Diablo

– Иди тогда и не забудь сказать ей «Да». Ха-ха, ха-ха!

– Да ну тебя в жопу!

И я пошёл искать Дашку. Я был слишком влюблён в неё, но даже себе в этом не признавался, не то что другим. Она невероятно влекла меня. Чересчур глубоко зацепила, но не давала главного – себя… Я подошёл к Дашке со спины и вдохнул аромат её густых волос. О, вкусный запах запретного, как же магически ты на меня влияешь!

Дашка заказала для себя В-52, я взял виски и «Ред Булл», мы стояли рядом и практически впритык смотрели друг на друга. Это было слишком интимно и очень приятно.

– Даш?

– Что, Ром?

– Я хотел давно сказать тебе… – я задумался и умолк.

– Что ты хотел сказать, Ром?

– Да всё то же самое, нравишься ты мне.

Я не сказал то, что на самом деле хотел сказать.

– Оставь, Ром. Не люблю я эти разговоры.

– Я знаю, что не любишь, но мне нравится говорить то, что ты не любишь слышать из моих уст.

– У тебя неплохо получается, прям виртуоз.

– Даш, давай выпьем за солнце! Чтобы оно грело и тебя и меня, а когда начнёт греть нас обоих, я буду боготворить его.

– За солнце, Ром! За то, чтоб было тепло.

– Нам тепло, Даш, чтобы нам было тепло вместе.

Секунд десять мы смотрели друг другу в глаза, будто искали лучи того самого нашего солнца. Потом выпили до дна.

– Ром, ты ведь бабник?

– Почему бабник?

– Ну, ты переспал больше, чем с половиной этого клуба. Все те девки, которые тут тусят… И скажи, что не так?

– Это не так, но никого из них я не любил и не люблю. Это было… ну, чисто так, телесно.

– А кого ты любишь, Ром?

– Я?

– Нет, блин! Дьявол или как он там по-итальянски… м-м-м… Diablo!

– Никого не люблю, Даш… Никого.

– А меня ты тоже хочешь, ну-у-у… телесно?

– Тебя, Даш?

– Ты что тупишь, Ром, ты что, напился, что ли?

– Давай-ка ещё пропустим, Дашка.

Я позвал бармена и заказал нам допинг для обострения мыслей.

– Даш, скажи ты, за что будем пить?

Она задумалась и пристально посмотрела мне в глаза, а потом взяла в руки стакан и сказала:

– Ром. Я хочу… Ром, я правда желаю, чтобы ты по-настоящему полюбил. По настоящему и на всю жизнь. Короче! Чтоб ты полюбил, Ром!

– Чтоб полюбил кого, Даш? Тебя?! – в ту самую секунду я и допустить не мог, что желание, сказанное Дашкой искренне, сбудется слово в слово через семнадцать лет.

– Меня, Ром, ты не будешь любить, – и она выпила залпом.

– Не скажи так… не скажи, – я махнул следом.

В это время клубный саксофонист наиграл следующую композицию, поставленную диджеями. Это была чумовая песня Mojo – Leoi. Хочу заметить, что танцевал я очень хорошо. И все, кто знал об этом, понимал, что под этот трек я подниму давление всему прекрасному полу. Мой друг, грузинский саксофонист, растолкал мне половину танцпола. Я, долго не думая, запрыгнул на подиум и под оглушительный бит мощных колонок и разрывающий душу саксофон начал творить танцевальную поэзию. О-о-о, это было прелестно – я тонул в женских взглядах, все кричали, визжали, танцевали, а я был их Бог или Diablo. Веселье начинало набирать обороты.

Когда я спрыгнул, чтоб вернуться к Даше, то не нашёл её на том месте, где оставил. К моему сожалению, её не было в клубе. Она тихо ушла и забрала с собой часть моего сердца. Настроение пропало, виски испарился из организма, и я загрустил, несмотря на то, что вокруг творилась вакханалия. Я отыскал Вито, они с миловидной грузинкой по имени Кристина ворковали о чём-то интимном, угощая друг друга детскими улыбками. Я быстро нарушил их гармонию, отозвал Вито в сторонку и сказал, что хочу валить отсюда. Оставил ему денег, со спокойной душой попрощался и вышел из клуба.

Была холодная ночь, но полуголые люди, как дикари, толпились у входа. Я захотел прогуляться пешком, подняться до Пушкинского кинотеатра. Но едва я сделал несколько шагов, заметил, как в чёрном «С-классе» с открытым окном сидит и курит девушка, которая подтвердила, что я дьявол. «Вот и попалась, сучка», – подумал я и вплотную подошёл к ней.

– Разрешение выпишешь, чтобы представиться?

– Ха… Считай, выписано, валяй!

– Рома. С Новым годом тебя!

– А я думала, дьявол… Ха… И тебя с этим годом, Рома.

– А тебя как в роддоме обозначили?

– Ха… Ольга, три двести.

Я не знал, что говорить дальше, язык будто приварился к нёбу.

– Прыгай в машину, замёрзнешь, дьявол.

– Дьяволы не мёрзнут, Три двести. Дьяволы замораживают.

Я сел на пассажирское сиденье и в голове вспыхнула одна мысль: однако сегодня дьявол будет жарить на своей раскалённой штучке Ольгу, три двести.

– Ром, вопрос в лобовую, ты куришь пипетку?