, когда привезли письмо Реджинальда, сам отправился бы в собор. Тебя я, конечно, не взял бы с собой, но сам бы непременно поехал в надежде уговорить гонца и привезти его в Шервуд.

– Нет, Робин, в случае с тобой проиграл бы Гай, а не ты, – покачала головой Марианна, неотрывно глядя Робину в глаза. – Гай не озаботился большим числом ратников, взяв только своих, послав в засаду на тебя куда больше людей. Дружина Гая сильна, но она не выстояла бы против стрелков, которых ты взял бы с собой. А ты бы их взял, не бросился бы в собор без должной охраны, очертя голову, как это сделала я. Гаю пришлось бы самому уносить ноги, и сомневаюсь, что ты позволил бы ему спастись.

Робин не удивился тому, что она высказала его собственные доводы, которые он мог бы привести Виллу в разговоре после возвращения из Фледстана. Она не просто хорошо понимала его – она была с ним единым целым и мыслила так же, как он, допустив ошибку лишь в тот роковой день.

– На меня словно морок нашел при виде письма Реджинальда и упоминании о его гонце, – призналась Марианна, отвечая на мысли Робина, и спрятала лицо у него на груди.

Робин почувствовал, как ворот его рубашки намокает от слез Марианны.

– Не плачь, родная моя! – прошептал он, потерся щекой о ее макушку, поцеловал в светлые волосы. – Главное, что ты осталась жива. Ты поправишься, окрепнешь. У нас еще будут дети. Не плачь.

Проглотив слезы, она помолчала, подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Скажи, ты уверен, что мы вообще вправе иметь детей? Принести их в этот мир, полный жесткости и крови?

Он секунду подумал, ласково провел ладонью по ее щеке и спросил:

– Если бы сейчас у тебя был выбор – прийти в этот мир или нет, как бы ты поступила? После всех страданий, которые тебе довелось испытать, и всего горя, которое ты познала. Ты бы отказалась?

Утонув в темно-синей глубине его глаз, она медленно покачала головой, твердо ответив:

– Нет.

– Вот тебе и ответ на твой вопрос, – улыбнулся Робин и, взяв ее на руки, понес обратно, туда, где он оставил Воина.

Когда они вернулись домой, столы накрывали к ужину. Марианна, чувствуя себя необычайно бодро, хотела остаться в трапезной вместе со всеми, но Робин, заметив ее оживление, сказал непререкаемым тоном:

– Быстро в постель! У тебя в запасе есть несколько минут, а потом ты сутки не сможешь даже пальцем пошевелить!

Она кивнула и уже собралась уходить, как вдруг случайно столкнулась взглядом с Виллом. Тот сидел на лапнике возле очага и вертел в руках пустой кубок. Когда их глаза встретились, Вилл вдруг резко поднялся и, отвернувшись от Марианны, ушел из трапезной. Она, удивившись враждебности и отчуждению, которые снова засквозили в глазах и всех движениях Вилла, поспешила следом за ним и открыла дверь в его комнату.

Эта комната сильно отличалась от той, в которой жили они с Робином. В ней не было камина – она обогревалась проложенными в каменной стене свинцовыми трубами, через которые проходило тепло от очагов трапезной и купальни, и не было стола. Только кровать в нише, сундук и скамья вдоль стены, напротив которой на другой стене было развешено оружие Вилла. Сам он сидел на скамье, сложив на груди руки и забросив ноги в сапогах на кровать.

Услышав скрип открываемой двери, Вилл обернулся.

– Ты?.. – протянул он, увидев Марианну. – Зачем ты пришла?

Он встал, подошел и остановился напротив нее. Глядя в ее глаза совсем не добрым взглядом, Вилл вновь сложил руки на груди, отгораживаясь от Марианны и закрывая свою душу.

– Что с тобой, Вилл? – с тревогой спросила Марианна, положив ладонь поверх его скрещенных рук.

– Со мной? – он рассмеялся. – Со мной все в порядке, Саксонка. А что с тобой? Явилась сказать, что вновь не нашла во мне отличия от ратников шерифа или Гисборна?

Глядя в его сузившиеся в жестком прищуре глаза, Марианна все поняла. Как он и говорил, Вилл не собирался отступаться от намерения лично расправиться с Хьюбертом. Но он был вынужден сделать это на глазах Марианны, когда она отказалась остаться дома, как он ни просил ее. Только сейчас она догадалась, чем была обусловлена его настойчивая просьба. Ее присутствие ни в коей мере не остановило его, но теперь он был уверен, что, став при ней палачом, низко упал именно в ее глазах.

– Вилл! – тихо сказала Марианна, глядя в его янтарные глаза, в которых бушевало пламя гнева. – Ты отличаешься. Что бы ты ни сделал, что бы ни говорил о себе, я буду помнить только одно: как ты держал меня в объятиях, словно ребенка, в темнице шерифа. Ничто и никогда не умалит тебя в моих глазах!

Из крепко сжатых губ Вилла вылетел отрывистый смешок.

– До чего же ты бываешь глупа! Гай тоже укрывал тебя своим плащом. В чем ты видишь разницу? Ее нет! А теперь уходи!

Марианна в ответ провела ладонью по его щеке.

– Никогда не сравнивай себя с Гаем Гисборном. Никогда, слышишь, Вилл! И ни с кем себя не сравнивай! Ты мужчина, воин, не мне судить о твоих делах, но, что бы ты ни сделал, во мне ты всегда найдешь понимание, одобрение и поддержку.

Больно стиснув пальцами ее подбородок, он запрокинул ей голову и посмотрел в ее глаза. Полыхающий пламенем янтарь его глаз сменился смоляной густотой. Губы Вилла болезненно покривились, и он произнес охрипшим голосом:

– Спасибо тебе за твои слова! – Вилл вздохнул и добавил, словно имел право один-единственный раз сказать ей это: – Милая, любимая, ненаглядная моя! Прошу тебя: уходи!

Он склонился к ней, оказавшись в опасной близости от ее губ, впился взглядом в ее глаза и, встретив там спокойную серебряную гладь, повторил:

– Уходи.

Она кивнула, медленно отпустила его руки, одновременно оседая на пол. Как и предупреждал ее Робин, действие лекарства закончилось мгновенно. Она упала у ног Вилла, не находя в себе сил даже открыть глаза, не то чтобы встать.

– Мэри! – услышала она возглас Вилла и как на крыльях ветра подлетела высоко вверх. – Мэриан, что с тобой?!

Уже теряя сознание, она почувствовала, как перешла с рук Вилла на руки Робина, и очнулась в постели, когда резкая свежесть ударила ей в виски. Она сделала судорожный вздох, открыла глаза и увидела Робина. Он отнял смоченные настоем пальцы от лба Марианны и посмотрел в ее проясняющиеся глаза.

– Я ведь предупреждал тебя!

– Да, – беззвучно шевельнула она губами.

– Зачем ты пошла к нему? – спросил он, пристально вглядевшись в ее распахнувшиеся глаза.

– Ему было плохо, – с трудом ответила она, но он словно не заметил почти полного отсутствия у нее сил – даже для слов и, услышав ее ответ, спросил с той же настойчивостью:

– Ему стало лучше от того, что ты пришла?

Она внимательно посмотрела в его глаза и, найдя в них чувство, граничащее с гневом, поняла, что оно вызвано не ревностью – его уверенность в себе и в ней не допускала и тени ревности, – а тем, что кто-то, даже она, отважился нарушить душевное равновесие Вилла.

– Да, ему нужно было услышать то, что я сказала, – ответила она твердым и жестким тоном, так контрастировавшим с ее слабым голосом. – Он мне такой же брат, как и тебе.

Облачко гнева растаяло в его глазах, они потеплели, и Робин молча прижался лбом к ее лбу. В ее голове едва успела мелькнуть мысль о том, что же так связывало Робина с Виллом, что младший брат с такой непримиримостью был готов защищать старшего от всего, даже от нее, как она вновь лишилась сознания от наступившей слабости. Марианна уже не почувствовала, как Робин снял с нее одежду, переодел в просторную сорочку и укрыл покрывалом. Новое прикосновение его пальцев к вискам – и она вынырнула из забытья, выпила отвар из его рук и уснула на его плече, когда он лег рядом и осторожно обнял ее.

А Вилл, проводив их взглядом – Робина, который нес на руках Марианну, и ее саму, бессильно уронившую голову на его плечо, хотел вернуться к себе, но передумал. Почувствовав себя совершенно опустошенным, он сделал несколько шагов по коридору и, помедлив, открыл другую дверь.

За ней возле свечи над шитьем склонилась Мартина. Услышав скрип двери, она подняла глаза и вопросительно посмотрела на Вилла. Он закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной, молча глядя в зеленые глаза Мартины.

– Что случилось? – спросила она, откладывая шитье, и встревожилась под устремленным на нее взглядом Вилла.

Он вдруг беззащитно улыбнулся ей и ответил:

– Настала моя очередь, Марти, просить. Позволь мне остаться с тобой этой ночью.

Мартина, помедлив, подошла к Виллу, внимательно посмотрела на него и сказала:

– Подожди минуту, я уложу дочерей в твоей комнате и попрошу Дэниса приглядеть за ними.