На пути к Академии

– Либо вы выдающийся математик, либо у вас влиятельные друзья.

– Никто не отказался бы от протекции влиятельных друзей, мистер Джоранум, но тут, я думаю, вы ошибаетесь. У университетских профессоров такие друзья – редкость, да и вообще друзья, если на то пошло.

Он улыбнулся.

Улыбнулся и Джоранум.

– А как вам кажется, Император – влиятельный друг, профессор Селдон?

– Влиятельный, конечно, но какое это имеет отношение ко мне?

– А у меня такое впечатление, знаете ли, что Император – ваш друг.

– Уверен, в моем досье, мистер Джоранум, есть отметка о том, что я побывал на аудиенции у Его Императорского Величества восемь лет назад. Наша встреча длилась около часа, и тогда я не заметил с его стороны каких-либо признаков дружеского расположения. С тех пор я с ним ни разу не встречался и даже не видел его – ну, разве что по головидению.

– Но, профессор, вовсе необязательно встречаться с Императором лично, для того чтобы он числился во влиятельных друзьях. Вполне достаточно встречаться с Эдо Демерзелем, премьер-министром Императора. Демерзель – ваш опекун, а раз так, можно с уверенностью сказать, что и Император тоже.

– Простите, вы эти сведения тоже из моего досье почерпнули – относительно того, что премьер-министр – мой опекун? Или отыскали что-то другое, что позволило вам прийти к такому заключению?

– Зачем заглядывать в досье, когда и так прекрасно известно, что между вами существует связь? Вы это знаете, и я тоже это знаю. Так давайте примем это как данность и продолжим. И прошу вас, – он снова поднял руки в знак протеста, – только не надо искренних возражений, умоляю. Трата времени, ничего больше.

– На самом деле, – сказал Селдон, – я как раз собирался спросить вас: почему вы так уверены в том, что ему вздумалось оказывать мне протекцию? С какой стати?

– Профессор! Ну зачем вы так? Хотите выставить меня наивным дурачком? Я имею в виду вашу психоисторию, ведь она так нужна Демерзелю.

– А я вам уже сказал, что все это – не более чем юношеские мечты, которые ни к чему не привели.

– Вы мне можете говорить что угодно, профессор, но я не собираюсь верить каждому вашему слову. Позвольте, я вам скажу откровенно. Я читал тот ваш доклад и попытался понять, о чем в нем речь. Мне помогли математики. У меня и математики в штате имеются, вы не думайте. Так вот, они сказали мне, что это дикая мечта и совершенно невероятное…

– Я с ними полностью согласен, – кивнул Селдон.

– И все же у меня такое чувство, что Демерзель ждет, когда вы свою психоисторию разработаете и внедрите в практику. Ну а если он не ждет, я согласен ждать. И для вас, профессор Селдон, было бы намного лучше, если бы я подождал.

– Это почему же?

– Потому что Демерзель на своем посту долго не удержится. Общественное мнение все сильнее отворачивается от него. Очень может быть, что скоро, когда Император устанет от присутствия рядом с собой непопулярного премьер-министра, грозящего опрокинуть трон, на котором Император восседает, он быстренько подыщет ему замену. И очень может быть, что этой заменой окажется моя скромная персона. А вам все равно нужен будет опекун, кто-то, кто сможет обеспечить вам сносное существование и спокойные условия для работы.

– И этим опекуном станете вы?

– Конечно, и по той же самой причине, по которой эту роль исполняет Демерзель. Мне нужен практический метод применения психоистории, с помощью которого я мог бы более успешно править Империей.

Селдон понимающе кивнул; немного помолчав, сказал:

– В таком случае, мистер Джоранум, что толку мне об этом задумываться? Я ведь всего-навсего скромный ученый, живущий тихой жизнью, занятый безвредной математической и педагогической деятельностью. Следовательно, я совершенно спокойно могу продолжать заниматься своими делами. Деритесь себе на здоровье с премьер-министром. Кто бы из вас ни победил, у меня все равно будет опекун – ну, так я вас, по крайней мере, понял.

