Внутренний ребёнок

– А что ты хотела? – ответила ей мама. – Не вечно ему у нас болтаться. Должна понимать, что брат вырос. И это не только твоя комната. Это детская. Общая.

– Но вы даже не спросили моё мнение! – возмутилась Саша.

– И что бы это изменило? – сказала мама.

– Могли бы хотя бы предупредить! – Саша в слезах выскочила из комнаты.

Чувство обиды, несправедливости жгло сердце.

– Как ты с матерью разговариваешь? Кто дал тебе такое право? – крикнул отчим из комнаты.

– Я ничего такого не сказала, – огрызнулась в ответ Саша. – И это правда!

– Матери плохо с сердцем. И всё из-за тебя! – не унимался дядя Валера.

Саша ушла в свою комнату, она не вышла ужинать. Но её и не позвали. Саша сидела одна в темноте. Будто наказанная.

Мама с отчимом общались в другой комнате. Слышен был телевизор. Что-то лепетал младший брат. Саша почувствовала себя одиноко.

Никто с ней не разговаривает. Семейный бойкот. Ждут извинений. А за что извиняться? За то, что высказала своё мнение? За то, что не согласна с родителями? Саша не чувствует себя виноватой. Почему она должна идти на поклон, перебарывать себя, извиняться?

Не всегда отношения с мамой были негативными. Саша помнила, как они ездили с мамой на Чёрное море. В Турцию. Как они вели душевные разговоры.

Саша помнила то время, когда они с мамой жили вдвоём. И как мама трепетно к ней относилась. Мама утром будила дочь поцелуем в макушку. Они часто разговаривали по душам. Мама рассказывала истории из своего детства. Вместе они ездили на экскурсии. На выходных приезжал папа. Иногда оставался ночевать. Потом всё реже, реже. Потом стал забирать Сашу к себе на выходные. Потом появился дядя Валера. Он словно вторгся в Сашин мирок, на их территорию.

Для Саши всё произошло слишком быстро. Видимо, мама какое-то время скрывала отношения с новым мужчиной. А затем, в один день объявила, что с ними будет жить дядя Валера. Она не спрашивала Сашиного мнения, не советовалась с ней и даже не попыталась объяснить своё решение. Естественно, Саше это не понравилось. Она попыталась возразить, но мама резко осадила её и сказала, чтобы дочь не вмешивалась в её дела. Саше оставалось только смириться с таким положением дел, но она не могла.

Этот дядя, кстати, тоже не учитывал её мнение. Он был зациклен на маме и общался, в основном, с ней. К Саше относился как к вынужденной соседке по квартире. Он сидел на их с мамой кухне, ел из их посуды, открывал их холодильник. Вёл себя как хозяин. Но ведь это не только мамин дом, но и её, Саши, тоже!

Саша чаще стала проводить время в своей комнате, либо на улице… самым любимым местом был обрыв, уединённый уголок, где Саша могла побыть одна.

Мама с дядей Валерой всё время были вместе. Саше в их мире не было места. Им Саша не была нужна. Ушла близость из общения с мамой. Они больше не проводили время вместе, не смеялись, почти не общались. Порой даже не разговаривали целыми днями.

Мама и раньше никогда особо не лезла в Сашину жизнь, но всё равно участвовала. Дочка делилась с ней новостями из своей школьной жизни, рассказывала обо всём, что её волновало, а теперь они стали будто чужими людьми друг другу. Тут же появилась куча обязанностей по дому, которыми раньше Сашу не загружали и никогда не заставляли делать.

Папа тоже отдалился, стал угрюмым, ушёл в работу. А потом у него появилась женщина. Затем другая. И Саша стала с ним реже видеться. А когда мама родила младшего брата, её жизнь превратилась в ад.

Ты ищешь эту мамину любовь. Ты живёшь и надеешься, что мама изменится. Что она перестанет быть сухой и холодной. А снова станет доброй, любящей, красивой и улыбчивой. Будет обнимать, прижимать к себе, гладить, говорить "моя любимая девочка".

Но время идёт и ничего не меняется. И надежда умирает. Воспоминания о счастливой маме кажутся волшебным сном, сказкой, которые никогда не станут реальностью. И ты остаёшься во тьме совершенно одна.

Из дневника Саши Курашевич:

«Иногда на тебя находит страх. Становится так страшно, что хочется забиться в угол, чтобы тебя никто не трогал. Паника начинается с головы, но охватывает всё тело, парализуя мысли, мышцы. И вот ты уже не в силах здраво соображать. Судорожно вдыхаешь воздух и пытаешь придумать решение, найти выход из сложившейся ситуации. В голове проносятся нелепые идеи – одна нелепей другой. Но в тот момент они кажутся настоящим спасением. Да, вот бросить всё, к чёртовой бабушке, и уехать куда-нибудь далеко-далеко, чтобы тебя никто не нашёл.

Мама… боль моей души. Мама, как ты могла предать? Убить мою любовь! Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ!!!».

Мама, мамочка… Саша рыдала. Она не просто плакала – она на рыдала в голос. Болела душа. Саша больше не могла себя сдерживать. Она рыдала и не могла остановиться. Она знала, что её было слышно, знала, что мама и отчим переговариваются в своей комнате. Но ни один из них не зашёл к ней в комнату, чтобы успокоить, спросить, почему она плачет.

Саша рыдала. И с рыданиями выходила боль…

Наконец, Саша затихла, рыдания прекратились. Разболелась голова. Она завернулась в одеяло и свернулась калачиком, прижав ноги к груди. Саша лежала, но уснуть не могла. Она чувствовала себя уставшей, опустошённой. Ничего не хотелось.

Зашла мама со спящим Славиком на руках и положила его в кроватку. Не посмотрев в Сашину сторону, она вышла из комнаты.

Саша лежала и смотрела в окно на тёмное небо… затем, как над деревьями загорается красная полоска света, как встаёт солнце.

Саша заснула в пять утра, а в семь пришёл отчим за вещами, чтобы собраться на работу. Потом заглянула мама.

– Ты в школу идёшь? – спросила она.

Саше не хотелось ни смотреть на маму, ни разговаривать с ней. Но она знала, что, если не ответит, вызовет недовольство, будет конфликт. А Саша не хотела ни с кем спорить. У неё не было сил, она чувствовала себя разбитой.

– Сейчас встану, – буркнула она. Но мама уже ушла, будто избегала общения с ней.

Саша заставила себя выползти из кровати. Голова раскалывалась. Она закинула книги и тетради в сумку, надела, что попалось под руку, и поплелась в школу.

На уроке Саша не слушала учителя. Когда он рассказывал новую тему, то говорил тихим спокойным голосом, что вводило Сашу в сонно-медитативное состояние. Ей хотелось надеть капюшон, положить голову на парту и заснуть.

Может, поэтому она и забыла свой личный дневник в классе. Вспомнила только на перемене. Подошла к кабинету – дверь заперта.

Пришлось ждать до конца перемены, когда вернётся учитель. Дневник лежал на учительском столе. Саша положила тетрадь в портфель и выбежала из класса.

Когда она вернулась со школы, дома никого не было. Мама с дядей Валерой и Славиком куда-то уехали. Как всегда, Саше ничего не сказали. Но она не захотела им звонить и спрашивать, где они.

Сейчас она была рада тому, что никто её не побеспокоит, не будет трогать, отвлекать, придираться, и можно спокойно сделать уроки.

Славик подрос, и мама с отчимом чаще стали выходить в гости. Иногда они оставляли Славика у родственников дяди Валеры, иногда брали с собой. И очень редко оставляли Славика дома с Сашей.

– Найда, Найда, – позвала Саша.

Собаки нигде не было.

Саша заглянула под кровать, но и там её не было.

Глупо, конечно, предполагать, будто с собакой пошла гулять мама или дядя Валера. Но с другой стороны – а какой мог быть ещё вариант? Не могли же они…

Хлопнула входная дверь. Мама со Славиком пришли из магазина.

– Мам, а где Найда? – спросила Саша.

– Валера её в приют отдал, – ответила мама и стала раздевать Славика. Больше она ничего про собаку не сказала. А Саша не стала спрашивать. Боялась, что не сможет сдержать эмоций и поругается с мамой.

Без Найды стало непривычно тихо. Саша хотела заплакать, но не получилось. Внутри неё будто образовалась пустота. Саша удивилась собственной жёсткости. Раньше она всегда переживала, когда обижали слабых. А сейчас не чувствовала ничего.

В квартиру зашёл отчим. Он отпросился с работы пораньше, чтобы отвезти жену со Славиком к врачу.

Саша вышла в коридор и обратилась к нему.