Дом там, где твое сердце

Омар Лалие не успел решить для себя этот вопрос. Дверь начала двигаться, и в образовавшуюся щель проскользнула Элиза. Марис поднялся ей навстречу.

– Ты очень мило выглядишь сегодня, дорогая, – проговорил он.

Красивая блондинка с ничего не выражающим лицом начала медленно раздеваться.

Пройдя мимо неё, Марис плотнее закрыл дверь. Обернулся, по-прежнему стоя у выхода.

– Элиза! Посмотри на меня.

Женщина повернулась всем телом, словно солдат по команде «Кругом!», и устремила на повелителя тёмный пустой взгляд.

– Что ты делаешь, Элиза? – мягко спросил Марис. – Зачем ты пришла?

– Повелитель позвал меня. Я пришла, чтобы доставить удовольствие моему повелителю.

Под развязанными полами халата была заметна кружевная сорочка, из тугого корсета выпирали пышные молодые груди. Марис позволил себе ненадолго задержать на соблазнительном зрелище взгляд. Но необходимо было проверить, как действует внушение.

– Повелителю ты не нужна, Элиза. Уходи отсюда.

Молодая женщина сделала два совершенно механических шага к двери – Марис с интересом следил за нею – и остановилась. На её лице отражалось смятение.

– Я не могу уйти, пока не доставлю удовольствия своему повелителю.

– Хорошо, – Марис удовлетворённо кивнул. – Тогда подойди сюда.

Его лишённая собственной воли игрушка приблизилась.

– Раздень меня.

Женщина не медлила и не раздумывала, она не была способна на это. Только безоговорочное подчинение желаниям господина. Её руки двигались, снимая одежду с тела мужчины.

– Встань на колени и сними обувь.

Запустив пальцы в волосы на склонённой перед ним голове, Лалие крепко сжимал их. Его игрушка не выражала протеста против такого обращения. Единственное, чего она хотела – доставить удовольствие повелителю, даже если для этого потребуется вспороть себе живот и достать свои дымящиеся внутренности. Впрочем, такой жертвы пока Лалие не хотел.

Дёрнув за волосы вверх, Марис немного наклонился.

– Поцелуй меня.

Рабыня выполнила его команду беспрекословно; но Марису результат не понравился – будто целуешься с восковой фигурой. Столько же тепла и точно такая отдача. Вместе с волей Элизы исчез и азарт победить её, побороть, повернуть желания на совершенно противоположные. Эта же светловолосая кукла, замершая сейчас в подобострастной позе, была, безусловно, прекрасна; однако от мёртвой её отличали только две вещи – кожа была тёплой, и женщина дышала. Красивая заводная игрушка, лишённая того, что делало её женщиной – свободы выбора.

И всё же Омар Лалие хотел её. Если, находясь в здравом уме и памяти, Элиза отвергала его, то сейчас она не могла этого сделать. Он снова толкнул её голову к полу.

– Ласкай меня языком!

Команда явно вызвала сложности у рабыни, женщина замерла в неподвижности, глядя перед собой. Кончик розового языка виднелся между слегка сжатыми челюстями.

Ясно, команды должны быть более конкретными.

– Открой рот и возьми в него… – нажатием на нижнюю челюсть мужчина помог ей. – А теперь соси, сильней. И облизывай языком.

Рабыня послушно следовала его командам, ускоряя или замедляя темп. Сама проявлять инициативу она была не способна. Густое семя наполнило её рот и горло; по приказу хозяина она проглотила всё и замерла в ожидании.

Омар Лалие смотрел на это красивое пустое лицо, испачканное его соками, сверху вниз, не понимая, что именно он ощущает – похоть или отвращение. Его Элиза, будь она сама собой, сейчас бы визжала и бесновалась, словно дикая кошка, и сыпала оскорблениями – если вообще оказалась 6ы здесь. Так, может, к лучшему, что она не имеет возможности выбирать?

– Что ты сделаешь, если я сейчас прикажу тебе убираться?

Стоя по-прежнему на коленях, Элиза подняла лицо вверх.

– Повелитель счастлив?

– Твой повелитель, по правде говоря, в ярости, – пробормотал Марис.

– Мой долг – сделать господина счастливым, – лишённым всякой интонации голосом повторила Элиза.

Похоже, он несколько перестарался с силой внушения, если сейчас жена не подчиняется прямым приказам. Что делать ему? Разбудить её или просто отправить восвояси, отказавшись от роскошных возможностей, которые предоставляет ему её состояние? Глупо как. Ведь он по-прежнему чувствует себя неудовлетворённым.

– Ложись на постель, птичка, – распорядился Омар Лалие. – А я позабочусь о том, чтобы сделать обоих – и тебя, и меня – счастливыми…

Утром следующего дня Элизабетта Лалие проснулась с такой головной болью, равной которой не испытывала за всю свою жизнь. И эта ужасная боль не ограничивалась только колокольным звоном внутри её многострадального черепа, нет, она протягивала свои коварные лапки во все части тела. Ныли мышцы бёдер, рук, горло было таким сухим и воспалённым, будто по нему долго водили крупноячеистой тёркой. Волосы в полном беспорядке – и это всё становится понятным, если учесть, что Элиза проснулась в кресле. Было похоже, что она провела в нём, скрючившись, всю ночь. Вот чёрт, неужели накануне она приползла в спальню настолько уставшей, что рухнула в кресло и уснула, не раздеваясь? Элиза оглядела себя и внесла поправки – не сняв всю одежду. На ней осталась ещё короткая кружевная сорочка на бретельках, тоже вся перекрученная и измятая после ночи, проведённой в кресле. Странно, а где же была Белль? В обязанности личной горничной как раз и входит со всем комфортом укладывать хозяйку в постель. Насколько Элиза помнила, она поднялась в спальню не поздно, около девяти часов. Вместо остальной части вечера в её памяти зияла огромная дыра.

Элиза рассеянно почесала зудящее место на бедре. Кожа там покраснела и была испачкана чем-то белым. Молодая женщина сняла ногтём присохшую корочку, встала и подошла к зеркалу. С удивлением обнаружила, что этим же веществом перепачкано её лицо и волосы. Это было похоже на…

– Bon matin, madame! – радостно проговорила Белль. – Сегодня вы чувствуете себя лучше?

Элиза обернулась.

– Сегодня я чувствую себя так, – морщась от боли в висках, объявила она, – словно меня похоронили заживо, и я три дня пролежала в могиле, но совершенно не выспалась.

– О! – огорчилась служанка. – Чем я могу вам помочь?

– А у тебя есть опыт эвтаназии? – мрачно поинтересовалась мадам Лалие, отворачиваясь от зеркала.

Белль неуверенно хихикнула.

– То есть не убивала ли я кого-нибудь из милосердия? До сих пор, насколько я помню, нет.

– У тебя есть отличная возможность потренироваться. Но шутки в сторону, Белль: я действительно плохо себя чувствую. Такое ощущение, будто я молотила овёс всю ночь, огромное-преогромное поле. И я совершенно не выспалась. Кстати, Белль, ты не знаешь, почему я спала в кресле?

– О, мадам, – горничная начала внимательно разглядывать ковёр, – я не знаю, сможете ли вы простить меня. Я действительно очень виновата. Не могу объяснить, как я посмела…

– Эй, Белль, завязывай с бесполезными сожалениями. Мне они совсем ни к чему. Просто скажи, что случилось.

– Мадам Алис, – Белль Эжен с тревогой посмотрела в лицо госпожи, – это опять происходит с вами, да?

– Что происходит? – немного рассеянно уточнила Элиза.

– Вы забываете, что случается накануне.