Основание [Академия]

Он выложил газету на стол и указал на первую страницу.

– Что это означает?

Хардин спокойно прочитал заголовок: «Группа советников создает новую политическую партию».

– Во всяком случае, здесь это так представлено, – Верисов заерзал. – Я понимаю, что вы куда лучше меня разбираетесь во внутренней обстановке, но ведь они, как могут, нападают на вас, не угрожая разве только физическим насилием. Насколько они сильны?

– Очень сильны. Не исключено, что после очередных выборов они возглавят Совет.

– А не раньше? – Верисов искоса взглянул на мэра. – Ведь контроля над Советом можно добиться и без выборов – есть и другие пути…

– Спасибо за предупреждение, но я же не Виенис…

– Нет, но для ремонта корабля потребуется несколько месяцев, а когда он будет закончен, нападение станет неизбежным. Они воспримут нашу уступку, как проявление крайней слабости, а когда они получат свой крейсер, то силы их по крайней мере удвоятся.

И, естественно, они тут же нападут на нас – это так же несомненно, как и то, что я – Верховный жрец. Не стоит рисковать. Я советую вам сделать одно из двух: либо раскрыть ваш план кампании Совету, либо решить этот вопрос с Анакреоном немедленно.

Хардин нахмурился.

– Немедленно? Не дожидаясь наступления кризиса? Этого нельзя делать. Это противоречит плану Хари Селдона.

Немного помявшись, Верисов проворчал:

– А вы полностью уверены в существовании этого плана?

– На это счет у меня сомнений нет, – жестко ответил Сэлвор. – Я был тогда в Хранилище и узнал об этом непосредственно от самого Хари Селдона.

– Я не это имел в виду, Хардин. Просто я не представляю, как можно распланировать историю на тысячелетие вперед. Не исключено, что Селдон переоценил свои возможности, – слегка поморщившись от иронической улыбки Хардина, он, подумав, добавил. – Впрочем, я не психоисторик.

– Вот именно. Среди нас нет ни одного психоисторика. Но начальные знания в этой области я в молодости получил – и их вполне достаточно, чтобы понимать, на что способна психоистория, даже если я сам и не могу воспользоваться ее возможностями. Несомненно, Селдону удалось сделать все, о чем он говорил. А говорил он о том, что Фонд был создан в качестве убежища для ученых, в качестве средства, при помощи которого Селдон хотел сохранить науку и культуру разваливающейся Империи, пронести ее сквозь века варварства, в которые мы уже вступили, чтобы, в конце концов, основать новую Империю.

Верисов, помедлив, с некоторым сомнением кивнул.

– То, что события, предположительно, должны развиваться в этом направлении, известно всем. Но можем ли мы идти ради этого на риск? Можем ли мы рисковать нашим настоящим ради неясного будущего?

– Мы просто обязаны это сделать – поскольку будущее совсем не является неясным. Оно рассчитано и спланировано Селдоном. Все предстоящие нам кризисы Селдон «нанес на карту», и исход каждого последующего из них в немалой мере зависит от успешного разрешения предыдущего. Этот кризис всего лишь второй, и один Великий Космос знает, к каким последствиям рано или поздно приведет даже малейшее отклонение от намеченного пути.

– Подобные опасения мне кажутся беспочвенными.

– Отнюдь! Хари Селдон предупреждал, что свобода наших действий во время каждого кризиса будет настолько ограничена, что у нас будет оставаться лишь один путь выхода из него.

– Чтобы мы не могли свернуть с этой прямой, но узкой тропы?

– Да, чтобы исключить возможность отклонений. А это значит, что до тех пор, пока существует выбор, кризис еще не наступил. Так что нам следует позволить, насколько это возможно, чтобы события шли своим естественным путем, и, клянусь Космосом, именно это я и собираюсь сделать.

Верисов не ответил. С молчаливым неодобрением он покусывал свою нижнюю губу. Год назад мэр впервые обсуждал с ним эту серьезную проблему – что противопоставить враждебным приготовлениям Анакреона – но обсуждал только потому, что он, Верисов, выступил против политики дальнейшего умиротворения противника.

Похоже, Сэлвор угадал мысли посла:

– Мне бы следовало ничего не говорить вам об этом.

– Почему? – удивился Верисов.

– Потому что на данный момент уже шесть человек – вы, я, еще три посла и Иоган Ли – вполне представляют себе, что нас ожидает, а я очень боюсь, что в планы Селдона это не входило.

– Почему?

– Потому что даже высокоразвитая во времена Селдона психоисторическая наука имела свои ограничения. Слишком большое количество независимых переменных даже ей было не по зубам. Селдон не мог предвидеть действий множества отдельных личностей на протяжении длительного периода времени, точно так же, как статистические уравнения газовой термодинамики не применимы к отдельным молекулам. Он имел дело с большими группами людей, с населением целых планет – ведь только слепые толпы не могут предвидеть результатов своих собственных действий.

– Я не совсем понимаю.

– Ничем не могу помочь. У меня нет достаточных познаний в психоистории, чтобы научно обосновать то, что я только что сказал. Вы и сами знаете, что на Терминусе нет квалифицированных психоисториков, как нет и трудов, проливающих свет на эту область науки. Совершенно ясно, что Селдон не хотел, чтобы на нашей планете нашлись специалисты, которые могли бы заранее разобраться в надвигающейся ситуации. Он хотел, чтобы мы шли вперед вслепую, и в результате двигались в правильном направлении – согласно законам психологии толпы. Я ведь в свое время уже говорил вам, что мы не знаем, к чему движется Терминус, с тех пор как я выставил с нашей планеты анакреонцев. Я поставил перед собой задачу сохранять равновесие сил – только и всего. И лишь позднее, как мне показалось, я уловил некую систему в ходе развития событий. Но я сделал все возможное, чтобы не воспользоваться своими знаниями. Если бы я начал действовать, опираясь на них, весь план Селдона мог бы рухнуть.

Верисов задумчиво кивнул.

– Я присутствовал при столь же запутанных спорах в храмах Анакреона. Но как вы думаете определить тот момент, когда настанет время переходить к действиям?

– Он уже определен. Вы ведь сами только что сказали, что как только крейсер будет отремонтирован, ничто больше не сможет удержать Виениса от нападения на нас. Альтернативы уже не будет.

– Да.

– Хорошо. Это то, что касается внешнеполитического курса. А что касается внутренней обстановки на Терминусе, то, я думаю, вы также согласитесь со мной, что после ближайших выборов к власти придет новый, воинственно настроенный Совет, и он начнет активные действия против Анакреона. Здесь тоже нет альтернативы.

– Согласен.

– А раз нет альтернативы – значит, наступает кризис. Но я все равно беспокоюсь.

Мэр выдержал паузу. Верисов тоже хранил молчание. Медленно, с неохотой Хардин заговорил снова:

– Мне пришло в голову, что и внутренняя, и внешняя напряженность должна была возникнуть одновременно – по плану Селдона. А на самом деле существует разрыв в несколько месяцев. Виенис, скорее всего, нападет на нас весной, а до выборов еще целый год.

– По-моему, это несущественно.

– Не знаю. Возможно, это связано с неизбежными погрешностями в расчетах, но не исключено и то, что тут повлияла и моя осведомленность. Я всегда старался действовать так, чтобы мои прогнозы не сказывались на ходе событий, но разве можно быть вполне уверенным, что это у меня получилось? И к каким результатам может привести это несоответствие? По крайней мере, я принял одно решение.

– И какое же?

– Когда начнется кризис, я полечу на Анакреон. Хочу быть в центре событий, когда… Впрочем, достаточно. Уже поздно. Предлагаю отправиться куда-нибудь и приятно провести вечер. Мне необходима разрядка.

– Тогда устроим это здесь, – ответил Верисов. – Мне не хочется, чтобы меня узнали. Можно догадаться, какие выводы сделают из этого члены новой партии, которую организуют ваши ненаглядные советники. Так что прикажите подать коньяк.

Хардин так и сделал, но коньяка заказал немного.

Глава 3

В те давние времена, когда в Империю входила практически вся Галактика, Анакреон считался самой богатой префектурой Периферии, а дворец вице-короля посещали многие Императоры. И почти все они хоть раз испытывали свое охотничье искусство, садясь в скоростной воздушный катер с игольчатым ружьем в руках и вступая в единоборство с пернатой летающей крепостью, известной под названием птицы ниак.

Прошло время, и величие Анакреона кануло в Лету. Дворец вице-короля лежал теперь в руинах, и среди развалин гулял ветер – за исключением одного крыла, восстановленного рабочими с Терминуса. И ни один Император не посетил Анакреон за последние двести лет.