Дом там, где твое сердце

– Это уж вряд ли, побоишься навредить ребёнку.

Марис застыл на месте с открытым ртом, словно шарахнутый молнией. Что это с ним, впервые слышит? Ах, ну конечно, о ребёнке она ещё не говорила…

– Какому ребёнку? – осторожно уточнил муж.

– Тому, что во мне, любимый, тому, что во мне. Как это по-мужски – сделать ребёнка и думать, что о6 этом никто не догадается!

Лиз расположилась на подушках в позе королевы, дающей аудиенцию ничтожному подданному. Для полноты картины не хватало, чтобы Лалие упал на колени перед ней. Ничего, он ещё поползает у неё в ногах! Но в данный момент муж выглядел так, будто всё его тело утратило гибкость, превратилось в цельный деревянный брусок.

– Ты шутишь? – облизнув губы, с осторожностью переспросил Марис. Лиз сделала кистью руки величественный жест.

– Нисколько. Ты хотел правды – так бери её, сколько сможешь унести! Тебе было интересно, как я познакомилась с Франсуа-Рэймоном? Изволь, расскажу. Из-за твоих безответственных экспериментов я заболела, почти потеряла рассудок, узнав о том, что беременна. Я была уверена, что последний раз спала с мужчиной полгода назад. И вдруг ребёнок! Доктор направил меня к специалисту по психам. Как раз мой случай, правда?

– Ты не сумасшедшая! – возмутился муж.

– Но было очень похоже, – парировала Элиза. – Воспоминания о том, чего не было, ребёнок, которого не могло быть. Таким дамочкам самое место в приюте для умалишённых. Мне очень повезло, что Франсуа-Рэймон сумел расставить все факты по своим местам, отделить ложь от истины, правильные воспоминания от галлюцинаций. Я навечно останусь его должницей, – она поднялась с кровати, босыми ногами прошла по ковру к стоящему в неподвижности мужу и коснулась указательным пальцем его груди.

– Если я узнаю, что ты причинил хоть малейший вред Франсуа-Рэймону, можешь попрощаться со мной, с ребёнком – да и с жизнью вообще. Ты меня понял?

Омар Лалие только заторможенно кивнул; его голова ещё не работала настолько хорошо, чтобы начать изобретать обходные пути.

Глава 39

С некоторого времени клиенты известного в столице магнетизёра Франсуа-Рэймона Дюма обнаружили за эскулапом новую привычку. Доктор мог подолгу стоять возле окна и, подняв повыше занавеску, смотреть на улицу, словно поджидая кого-то. Его ассистентка не раз заставала кудесника в этой позе – руки сложены буквой Г на груди, правая ладонь подпирает подбородок – и задумчивый, отрешённый взгляд.

На деликатные расспросы Жаклин Денуа Франсуа-Рэймон поначалу отделывался шутками, но с каждым уходящим днём он грустнел всё больше и всё чаще молчал. Окончательно напугал Жаклин внезапно пробудившийся в докторе интерес к светской хронике. Жаклин, уже давно нацелившаяся занять должность мадам Дюма, внутренне холодела, видя кипы «жёлтой прессы» на столе доктора по утрам. Что он там выискивал, в этих газетах, для неё оставалось загадкой. Благодаря мерам предосторожности, обеспеченным до этого Белль Эжен, медсестра ни разу не столкнулась с таинственной светловолосой дамой под вуалью, посещавшей кабинет доктора Дюма.

А Франсуа-Рэймон всё рылся в газетах, бормоча вполголоса:

– Ну где же она? Почему о ней ничего не напишут? Почему она ни разу не сообщила… – так что причин для ревности у Жаклин Денуа было предостаточно.

Всё началось днём, в яркий полдень, когда Франсуа-Рэймон Дюма по своему обыкновению стоял у окна, словно ожидал появления этой таинственной женщины, про которую говорил «она».

Мрачный, чёрного цвета экипаж, запряженный лошадьми, достойными короля, с вычурными плюмажами, позолотой на упряжи, промчался по улице в окружении четырёх верховых с саблями наголо. Из соседних домов тут же высыпали праздные зеваки. Почувствовав необычное, Жаклин подошла сзади к доктору и вытянула шею, стараясь через его плечо разглядеть происходящее на улице. А увидев, ахнула от изумления. Экипаж уже остановился, королевский, не менее, эскорт спешился, а слуга в золочёной ливрее стоял у дверцы кареты, открыв её и при этом согнувшись до земли. Жаклин ещё немного прищурилась… и верно, на землю слуга постелил небольшой ковёр. Их почтил визитом Его Высочество?

Из кареты показались белые одежды, а вовсе не ноги в современных чулках. Гаркнув приветствие, стражники отдали честь саблями наголо. Король, поняла Жаклин, и вправду король. Да только не французский.

Возле кареты стоял высокий, представительный господин. Белые одежды ниспадают до земли, а голову скрывает платок, закреплённый жгутом. На всех пальцах бедуинского короля переливались драгоценные камни.

– Святая Мария! – потрясённо прошептала Жаклин.

Доктор Дюма стоял как каменный, не реагируя ни на бедуина, ни на Жаклин; но медицинская сестра с удивлением слышала его учащённое дыхание и различала мелкие капельки пота, выступившие на лбу.

– Что происходит, Франсуа? Вы знаете?

– Это он, – пробормотал доктор. – Это он…

Ну вот, не хватало загадочной «её», теперь в пару и «он» появился!

Шейх, так выделявшийся среди толпы своим нарядом и властной уверенностью манер, ясно говорившей о том, что именно он является работодателем остальных, и работодателем богатым, выступил вперёд. Всего лишь поманил пальцем – и двое последовали за ним, заглядывая в лицо хозяина в страхе пропустить очередные указания.

В прихожей глухо стукнул дверной молоток. Жаклин Денуа подскочила на месте, направилась встретить посетителей, но была остановлена холодными, будто лёд, пальцами Франсуа-Рэймона на своём плече.

– Не открывайте им, не надо, – засипел врач.

– Чего? – изумилась Жаклин, забывая про усвоенный парижский выговор. – Почему это? Он, наверное, хочет проконсультироваться…

– Он всё узнал и хочет убить меня! – твердил доктор.

Подавив готовое вырваться предложение Франсуа-Рэймону обратиться к его собственным коллегам, мадемуазель Денуа начала спускаться по лестнице.

Омар Лалие стоял перед закрытой дверью, со всех сторон окружённый телохранителями, не испытывая ни малейшего волнения. Пусть Дюма беспокоится о причинах, побудивших приехать сюда мужа его бывшей пациентки. На то, чтобы установить личность доктора, у Мариса ушло пятнадцать минут. Почему он приехал? Дюма сделал столько хорошего его жене – за добро надо платить.

– Бонжур, мсье, – сразу за дверью стояла очень эффектная женщина колониального типа – смуглая кожа алжирцев, мелко завитые смоляные волосы спускаются вдоль скул на запоминающееся лицо. – Что вам угодно?

Жаклин охватило неприятное чувство, когда тёмные глаза гостя обратились на неё. В них не было чувств. Но выглядел бедуинский принц, тем не менее, так, что дух захватывало. От него просто ощутимо пахло деньгами.

– Доктор Франсуа-Рэймон Дюма здесь принимает?

Жаклин стояла, как дурочка, хлопая глазами. О небеса, а голос у него какой сексуальный!

– Мадемуазель?

– О!.. да, да. Пожалуйста, мсье, проходите! Как о вас доложить?

– Лалие. Омар Лалие.

С лестницы, ведущей на второй этаж, донёсся отчетливый стон. Известный магнетизёр Франсуа-Рэймон Дюма прятался за балюстрадой.

Медицинская сестра растерялась всего на несколько секунд.

– Мсье Лалие, пожалуйста, пройдите в кабинет. Доктор спустится к вам через минуту.

Бедуин ответил учтивой улыбкой, не вложив в неё ни капли тепла.

– Поторопитесь.

Разглядев гипотетического соперника ближе, Марис несколько успокоился. Во внешности доктора не было ничего примечательного: не первой молодости, фигура напоминает скорее шарик, нежели античного Геркулеса. Разве что Лиз привлекли его мозги, до последней извилины набитые мудрёными терминами? Есть женщины, которым нравится думать, что их мужчина умнее всех в этом мире.

Доктор Дюма сидел в кресле, но в его позе не было расслабленной уверенности хозяина дома. Казалось, что каждый нерв в теле несчастного магнетизёра напряжённо вибрирует; француз ежесекундно готов был сорваться с места и побежать.

– Доктор Дюма, я – Омар Лалие.

– Я знаю, – дрогнувшим голосом пробормотал эскулап.

Глаза посетителя были всё так же бесстрастны и неподвижны.

– Моя жена рассказала мне позавчера, как вы помогли решить её проблему.