Нетленки. Книга одиннадцатая

Палач твой ошибся, решив, что убил
Тебя безоружного выстрелом подлым;
На самом же деле тропой Фермопил
Вошел ты в бессмертие храбрым и гордым.

Слова твои стали девизом для всех,
Тебе поклоняются вечность и люди.
И сколько бы ни было пройдено вех,
Тебя никогда на Земле не забудут.

Твой век был коротким – за тридцать едва,
Ты жил незаметно, но умер героем.
«Работайте, братья!» – стальные слова,
Наполнены силой и твердым настроем.

Коллеги твои за работу взялись,
С утроенным рвением бросились в битву —
Бандиты уже превращаются в слизь,
Поняв, что никто не ослабит ловитву.

Тобой вдохновившись, хотят пацаны
Работать на страже закона и мира
Во имя расцвета любимой страны
И не подвести дагестанца-кумира.

Как много вложил ты в слова на заре —
Величие духа и веру в победу!
Погиб ты в июле, воскрес в сентябре —
И ave отныне поют Магомеду.

Ты жив в миллионах российских сердец,
Твой образ повсюду вселяет надежду,
Что злу и убийствам настанет конец
И что у заблудших откроются вежды.

Над нашей планетой рассеется мгла,
И в мире признают, превыше всех грандов
Рожденный в селении Сергокала
Несломленный брат Магомед Нурбагандов.

МАГОМЕД

Чей-то призрак стоит на высокой скале,
Провожая закат и встречая рассвет.
Не узнали б его даже в Сергокале
Те, кто плачут в ночи: Магомед, Магомед.

Он и сам, будь он жив, не узнал бы себя:
Был обычным, а тут вдруг для всех меламед;
В неизвестности жил, никого не слепя,
А теперь на устах: Магомед, Магомед.

Он стоит на скале и не может понять,
Что изрек на века жизнетворный завет,
И за это ему все поют исполать,
Восхищенно твердя: Магомед, Магомед!

И стоит он, открыт всем возможным ветрам,
И прозрачен его молодой силуэт,
И летает душа по полям и горам,
Где, как эхо, звучит: Магомед, Магомед.

Несгибаем и тверд, как в то утро в лесу,
И бессмертен, как дух справедливых побед,
Он не может забыть, как упал на росу,
Как стенала она: Магомед, Магомед.

Кровь текла на траву, и не слышался гул,
Что был соткан из птиц и листвы, и комет,
Но мерещился дед, как певучий Расул,
Подзывавший к себе: Магомед, Магомед.

Смерть сжимала его, созерцавшая, как
Сюрреальная явь всё сходила на нет
И как был обречен на подобное враг,
И как сверху сошло: Магомед, Магомед.

Словно карма небес и планида земли
Наблюдали за тем, как пророчеству вслед
Заостренной скобой вознеслись журавли
И курлыкали в стон: Магомед, Магомед.

Он стоит на скале, охраняя свой край,
И так будет стоять еще тысячи лет,
И все тысячи лет, не смолкая и в грай,
Будет родина петь: Магомед, Магомед.

КУМСИЯТ

Ныне каждый в стране знает Сергокалу,
Где родился герой в предначертанный день,
Чтобы множить добро и противиться злу;
Внешне был он, как все, но вот духом – кремень.

Хладнокровно смотрел своей смерти в лицо,
Не позволив подмять офицерскую честь.
Возгордился народ земляком-храбрецом,
Но поникшую мать обожгла эта весть.

Не до гордости ей, если сын убиен: