Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Лорд и леди Шервуда. Том 1

Год написания книги
2013
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 92 >>
На страницу:
9 из 92
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Опять стремимся и опять.[4 - Начало канцоны (любовной песни) Серкамона, французского трубадура XII века. Перевод В. Дынник.]

– Какие чудесные стихи! Положи их на музыку и порадуй нас новой песней! – мечтательно вздохнула она, закрывая книгу.

– Да что ты, Клэр?! – прыснула смехом Марианна. – От песни с такими словами все слушатели будут рыдать, как на похоронах!

Но Клэренс, глубоко задумавшись, не услышала ее ответа.

– Клэр, ты ничего не рассказываешь мне о брате, – прервала молчание Марианна. – Ты даже никогда не называла его имя. Ты не доверяешь мне?

Не удивившись ее вопросу, Клэренс жарко воскликнула:

– Прошу тебя, не думай так! Родная сестра не могла бы стать мне ближе, чем ты. Но я не хочу даже случайно подвергнуть его опасности. В Шервуде есть еще одно правило, о котором не знает или молчит Гисборн: Шервуд знает все, о Шервуде не знает никто. Я не видела брата все годы, которые мы с тобой провели в монастыре. И вот мы вернулись. Я пошла в церковь, и вдруг туда пришли люди в зеленых куртках. Все, кто был в церкви, зашептали: «Вольные стрелки! Шервудские разбойники!» Я испугалась. Помнишь, пока мы с тобой жили в монастыре, ходили разные слухи о шервудских стрелках? Одни люди говорили, что они добры и справедливы, помогают тем, кто попал в беду из-за произвола властей. А другие, напротив, утверждали, что они жестокие и беспощадные ко всем. Я сочла за лучшее убежать – немедленно и как можно быстрее! Стараясь остаться незамеченной, я выбралась из собора и побежала по тропинке к коновязи, где оставила лошадь. Но они словно по волшебству возникли прямо передо мной. Я едва не закричала от страха, как вдруг один из них поймал меня в объятия, рассмеялся и, поцеловав, сказал: «Ты не узнала меня, сестренка?»

Клэренс говорила, улыбаясь и не замечая, что по ее щекам бегут слезы. Марианна села возле нее на расстеленный по полу ковер и обняла. Прильнув мокрой от слез щекой к плечу подруги, Клэренс шептала, устремив вдаль невидящий взгляд:

– Я узнала его, Марианна! Ему сказали, что я вернулась, и он разыскал меня. Но почему он – и вне закона?! Он всегда был для меня олицетворением справедливости и добра, и он – шервудский стрелок! Если он вдруг попадется в руки шерифа или Гисборна, ему не будет пощады. Никого из шервудских стрелков не пощадят, не помилуют, если захватят в плен. И они знают, что прощения ждать не придется. Что же делается в Ноттингемшире, во всей Англии, если именно им не приходится рассчитывать на помилование?!

– Почему твой брат ушел в Шервуд?

– Потому что он слишком горд, чтобы склонить голову перед теми, кто устанавливает порядки Гисборна: либо ты свободен, но вне закона, либо ты раб. И теперь я вижусь с ним так редко, украдкой, когда он даст мне знать, что наша встреча возможна! Он пробыл со мной почти неделю, отлучаясь по делам и возвращаясь, но это было такое счастье! Счастье быть рядом с ним… Ведь он – единственный мой родной и любимый человек. А теперь кто знает, когда мы свидимся? Да будет ли он вообще жив, когда я снова услышу о нем?

– А что же ваш отец? – насторожилась Марианна. – Ты ведь говорила, что встречаешься с братом у него, а не в Шервуде? Почему ты не говоришь о нем, словно вы с братом одни на всем свете?

– Потому что так и есть, – помедлив, ответила Клэренс. – Тот, кого во Фледстане считают моим отцом, в действительности ратный наставник моего брата. Отец же погиб много лет назад. Брат и я решили никого не обременять лишними знаниями о нас. Благородства крови нашего наставника оказалось достаточным, чтобы твой отец принял меня и отправил воспитываться вместе с тобой в обитель.

– И это все, что ты можешь открыть мне о себе? – с упреком спросила Марианна. – Все эти годы отец считал тебя дочерью одного из не слишком родовитых рыцарей, но, кажется, пребывал в заблуждении?

Клэренс в ответ припала губами к рукам Марианны, безмолвно прося не задавать лишних вопросов. Вспомнив, сколько сынов и дочерей знатных саксонских семей оказались выброшенными из родовых замков и пополнили число изгоев, Марианна только вздохнула и прильнула лбом ко лбу подруги.

– Прости, – сказала она, – я больше не задам тебе неловких вопросов. Но если разлука с братом для тебя так тяжела, почему он не оставит тебя в Шервуде? Я слышала, там есть женщины.

– Он не хочет, – вздохнула Клэренс, – хоть я и просила его об этом.

– Но ты можешь попросить о том же лорда Шервуда, – возразила Марианна. – Если он прикажет твоему брату, тот не посмеет ослушаться. Если, конечно, все, что сегодня говорил о лорде Шервуда Гай, было правдой.

– Все, что сказал Гисборн о лорде Шервуда, правда, – бесстрастно подтвердила Клэренс. – И я просила лорда Робина о том, чтобы мне было дозволено остаться в Шервуде. Но он ответил, что мне безопаснее оставаться во Фледстане под твоим покровительством.

Марианна вздрогнула от неожиданности и удивленно посмотрела на Клэренс. Та от души рассмеялась, заметив изумление в глазах подруги.

– Чему ты удивляешься, Марианна? О ком больше всех говорят в каждом доме Ноттингемшира? О тебе! Все называют тебя Прекрасной Саксонкой. Ты покорила многих и многих добротой и самоотверженностью, когда затворилась в Руффорде, чтобы помочь его жителям в борьбе с болезнью. Так могла ли ты остаться незамеченной для шервудских стрелков, которые знают все и обо всех?

За разговорами они незаметно для себя закончили сборы в дорогу, уложили одежду, и Клэренс согрела вина, густо сдобренного пряностями. Забравшись с ногами на низкую кушетку и закутавшись вдвоем в меховое покрывало, девушки потягивали горячее вино, молча радуясь дружеской близости.

– Клэр, ты помнишь, Гай назвал Малютку Джона левой рукой лорда Шервуда? – начала Марианна и, когда Клэренс согласно склонила голову, спросила: – Но кто же правая рука?

– Вилл Скарлет, – ответила Клэренс и неодобрительно поджала губы. – Его же имел в виду Гисборн, говоря о том, кто единственный может противостоять лорду Робину в сражении на мечах.

– Кажется, ты не очень-то его жалуешь, – заметила Марианна, от внимания которой не укрылось неудовольствие Клэренс.

– Я его терпеть не могу, – с внезапной откровенностью призналась Клэренс, – и никогда не могла понять, за какие достоинства его так жалует лорд Робин и прощает ему гордость, на которую нет ни малейших оснований, зато бед случалось больше, чем могло бы случиться!

И Клэренс упрямо вздернула маленький твердый подбородок, всем своим видом выражая высокомерную непримиримость.

– А что ты думаешь, Клэр, о том, почему Гай и лорд Шервуда так ненавидят друг друга? – вдруг спросила Марианна.

– Я полагаю, лорд Робин не испытывает к Гаю Гисборну ненависти, – после недолгого размышления отозвалась Клэренс. – Однажды он в моем присутствии сказал, что ненависть – недостойное и губительное чувство. Она, словно яд, пропитывает и умертвляет душу. Я слышала то, что сегодня сказал Гисборн. В чем-то он близок к истине, но при этом сам путается в том, кто на стороне Хаоса, а кто защищает Порядок. Если ты спрашиваешь мое мнение, оно в том, что лорд Робин – воин Света, а Гисборн – слуга Тьмы. Судя по словам Гисборна, он и сам понимает это, хотя не хочет принять правду о себе. И в этом ему мешаешь ты! – довольно жестко добавила она. – Твое дружелюбие внушает Гисборну иллюзии, что он не тот, кто есть в действительности.

– Какой же он, по твоему мнению? – тихо спросила Марианна.

– Жестокий и беспощадный, – решительно ответила Клэренс. – Ты видела его глаза, когда он говорил, что казнит лорда Шервуда без помощи Лончема? Так вот, если лорду Робину, не приведи Господь, изменит удача и он окажется в руках Гисборна, тот растерзает его, не доведя до эшафота. Гая Гисборна надо бояться, и в том не будет стыда.

Марианна как наяву увидела лорда Шервуда – статный силуэт воина в ореоле лучей заходящего солнца, улыбку, притаившуюся в уголках рта, лукавые золотые искорки, вспыхивавшие в синих глазах. Светлый Страж из древних валлийских легенд… «Ты не можешь погибнуть, – подумала она, – ведь в тебе так много жизни! Пусть у нас разные пути, но мне будет невыносимо больно, если с тобой что-нибудь случится!»

– Гай говорил о нем так, словно давно и хорошо знает его, – задумчиво сказала Марианна и печально покачала головой. – Впрочем, ненависть – чувство, равное по силе любви.

– Они и в самом деле давно знакомы друг с другом, – ответила Клэренс, с видимым усилием преодолев себя в соблюдении правила Шервуда о скрытности. – Гисборну нельзя отказать ни в уме, ни в проницательности, но все же ему не дано постичь действительный мир Шервудского леса. Он знает, что вольные стрелки преданы лорду Робину, но не понимает причины преданности. А она в том, что и он предан каждому из них так же, как они ему, – до последнего вздоха. Гисборну никогда не постичь этой истины – для него весь мир навсегда поделен на сословия, и он не в силах увидеть равного в том, кто не равен ему по рождению.

В то же самое время Гай Гисборн, внушавший Клэренс такую неприязнь, о чем не ведал сам, вертел в руке пустой кубок и размышлял, как бы деликатно намекнуть Лончему, что час поздний, а путь предстоит длинный и вставать придется засветло. Они оба уже расположились в отведенных им для ночлега покоях, где в камине был заранее разведен огонь, согрето отменное вино, а на широком серебряном блюде высилась горка орехов и сваренных в меду ломтиков яблок и груш. Но, несмотря на то, что все способствовало приятному продолжению вечера, Гая клонило в сон, а Лончему хотелось говорить, что он и делал.

– Ах, какая девушка! Что за красавица! – восхищенно твердил он, расхаживая по комнате. – От ее лица невозможно оторвать взгляд. Изящнее фигуры, чем у нее, я ни у кого не видел. А ее стан – он так тонок, что я мог бы обхватить его ладонями! А губы? Они прямо-таки манят впиться в них поцелуями! И какая очаровательная холодность! Поверь, Гай, под этой маской сдержанности горит настоящий огонь. В постели она будет великолепна!

Заметив, как при этих словах Гай брезгливо поморщился, Лончем бросил в его сторону долгий, внимательный взгляд.

– Не приветствуешь в женщинах пылкость?

Гай нехотя пожал плечами.

– Отчего же? Приветствую. В простолюдинках и продажных девках, Роджер. Но благородной даме не позволительно уподобляться низким тварям. Поэтому твой отзыв о леди Марианне, к которой я отношусь с уважением, считаю попросту оскорбительным.

Ничуть не задетый обвинением в неучтивости, Лончем расхохотался и снисходительно похлопал Гая по плечу.

– В таком случае, ты ничего не понял в этой девице при всем твоем уважении к ней. Она заставит желать себя снова и снова, и я в том не вижу греха в отличие от тебя. Раны господни! Да у меня кровь в жилах вскипела, едва лишь я прикоснулся к ней! И продолжает кипеть, когда я вспоминаю, какая у нее кожа – чистый шелк. Она должна быть моей, и я добьюсь ее, чего бы то ни стоило.

– То, что хорошо для любовницы, обычно не приветствуется в жене, – заметил Гай, надеясь остудить пылкий поток слов и чувств Лончема.

– А кто говорил о женитьбе?! – изумился Лончем. – Вот уж и в мыслях не держал – унизиться до брака с саксонкой, будь она даже так хороша собой, как леди Марианна!

Услышав эти слова, Гай замер, подобравшись, словно готовый к прыжку зверь. Вся дремота слетела с него в один момент.

– Если ты строишь бесчестные планы в отношении леди Марианны, изволь немедленно выбросить их из головы! – сказал он тихо и отчетливо, впившись в Лончема угрожающим взглядом. – Эта девушка стоит короны Англии, и я не дам ее в обиду даже тебе.

От такой отповеди Лончем впал в замешательство. Они с Гаем Гисборном были знакомы достаточно близко, чтобы даже в малости не заподозрить Гисборна в подобной щепетильности, тем более по столь ничтожному в понимании Лончема поводу.

– Гай, в чем причина твоего гнева? Добро бы я не знал, что ты смотришь на саксонских девиц ровно так же, как и я, – трофеи, принадлежащие нам по праву победителей! Да, леди Марианна – не простолюдинка, но ведь и не принцесса, хоть ты ее так называешь.

– Я называю ее принцессой потому, что она и есть принцесса, – холодно ответил Гай. – Принцесса крови правящего дома Уэльса. Ее покойная мать – родная сестра принца Ллевелина. Брат леди Марианны носит титул графа Линкольна. На твоем месте, Роджер, я бы не стал сбрасывать его со счетов. Пусть он входит в число любимцев короля Ричарда, но принц Джон отзывается о нем с уважением. Род Невиллов ведет начало от королевского дома Нортумбрии[5 - Одно из семи королевств так называемой англосаксонской гептархии (семицарствия), которое возникло на севере Британии.], если тебе это о чем-то говорит. Добавь ко всему услышанному богатство сэра Гилберта Невилла и его влияние на знатные саксонские фамилии, которые придут в возмущение, если ты поступишь с леди Марианной как с простолюдинкой. Сэр Рейнолд не будет тебе благодарен за то, что твоими усилиями в графстве нарушится мир. А теперь подумай и ответь: ты действительно хочешь устроить скандал?

Раздумывая над тем, что сказал Гай, Лончем несколько минут молчал, потом хмыкнул и пожал плечами.
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 92 >>
На страницу:
9 из 92