Джоранум прищурился.

– Доктор Селдон, вы патриот?

– Ну конечно. Империя дала человечеству тысячелетия мира – во всяком случае, в основном, мира – и обеспечила неуклонное развитие.

– Все точно. Но только прогресс несколько замедлился в последние пару столетий.

Селдон рассмеялся.

– Я таких подробностей не изучал.

– А вам это и не нужно. Вы знаете, что в политическом смысле последнее столетие, да и предыдущее, были временами непрерывных заварушек. Царствование каждого из Императоров долго не длилось и порой еще более сокращалось за счет покушений…

– Даже разговор об этом, – прервал его Селдон, – равен измене. Лучше бы вам не…

– Послушайте, – сказал Джоранум, откинувшись на спинку кресла, – видите, как все шатко? Империя гибнет. И я готов говорить об этом открыто. И мои последователи также не боятся говорить об этом открыто, поскольку на все сто уверены в этом. Нам нужен некто, стоящий по правую руку от Императора, кто мог бы управлять Империей, подавлять бунтовские настроения, которые то и дело вспыхивают где угодно, привести вооруженные силы в состояние боеготовности, в котором им просто подобает находиться, возглавить экономику…

Селдон протестующе взмахнул рукой.

– И вы все это сумеете, так, что ли?

– Мне хотелось бы стать этим человеком. Дело будет нелегкое, и сильно сомневаюсь, что выискалось бы много охотников им заняться, – да это и понятно, Демерзель, безусловно, уже не тянет. При нем упадок Империи только ускоряется, и скоро дело дойдет до полного распада.

– А вы, стало быть, можете предотвратить упадок?

– Да, доктор Селдон. С вашей помощью. С помощью психоистории.

– Но, может быть, и Демерзель смог бы остановить упадок с помощью психоистории, если бы такая наука существовала?

Джоранум, не моргнув глазом, заявил:

– Она существует. И давайте не будем притворяться, что это не так. Однако ее существование Демерзелю не помогает. Психоистория – не более чем инструмент. Значит, нужен разум, чтобы понять ее, и умение, чтобы работать.

– И все это у вас, как я понимаю, имеется?

– Да. Я знаю, на что способен. Мне нужна психоистория. Я хотел бы ею пользоваться. Я хочу ее иметь.

Селдон покачал головой.

– Хотеть не запрещается. У меня ее нет.

– Нет, есть. И спорить я не намерен. Джоранум наклонился вперед, словно хотел, чтобы Селдон лучше его расслышал.

– Вы утверждаете, что вы – патриот. Я обязан сместить Демерзеля и занять его место ради предотвращения распада Империи. Однако сам факт смены лидеров может отчаянно ослабить и без того шаткое положение. Вы ведь не хотите этого? Вот вы и подскажите мне, как нужно действовать, чтобы добиться желаемого деликатно, без вреда и шума, – ради жизни всех нас.

– Я не могу, – сказал Селдон. – Вы приписываете мне знания, которыми я не обладаю. Хотел бы помочь, но, увы, не имею возможности.

Джоранум резко встал.

– Хорошо. Теперь вам все известно. Вы знаете, что у меня на уме и чего я хочу от вас. Подумайте. А больше подумать прошу об Империи. Вам, может быть, кажется, что вы чем-то обязаны Демерзелю – этому отравителю всех населенных людьми миллионов планет – ну, например, дружеским расположением. Будьте осмотрительны. То, чем вы занимаетесь, способно поколебать самые основы Империи. Я прошу вас о помощи во имя квадриллионов людей, населяющих Галактику. Повторяю, подумайте об Империи.

К концу тирады голос Джоранума перешел па могущественный и путающий полушепот. Селдон почувствовал, что его пробирает дрожь.