Покорить Генерального

И если, когда посторонние, незнакомые люди зовут его по имени, Громов не бесится, то, когда его называют Климентием знакомые, близкие, коллеги, с которыми у него есть связь, босс просто взрывается.

И я…

Я буду тебя взрывать.

Ох, как я буду это делать.

Мне даже дышать стало трудно.

Грудь налилась тяжестью, соски царапнули мягкое кружево бюста.

Если бы не нужно было спешить на работу, я бы уделила себе немного времени и порадовала оргазмом – как вишенкой на тортике после мыслей о мести начальнику.

Но время поджимало, и пришлось оставить это на потом.

Вечером себя порадую.

Вечером после первого охренительно сложного дня, каким он станет для Громова, я лягу на диван, бесстыже сдвину трусы в сторону и хорошенько себя оттрахаю, бурно кончая, радуясь тому, как испортила жизнь боссу.

* * *

Всю дорогу до офиса я придумывала генеральному гадкое прозвище.

Просто так.

Он же ржал над тупыми, как валенок, шуточками Дубинина о том, что мое платье похоже на монашескую рясу.

Как это было лицемерно! Ведь сам Громов меня в эти рясы нарядил…

Но теперь…

Никаких ряс и обуви на низком каблуке.

Ни дня без украшений и парфюма.

Зря у меня, что ли, целая парфюмерная коллекция?

Буду одеваться, как я люблю – ярко, женственно, тщательно подбирая украшения под каждый образ!

Анти-монашка вышла на тропу войны с дробовиком наперевес.

Я подарила Громову восемь, сука, гребаных лет безупречного служения, он же не подарил мне ни капли уважения. Как испорченный тюбик с интимной смазкой, который внезапно оказался пустым…

Вот ты кто, Климентий…

Клим.

Климушка… Климочка… Почти как Клизмочка.

Меня будто молнией поразило.

Я так рассмеялась, что припарковала свой джипик с большим трудом.

Я придумала, боже, как это смешно. Чуть в трусики не сикнула!

Климентий, я нарекаю тебя… Клизментием…

Хохоча над своей же шуткой, я бодро шагала в направлении кабинета, каблучки постукивали ритм по еще пустым коридорам офиса.

В такую рань на работу приходили только я и Громов. То есть Клизментий…

Боже, как смешно!

А если сократить его отчество Александрович до простого Саныч, то получится Клизментий Саныч! Разве это не прекрасно?

– Доброе утро, Виола, – пророкотал сзади голос Дубинина.

– И вам не хворать.

– У тебя прекрасное настроение?

– Лучше не бывает.

– Хмм… Странно. Мне показалось, ты вчера была немного расстроена, когда Гром потребовал, чтобы ты снова стала его рабыней.

Я задержалась на месте, обернулась.

– Хотите предложить что-то другое? Дайте-ка подумать. Большой белый плантатор решил переманить рабыню, обещая ей циновку помягче и похлебку погуще?

Светлые глаза Дубинина брызнули искорками смеха.

– У меня более обширный пакет бонусов, но суть ты ухватила верно.

– Мне нравится моя циновка и моя похлебка, и даже старый плантатор устраивает. Его причуды я уже знаю, а вас… Вас, Ростислав, мне узнавать совсем не хочется. Хорошего дня!

Я сделала несколько шагов, позади раздалось раскатистое:

«Ах, какая женщина, какая женщина! Мне б такую!»

– Ты закончил клоунаду? Вали в свой отдел маркетинга! – отозвался из-за угла Громов.

– Доброе утро!

Я громко бухнула сумочку на стол и опустилась в кресло, включила музыку.

Всем телом ощутила, как босс, явившийся в приемную мгновением позднее, разглядывал меня.

Потом подлетел и тронул меня за рукав блузки: