Загадки, тайны, память, восхищенье…

Да, исторические хроники не сообщили нам ничего достоверного, никаких подробностей – только загадки, правда, есть надежда, что поэты нам откроют больше, прозревая этот мир по-своему… И являются они иногда провидцами.

Только вот одна странность есть, и читатель внимательный мог бы ее заметить – у нас возникло звонкое слово Грааль! Загадочное братство Святого Грааля! Тьфу три раза – помяни к ночи Дэна Брауна с его «Кодом да Винчи»… Да и имя-то Иоанн будоражит воображение – а почему все правители таинственного индийского государства носят/наследуют имя Иоанн?

Ученый теолог, настоятель монастыря в Мариенау, кстати, тоже Иоанн Хильдесхеймский оставил нам легенду о трех далеких царях, а великий (тоже, вообще-то, Иоанн) Гете, вполне возможно, состоящий я тайном мистическом братстве, с большим интересом изучал сие писание уже в XIX веке… И особенно Грааль! Хотя что же это такое – никому не известно. Зато русское сознание, превратившее Иоанна в православного царя, который повсюду охраняет и поддерживает христиан, которому принадлежит все пространство, все земли, а границы его царства там, где «небо сходится с землей», особенное! Может быть, он, повелитель земного рая, который находится на вершине огромной горы Эдем, настолько крутой, что взойти на нее невозможно, и по вечерам, когда солнце заходит за гору, видна очень прозрачная (ледник?) и красивая стена рая, и находится там еще чудесный остров (блаженных), называемый «Radix paradysi» (корень рая), где три дня пролетают как три часа, а вблизи раскинулось песчаное море, с высокими пустынными и необозримыми горами, живущий на острове вместе с браминами, мудрыми, благородными и высоконравственными людьми, смиренными, милосердными, все понимающими, в мире, где нет ни воров, ни завистников, ни лжецов, владеет магическим «зеркалом праведным» или чудесным камнем кармакаулом, «господином всем камением драгим, в нощи же светит, аки огнь горит», освещающим тьму, а днем он как чистое золото – камень Грааль? Кто смотрит на него/ в него, видит все когда-либо содеянные им злые и добрые дела, и не только собственные, но и все то, что любой человек совершает в доме своем. А в замке, который выстроен из драгоценных каменьев с помощью мудрого царя Соломона, друга Иоаннова, сияет камень, который виден далеко в море (еще раритет?) – он ярче огня, он как звезда. И еще там находится «негниющее» Древо жизни. Помазанный его смолой человек больше не старится, и глаза его никогда не болят. А если в золотой зал дворца вносят больного, он тотчас выздоравливает – глухой обретает слух, к немому возвращается дар речи… Ух ты! Два камня? Грааль и… Грааль? А что искал Колумб? Далекую Индию, где правит пресвитер Иоанн и где хранится священный Грааль? А знаменитый португальский принц Генрих Мореплаватель? Вперед, но уже в Эфиопию! И там ведь действительно обнаруживается христианское государство. Однако оно мало соответствовало той картине сказочных богатств, которую рисовала легенда о пресвитере Иоанне. Кстати, позже, в связи с ухудшением положения Эфиопии из-за успешных завоеваний имама Ахмада аль-Гази эфиопы сами начинают нуждаться в военной помощи со стороны португальцев. И Эфиопия медленно, но верно перестает отождествляться с землей пресвитера Иоанна…

А не пришла ли теперь пора процитировать неоднократно упоминавшееся нами письмо Иоанна константинопольскому правителю?

Иоанн, Пресвитер властью всемогущего Господа нашего Иисуса Христа, царь царствующих и повелитель повелевающих, своему другу Эммануилу, правителю Константинополя, с приветствиями, пожеланиями ему здоровья, процветания и милости Божьей.

Нам сообщили, что ты почитаешь Наше величие и что сообщение о Нашем могуществе достигло тебя. Более того, услышали Мы от Нашего казначея, что ты был столь любезен, что послал Нам некие красивые и интересные вещицы, которые могут обрадовать Наше Величество.

Будучи человеком(?), Мы приняли их благосклонно и повелели Нашему казначею послать тебе в ответ некоторые из Наших сокровищ.

Ныне Мы желаем удостовериться, что ты придерживаешься истинной веры и во всем хранишь верность Господу нашему Иисусу Христу, ибо слышали Мы, что подданные твои считают тебя Богом, тогда как Мы знаем, что ты смертен и подвержен человеческим слабостям…

Ежели ты желаешь узнать о величии и превосходстве Нашего Величества и о земле, подвластной Нашему скипетру, тогда услышь и уверуй: Я, Пресвитер Иоанн, повелитель повелевающих, превосхожу всех под небесами в добродетели, богатствах и власти. Семьдесят два царя платят Нам дань… Наше Величество правит в трех Индиях. Земля Наша простирается и за пределами Индии, где покоится тело святого Апостола Фомы, на восход солнца через пустыни и до покинутого Вавилона вблизи Вавилонской башни. Семьдесят две области, лишь немногие из них христианские, служат Нам. Каждая имеет своего собственного царя, но все они являются Нашими подданными.

Наша земля является домом слонов, одногорбых и двугорбых верблюдов, крокодилов, метагалинарий, жирафов, финзертов, диких ослов, белых и червонных львов, белых медведей, белых дроздов, цикад, грифонов, тигров, ламий, гиен, диких лошадей, диких быков и диких людей, рогатых людей, одноглазых людей, людей, у которых глаза есть и спереди, и сзади, кентавров, фавнов, сатиров, пигмеев, гигантов высотой сорок локтей, циклопов и подобных женщин; это также дом феникса и почти всех существующих зверей. Некоторые из подвластных нам людей едят человечину и выкидыши животных и не боятся смерти. Когда кто-либо из них умирает, его родственники и друзья с жадностью пожирают его тело, потому что считают своей главной обязанностью съесть человеческую плоть. Вот их имена: Гог и Магог, Ани, Агит, Азенах, Фоммепери, Бефари, Коней-Самант, Агримандры, Винтефолеи, Казбеи, Аланеи. Эти и подобные им народы Александр Великий заключил за высочайшими горами на севере. Мы используем их против Наших врагов, и еще ни один человек и ни один зверь не остались непожранными, ежели Наше Величество дает на то необходимое соизволение. Когда все Наши враги съедены, Мы возвращаемся с Нашим войском домой. Эти пятнадцать проклятых народов появятся из четырех сторон света в конце мира, во времена Антихриста, и захватят жилища святых, а также великий город Рим, который, кстати говоря, мы приготовились отдать Нашему сыну, который должен родиться, вместе с Италией, Германией, обеими Галлиями, Британией и Шотландией. Мы также отдадим ему Испанию и все земли до Ледовитого моря. Народы же, о которых мы упомянули, согласно словам пророка, не предстанут перед судом Божьим из-за своих отвратительных обычаев, а будут обращены в пепел огнем, который падет на них с небес.

В стране Нашей сочится мед и изобилует молоко. В одной из областей нет ядовитых растений, там не квакают крикливые лягушки, не водятся скорпионы, не скользят в траве змеи. Там нет ядовитых и опасных животных.

Через одну из провинций, где живут язычники, течет река Инд, окружающая Рай и охватывающая своими многочисленными изгибами всю эту область. Здесь находят изумруды, сапфиры, карбункулы, топазы, хризолиты, ониксы, бериллы, сардисы и другие драгоценные камни. Здесь произрастает растение ассидий. Если кто-либо носит его с собой, то оно защищает от злого духа, заставляя того открыть свою сущность и имя. Поэтому злые духи избегают этого места. В указанной стране, подвластной Нам, собирают все виды перца, которые обменивают на зерно и хлеб, кожу и ткани… У подножия горы Олимп бьет ключ, запах которого меняется час за часом, днем и ночью. Он находится не далее, чем в трех днях пути от Рая, из которого был изгнан Адам. Каждый, кто трижды испробует воду из этого источника, никогда не почувствует усталости и всю жизнь будет выглядеть тридцатилетним. Здесь же находят небольшие камни, именуемые нудиозами. Если носить их на теле, то они не дают зрению ослабеть и восстанавливают его, если оно потеряно.

Чем больше смотришь на такой камень, тем острее становится зрение. В Наших владениях находится море, в котором нет воды, а постоянно движущиеся волны из песка никогда не останавливаются. Никто не может пересечь это море, там совсем нет воды, но рыбы разных видов, очень вкусные, водятся рядом с берегом. Нигде не увидишь ничего подобного. В трех днях пути от этого моря находятся горы, откуда течет безводная каменная река, которая впадает в песчаное море. Как только поток достигает моря, его камни исчезают в нем и никогда больше не появляются. Когда река в движении, пересечь ее нельзя, переправиться можно только четыре дня в неделю. На равнине между песчаным морем и упомянутыми горами есть источник, обладающий необычной силой, которая очищает христиан и людей, которые желают таковыми стать, от всех грехов. В пустом камне, имеющем форму раковины мидии, вода достигает глубины четырех пальцев. Охраняют его двое старцев, известных своей святостью. Они спрашивают приходящих, являются ли те христианами или желают ли таковыми стать, и жаждут ли они излечения всем сердцем. Если странники отвечают правильно, то их просят снять одежду и встать в раковину. Ежели их ответы были правдивыми, то вода начинает подниматься и покрывает их с головой. Трижды вода поднимается подобным образом, и каждый, кто вступил в эту раковину, выходит из нее излечившимся от всех болезней…

Теперь-то уж точно можно составить мнение не только о письме, но и о его авторе – трудно, действительно, поверить в его подлинность, так же, как к сожалению и несмотря на то, что очень хочется, книге Марко Поло…

И вернемся еще и к тому самому епископу Отону – в Рим прибывает некий епископ из Габалы (современная Джебела на востоке Сирии) по имени Гуго.

18 ноября 1145 года он присутствует на приеме в папском дворце в Витербо и, если верить хронике Оттона, рассказывает: «Не так много лет назад некий царь и священник Иоанн, который обитал на крайнем востоке и вместе со своим народом был христианином, пошел войной на братьев-царей Персидских и Мидийских, по имени Самиарды – Самирды» (скорее всего, это искаженное Санджар – Sandjar. Так звали реального сельджукского султана Муизз ад-Дин Абу-л-Харис Ахмад Санджара, который действительно потерпел сокрушительное поражение на своих восточных границах в 1141 году. Однако его победителем был не христианин, а, скорее всего, буддист Елюй Даши, носивший титул гурхана – буквально – «хана ханов»). По словам Гуго, после этой победы пресвитер (вторая степень христианского священства, иерей), так он называл Иоанна, двинулся на запад, имея целью посетить святыни Иерусалима и помочь братьям по вере в борьбе с мусульманами. Дойдя до Тигра, он не смог его форсировать, поскольку не имел флота, и повел свое войско вверх по течению на север, рассчитывая, что зимой река покрывается льдом. Однако его надежды не оправдались, и, простояв какое-то время лагерем на берегу, он повернул обратно, спасаясь от эпидемии, которая начала косить ряды его воинов. И, что удивительно для нас сегодня, никто и не усомнился в правдивости рассказчика!

Услышав еще раз слово «гурхан», не сможем ли мы заняться и фонетикой, этимологией, психолингвистикой? У тюрок «гурхан» звучит мягко – «юрхан», иудеи слышат и произносят «йоханан», франки воспринимают как имя Йоханан – чистый эквивалент христианского Иоанн!

Сколько непонятного сегодня и сколько вполне понятного в те далекие времена! Если послание пресвитера Иоанна действительно состряпано с таким расчетом создать исторический и политический, религиозный и военный прецедент, то можно даже предположить, кто был его автором. Возможно, это граф Райнальд Дассельский, архиепископ Кельна, канцлер Фридриха и непревзойденный мастер, как сказали бы мы сейчас, по «связям с общественностью». В 1164 году именно он велел перенести из разоренного немцами Милана в Кельн мощи трех волхвов – Балтазара, Мельхиора и Каспара, тех самых, которые принесли дары младенцу Иисусу. Действия архиепископа были продиктованы отнюдь не желанием заполучить святые реликвии. Волхвы – не просто цари. Помимо светской, они, по легенде, обладали и духовной властью над подданными. Таким образом, идея совмещения двух властей, столь занимавшая императора, получала обоснование в Священном Писании!

И образ пресвитера Иоанна становится реальным орудием в политической игре – папа Александр III узнает от приближенных о том, что Иоанн мечтает заполучить алтарь из церкви Гроба Господня, дабы «возвести в своей столице над ним церковь». Вот папа и выражает готовность поспособствовать приобретению алтаря. Кто рассказал святейшему и от кого узнал о желании Иоанна, нам уже никогда не узнать. Но важно, что папа не называет Иоанна пресвитером – только царем, и ни словом не упоминает о том самом выше приведенном, как будто и не читал его вовсе.

Трудно сказать, сыграло ли какую-то политическую роль «письмо Иоанна», но… Редкий монастырь не имел его списка у себя в библиотеке. Правда, постепенно переписчики дополняли этот рассказ свидетельствами арабских и античных авторов о разных чудесах, так что объем текста, по сравнению с первоначальным, увеличился раз в пять. В конце концов, так и получилась энциклопедия чудес!

Красота живет, чудеса плодятся и запоминаются, фантазия человеческая работает без устали!

Борьба христиан с мусульманами в Передней Азии приобретала все большее ожесточение. С целью отвоевать потерянный в 1187 году Иерусалим был объявлен Пятый крестовый поход, во главе которого встали венгерский король Андраш II и австрийский герцог Леопольд VI. 1 июня 1218 года крестоносцы осадили средиземноморский порт Думьят (Дамиетта) в дельте Нила. Полтора года осады! Когда Думьят пал, египетский султан Малик аль-Камиль предложил обменять его на Иерусалим.

Несмотря на очевидную выгоду, крестоносцы ответили султану отказом: они были воодушевлены не только своими успехами, но и новостью, содержавшейся в письме, полученном от епископа Якова де Витри из города Акки. Тот, ссылаясь на шпионов Боэмунда IV, графа Триполи, сообщал, что царь Давид, «которого в народе называют пресвитером Иоанном» и которого «Бог назначил в наши дни стать бичом для язычников и изничтожителем племени последователей нечестивых законов и обычаев Магомета», за 24 дня разбил персидского султана и сейчас идет маршем на Бухару, после взятия которой двинется на Иерусалим. Почему Иоанн вдруг получил второе имя – Давид? Еще одна тайна за семью печатями. А европейцы в очередной раз принимают желаемое за действительное – персов разбили не воины пресвитера Иоанна, а орды Чингисхана! И Чингисов голубой штандарт с летящим белым соколом/кречетом так легко издали принять за крест святого Андрея! (Правда, что было изображено на самом деле тоже не известно, да и голубой цвет под вопросом).

Но ошибка стоила крестоносцам очень дорого. Рассчитывая на помощь с востока, они в июле 1221 года выступили в поход на Каир. И время-то выбрали неудачно: начался разлив Нила, что позволило кораблям Малика аль-Камиля зайти в тыл армии христиан и отрезать ее от Думьята, единственного источника снабжения. Крестоносцы попытались вырваться из окружения. Двое суток длился бой в болотистой нильской дельте. В конце концов, изнемогшие от усталости и голода, ран и жажды, осыпаемые со всех сторон горящими стрелами, христиане запросили перемирия. Султан позволил им покинуть поле боя, но взамен потребовал Думьят – и Пятый крестовый поход бесславно завершился… Так почему Иоанн не пришел на помощь единоверцам? Может быть, он просто не успел перебросить войска в Египет, а когда узнал, что крестоносцы разбиты, не рискнул в одиночку выступить против султана? А может, и не было никакого мальчика-то, простите, пресвитера Иоанна?

Но вообще можно вспомнить, что когда орды Чингисхана (почитаемого за пресвитера Иоанна) оказались у ворот христианского мира, стали ходить слухи, что пресвитер, наконец, пришел для того, чтобы или помочь братьям-христианам, или чтобы забрать из Кельна мощи своих пращуров. Ох, и запутано все!

В отчете «История монгалов» Плано Карпини, посланника одного из упомянутых выше римских пап, есть странноватая пятая глава – «О начале державы Татар», которая больше похожа на [восточную] сказку, чем на документ, составленный разведчиком – повествуется в ней о сражениях Чингисхана с разными волшебными существами и фантастическими народами, причем герой неизменно проигрывает! Среди победителей упомянут и пресвитер Иоанн – царь Большой Индии. Карпини пишет, что перед решающей битвой тот сделал «…медные изображения людей и поместил их на седлах, разведя внутри огонь, а сзади медных изображений поместил на лошадей людей с мехами. Во время боя мужи, бывшие сзади, положили что-то на огонь, который был в вышеназванных изображениях, и стали сильно дуть мехами. Отсюда произошло, что греческий огонь опалял людей и лошадей, и воздух омрачился от дыма, и тогда они пустили стрелы в Татар; от этих стрел много людей было ранено и убито, и таким образом они выгнали их в замешательстве из своих пределов, и мы никогда не слыхали, чтобы Татары впредь к ним возвращались». Похоже все это, правда, на некое известное сочинение, условно называемое «Роман о Чингисхане». Автор использовал такой литературный прием: взяв за основу хорошо известные и на Востоке средневековые повести о подвигах Македонского, заменил Александра на Чингисхана и использовал инверсию – успехи грека превратил в неудачи монгольского владыки (раскаленные медные всадники, начиненные горящей нефтью – описанная средневековыми хронистами хитрость, к которой, якобы, прибег Александр в битве с индийским царем Пором, дабы нейтрализовать его боевых слонов – а уж было то или не было… опять тайна. Как хочется иметь машину времени!).

Напрашивается вопрос: а не пора ли поставить крест на всех домыслах, изысканиях и пр.? Не было вовсе никакого Иоанна Пресвитера! Ой, не хочется, но как-то все же придется тихонько упомянуть Фоменко – он специально сравнивает Иоанна Пресвитера с Иоанном Даниловичем Калитой! Вот так да! И тот фигура невероятная, и этот…

И Россия далеко, и степная Азия не близко, и Африка уж совсем спряталась – Эфиопия раскинулась на высоком плато, которое последующие поколения называли Крышей Африки – суровая и жестокая земля, испещренная дикими горами и ущельями, а несколько месяцев в году еще и невидимая за густым влажным туманом, окутывавшим высокогорье. Летом сильнейшие ливни делают узкие тропы практически непроходимыми. Селения, несколько городов, расположенных у главных дорог, множество мелких деревушек, окруженных горы, чьи вершины – надежная защита в случае войны.

В мирное время в долинах пасется скот, а крестьяне возделывают бесплодные почвы небольших полей, которые с трудом распахиваются на каменистых склонах. Путешественника встречает поразительно суровое величие: горы, извиваясь, хребет за хребтом уходят к горизонту, а их вершины так высоки…

Эфиопия уникальна тем, что она была древнейшим африканским христианским государством. В IV веке н. э. греческие и римские торговцы принесли эту религию в портовые города Красного моря, а оттуда она проникла на высокогорье, укоренилась там и удивительным образом расцвела. Эфиопский правитель, негус, объявил себя прямым потомком царя Соломона и царицы Савской, а многие его подданные считали себя наследниками рассеянного по земле еврейского народа. Их христианство было жестким и воинственным.

Во времена расцвета Эфиопии, как раз перед тем как европейцы открыли эту страну, ходили легенды, что негус ударял по земле бичом, призывая ее наслать новых врагов, ибо он уже со всеми остальными расправился. Когда обстоятельства изменились, и Эфиопия попала под удары судьбы, она просто вернулась в свои горные крепости, надежно укрывшись за огромным валом Великого восточного африканского разлома, изрезанным глубоким расщелинами, образовывавшими естественным образом ее восточную границу.

Библия, переписанная вручную монахами на местном эфиопском языке гыыз, до сих пор используется в школах страны. Эфиопское христианство видоизменилось и приобрело невиданный размах. Огромная часть населения страны так или иначе связана с церковью: в качестве священников, оседлых или странствующих нищих монахов или мирских братьев.

Женщины не отстают от мужей, становясь монахинями, а детей посвящают в диаконы еще в младенчестве. Фанатики предаются раскаянию, налагая на себя странные епитимьи: носят пояса, усеянные гвоздями, или неделями сидят в бочках с ледяной водой. Повсюду в городах и деревнях строились когда-то церковные здания: уединенные монастыри на горных вершинах и храмы, подобные церкви в Лалибеле, высеченной в скале. Церковь была и мощным землевладельцем, а священники занимали ключевые места в правительстве. В целом, эта система была основана на особом, почти буквальном прочтении Писания. Черпая вдохновение из Евангелия и проникаясь рассказом о жизни Христа, эфиопская христианская церковь процветала, принося экзотические плоды в искусстве и архитектуре, обрядах и вероучении. Появлялись величественные настенные росписи, с которых на верующих смотрели грустные глаза. Это были картины, изображавшие евангельское предание, при этом особое внимание уделялось Богоматери. Проходили невиданных размахов посвящения на открытом воздухе, во время которых абуна, или архиепископ страны, рукополагал за одну церемонию сотни священников. Яростные монахи со спутанными волосами, одетые в кожу, подобно берсеркерам, сражались в государственной армии. Совершались таинственные крещения, во время которых все, начиная с самого негуса, вновь и вновь подтверждали свою веру, окунаясь в емкости с водой. Кстати, Эфиопия не была полностью изолирована: традиционно абуна назначался Коптской Александрийской церковью и присылался из Египта. В Иерусалиме существовал дом для эфиопских паломников в Святую землю, а два религиозных посольства даже достигли Рима. С Европой поддерживалась связь, достаточная для того, чтобы там лелеяли надежды найти в Эфиопии пресвитера Иоанна, персонажа по-своему столь же притягательного, как Манса Муса – правитель Мали со своим золотом (XIV век). В итоге, когда европейцы серьезно принялись за исследования, португальские рыцари отправились на поиски неведомого и могущественного христианского правителя, и, заметьте, не в Азию к Чингисхану!

Отец Франсишку Альвареш, ранее бывший капелланом короля Мануэла, а теперь священник, пытался описать религию пресвитера Иоанна. Его дневник стал, между прочим, первым свидетельством об Эфиопии, изданным в Европе.

В посольство входили и менее важные персоны: писарь, художник, который должен был переносить на холст все, открывавшееся взору путешественников, делать наброски для развлечения пресвитера Иоанна в его дворце, музыкант, привезший с собой переносной орган (опять-таки для развлечения пресвитера Иоанна), брадобрей (по совместительству врач) и несколько португальских слуг, взятых за способность мелодично петь во время церковной службы. В качестве даров Иоанну изначально была выбрана огромная кровать. Ее балдахин, отделанный синими и желтыми занавесями из тафты, изображал императора, коронующего королеву. Одеяла, на которых был вышит португальский герб, дополняли подарок. К сожалению, кровать не перенесла морского путешествия, скудные запасы, оставшиеся на корабле португальцев включали в себя четыре гобелена, орган, золотой меч с богатой рукояткой, два вышедших из употребления ружьями с сохранившимся зарядом, несколько деталей боевого облачения и карта мира. Это было весьма скудное подношение для такого могущественного правителя, как пресвитер Иоанн… Да и злой рок, и незнание искусства подношений… Правда, отец Альвареш все равно был доволен – перед ним истинное царство пресвитера Иоанна! Монахи в желтых одеждах напоминали доминиканцев, а полуобнаженные нищенствующие монахи и монахини, чьи головы были выбриты и перевязаны кожаными лентами! Их много, а вера их, по-видимому, так сильна! Альвареш заходил в храмы, любуясь настенными росписями и складками роскошного алого бархата и парчи, скрывавшими алтари. Лишь церковное убранство казалось неправильным: вместо колоколов камушки, что ударялись друг о друга и издавали надтреснутый звякающий звук, и неуклюжая, грубо выкованная утварь вроде бы совершенно не соответствуют легендарному богатству пресвитера Иоанна. Ну, а уж эфиопы оценивали гостей весьма придирчиво. Неотесанные невежды, громко разговаривающие невоспитанные люди, плевавшие на пол, ссорившиеся между собой без конца, а отец Альвареш вообще совершил грех, чуть было не въехав в монастырь, куда не допускалось ни одно существо женского пола, верхом на ослице. Альвареш-то, конечно, делал подробные записи обо всем, что свидетельствовало о царстве пресвитера Иоанна. Но, в основном, народ здесь не был ни таким гостеприимным, ни воспитанным, как о том говорилось в предании (некоторые мужчины чинно разгуливали с обернутыми кожаным ремешком гениталиями, не имея на себе никакой другой одежды, а женщины едва прикрывали свою наготу овечьими шкурами, что небрежно свисали с плеч. «В Португалии или Испании, – пишет Альвареш, – люди женятся по любви, видя красоту лиц, и многое скрыто от них. В этой стране они могут жениться потому, что уже увидели и оценили все, что только можно».

В нескольких деревнях жители «с почетом» встретили проезжавшее мимо посольство, как следует побив путников камнями, и Альвареш был вынужден прибегнуть к жестоким мерам, приказав рабу ехать на своем муле впереди, чтобы тот первым принял на себя удар возможной засады. Ночью проводники сооружали из колючих кустов завалы для защиты от разбойников. Пересекая как-то лес, путники проехали под гниющими головами восьми сотен казненных мятежников, что свисали с ветвей подобно причудливым яблокам. Становилось ясно, что царство пресвитера Иоанна было местом, где кипели страсти и легко проливалась кровь. Отец Альвареш хотел изучить веру пресвитера Иоанна, а оказался кем-то вроде изгоя… Ничего не узнал, ничего, видимо, не понял, увидел многое, но не то, что хотел, и оценить не смог а уж познать истину об Иоанне… Куда там!

Да, так много всего есть на свете, что никогда не откроется нам, и никакие свидетельства не помогут, и крест как один из символов христианства тоже не разгадывает загадки африканского царя из далекого полумистического прошлого… Кончается Средневековье! И только вот тревожит воображение удивительная история произошла с испанским мореплавателем Менданьей де Нейрой. В 1568 году он открыл и дал название Соломоновым островам в Тихом океане. И больше всего де Нейру и его товарищей поразило то, что аборигены охотно меняли золотые слитки в виде маленьких крестиков на стеклянные бусы, а многие аборигены даже носили такие крестики на шеях. Добиться внятного ответа на вопрос о природе подобного явления испанцы не смогли, но в глубине одного из островов обнаружили весьма древний, по их признанию, крест, высеченный из цельного камня! И подобного рода истории зафиксированы в отчетах миссионеров многократно. Да, украшен крестом один из идолов на острове Пасхи, деревянным крестом отгоняли злых духов австралийские шаманы, крест считался животворящим символом у индейских племен обеих Америк. Правда, средневековых колонизаторов больше интересовали серебро и золото, чем сказания вновь открытых народов. Но само по себе предание о некоем великом человеке, то ли умершем на кресте, то ли внедрившем крест в качестве амулета, повторяется во многих уголках мира. А, может быть, когда-то на Земле существовала одна, общая для всего человечества религия? И пресвитер Иоанн там, в далеком мире, был реально существующим провозвестником ее?

К XIX веку многие истории прошлого стали легендой, но когда дебри Черной Африки посетили доктор Ливингстон и сэр Генри Стэнли, Ллойд Дэмпси, участник экспедиции Стэнли, в своем докладе отметил, что кафрские племена из бассейна Замбези «гораздо лучше воспринимают крест, нежели винтовку». А царек одного из племен встретил путешественников на троне, украшенном художественно вырезанным распятием из слоновой кости. Негр клялся англичанам, что трон подарил ему некий христианский монарх, управляющий огромной и богатой страной, расположенной севернее реки Замбези. Любопытно, что кафр называл эту страну Офиром, упоминающимся в Библии. Между прочим, средневековые географы, отчаявшись отыскать царство Иоанна в Азии, иногда для простоты отождествляли его именно с Офиром…

Вот и встретились Иисус и Иоанн, далекая неведомая страна и легендарный, но тоже не достижимый Офир! Или просто рай на земле?

Не найти никого, к сожалению, не разгадать загадку, а только пополнить домыслами и предположениями всю эту эпопею с поисками и определением личности и бытования пресвитера Иоанна. Легенда или правда? Может, это уже и не важно ни для кого – пусть писатели украшают свои книги мифическим образом великого несторианина и тайнами его страны, скорее всего, он останется интересен лишь сам по себе как нечто тревожащее именно закрытостью и недоступностью, будоражащее пытливые умы как Атлантида, заставляющее еще раз пересматривать и перечитывать, сопоставлять и выдвигать гипотезы, спорить и полемизировать, толковать и перетолковывать… Мы люди, мы любопытны и этим тоже интересны, мы хотим жить в вечном поиске, и дай Бог, чтобы осталось что искать, что разгадывать, чему радоваться и чем любоваться в этом мире, в этой Вселенной, в этом огромном Космосе!

Иоганн Тритемий: …тех, кто ищет, сомнения вечно гнетут…

«…загадочный гений в рясе сумел задолго до других выдвинуть идею о вечно расширяющейся вселенной, с ее изменчивыми силами тяжести и течения времени»

    А. Эйнштейн

В 1462 году, в городишке (деревушке?) Триттгейм (Тритгхайм, Триттенгейм?) в избирательном округе Трир, в семье довольно состоятельного винодела Иоганна Хайденберга (Гейденберга) родился сын… Такое простое, банальное начало биографии того, чье имя известно и ученым самых разных направлений и областей науки, и шарлатанам, алхимикам и магам, книгочеям и музейным работникам, теологам и философам, медикам и астрономам.

Отец нашего героя умер, когда мальчику исполнилось семь, а матушка, выйдя замуж вторично, решила, что заботиться о нем нечего – пусть растет в новой семье и того достаточно, что поесть дают.

Известно, что в 15 лет парень был неграмотным, вечно голодным, подвергавшимся побоям со стороны отчима, однако чрезвычайно стремившегося к знаниям и учившимся читать у соседа. И снова – традиционная биография многих будущих великих, а то и гениев… Ну да – днем – работа на винограднике, а ночь, особенно лунная – лучшее время для чтения! Латынь и греческий, Священное писание – да ни к чему это подростку, по мнению нелюбящей и нелюбимой семьи. Забрав положенное ему по наследству от отца в виде нескольких монет, Иоганн отправляется в Трир. Здесь он и становится Тритемием – образовав себе новое имя, латинизировав название своего родного местечка. Прожив в Трире несколько месяцев, поучившись, он сумел подготовиться к поступлению в университет.

В возрасте двадцати лет Тритемий решил повидать мать, и отправился [пешком, разумеется] в родные края. Когда поздним вечером пасмурного зимнего дня он был недалеко от Шпангейма, пошел такой сильный снег, что юноша не смог продолжать путь и остановился на ночь в одном из близлежащих монастырей. Снежная буря длилась несколько дней, дороги стали непроходимыми, а гостеприимные монахи не отпустили любознательного парня. Да и ему они так неожиданно и быстро полюбились, что он решил поселиться среди них и отказаться от мирских забот. Монахи приняли его как брата. А вот далее уже становится несколько удивительнее: через два года юношу(!) назначают (выбирают?) аббатом! В монастыре, где все находилось в запустении, беспорядке Тритемий проявляет себя как талантливый руководитель и замечательный, рачительный хозяин – реформатор, бухгалтер, организатор – все статьи расходов обители приведены, наконец-то, в порядок! Монастырь отремонтирован, начал приносить кое-какую прибыль… А вот праздное существование монахов, занятых только обязательными молитвами да игрой в шахматы в часы отдыха совсем не устраивало молодого аббата – он поручает монахам переписывать сочинения знаменитых авторов – богословов, философов, историков, да так усердно начинает трудиться братия, что в течение нескольких лет библиотека, прежде состоявшая примерно из сорока томов, пополнилась несколькими сотнями манускриптов, содержащих выдающиеся труды древних.

В часы краткого и долгожданного досуга в Шпангеймском монастыре наш ученый муж пишет несколько трудов по оккультным наукам: о геомантии, или гадании по линиям и кругам на земле, о колдовстве, об алхимии, и о том, что миром правят ангелы… По оккультным наукам! Это наши слова, слова те, кто живет сейчас и твердо верит в истинную науку, отрицая, и часто вполне заслуженно, те странные эзотерические знания, вера в кои была так свойственна в прошлом умам ищущим и свободным.

Замечательна версия о том, что Шпангеймское аббатство под управлением Тритемия было обязано своим процветанием не благоразумной экономии, а философскому камню! Тритемия обвиняют в занятиях магией. А разве большая часть ученых не занималась ею, не занималась тем, что мы сегодня пытаемся отделить от нее – любой опыт, любое нестандартное, неадекватное, с точки зрения окружающих, поведение не называлось ли тогда колдовством, а знания, часто не только почерпнутые из книг, но и из того, магического опыта? Да, есть еще и удивительная история о том, как Тритемий вызвал из могилы призрак Марии Бургундской по просьбе императора Священной Римской империи Максимилиана, ее мужа-вдовца.

А о его труде по стеганографии, или по исследованию и толкованию кабалистических письмен, пфальцграфу Фридриху II донесли как о сочинении магическом и дьявольском, после чего тот бросил фолиант в огонь. Занесенная в католический «Индекс запрещенных книг», состоявшая из семи томов «Стеганография» вроде как была посвящена магии и использованию духов для общения на больших расстояниях. Однако ключ к ее дешифровке показывает, что речь здесь, на самом деле идет о криптографии. Впрочем, сам Тритемий в пояснительном письме разъяснял, что в первом томе приводится более сотни способов тайнописи, не вызывающих ни малейшего подозрения.