Неудержимость VI

Неудержимость VI
Байки Гремлинов

6 часть. Гремлины опять во многом соврали, исказив историю.Книга содержит эпизоды особой жестокости и насилия и не рекомендована лицам с неустойчивой психикой.

Байки Гремлинов

Неудержимость VI

Обнаружен Стабилизирующий Ключ.

Я прошёл через кольцо портала и оглядел пустой постамент и утренний лес вокруг, не найдя вечно пьяного стражника. Надо будет замаскировать и этот портал тоже, пока я здесь, а то скоро здесь вокруг будет сновать много лишних людей. Да и за пьянчугой следует проследить, чтобы меньше языком трепал. Поэтому я решил сперва посетить Старосту, а не эльфийку.

Пройдя через ведущуюся ударными темпами вырубку леса и шумный лагерь перед стенами хутора, что так и не утих за минувшую ночь, и распахнутые ворота селения с усталыми от ночной смены стражниками, я первым делом взглянул на кузницу гнома. Та была, на удивление, тихой и в окнах дома не горел свет, да и в целом весь хутор пребывал в спокойствии, разве что кошак Шишка, единственный из поселенцев, не спал в столь раннее утро. Конюх уже встал и занимался своей работай лично, разнося еду животным и чистя стойла. Меня он проигнорировал, нарочито пройдя боком ко мне, когда вывозил тележку с навозом из сарая. А я закурил трубку и медленно пошагал к дому старосты, прислушиваясь к звукам спящих домов. И ещё была странность, что шум от лагеря рабочих был сильно приглушен, да даже почти не слышим в самом поселении.

Когда же я подошел к избе старосты, дыра в которой уже была наспех, но плотно завешана тканью, мне перегородили путь новые вояки, которых староста нанял для охраны своих планов внутри избы. Или себя. Один из них не побоялся упереть мне в грудь острие короткого копья, стоило мне подойти к ступенькам крыльца, и я остановился, став их рассматривать. Те, к слову, тоже пока не торопились что-либо спрашивать у меня, а взаимно рассматривали меня, правда, с нескрываемой наглостью, что присуща людям, обладающим правами так делать. Одеты они были в добротные панцирные доспехи, но средней брони, и у каждого было по длинному мечу на поясе в дополнение к копью в руках. Было их четверо, передо мной на крыльце стояли двое, и ещё по стражнику по углам избы. Но те, что на углах, даже и не смотрели в нашу сторону, а чётко выполняли свою работу, охраняя дом по сторонам. Возможно, староста так же разместил ещё нескольких и с задней стороны избы, так что охраны могло оказаться и больше четырёх человек. Лица под открытыми шлемами не молодые, суровые, присущие бывалым наёмникам. Глаза бесчувственные с острыми взорами. Комплекты доспехов и оружия одинаковые, простые на вид, но ранг продвинутый. Преобладает оранжевый цвет в элементах выделки, а ещё плащи, полностью оранжевые. Простые имена, ни гильдии, ни званий нет. Уровни двухсот пятидесятые, у всех класс воинов. Единственное, что интересное про них сказано, все они являются охраной Мэра. Я цокнул языком. Быстр же старый Пень, города ещё нет, а уже мэром обозвался. Теперь даже интересно, а титул он себе тоже вывел на всеобщее обозрение?

Я подался грудью вперёд на копьё, слегка надавив ею на острие, отчего рука стражника, сжимающая древко, отодвинулась назад вместе с копьём. Слишком сильная разница в Силе, да и категория брони выше, чем ранг оружия. Оно попросту не пробивает легендарную куртку. Второй стражник тут же среагировал, тоже направив на меня своё копьё, но не так, как я ожидал. Он поддел копьё напарника своим и отвёл его вверх, подальше от меня, а затем молча кивнул мне и замер, вперившись взором в даль. Я посмотрел на первого стражника, который точно также превратился в статую, напомнив мне собой британского гвардейца. Странные ребята, выучка на высшем уровне, а откуда они взялись, не понятно. Миновав охрану, я прошёл внутрь ярко освещённых убранств избы и остановился перед закрытой дверью кабинета, став пристально её рассматривать, а конкретно магический узор Покрова Тишины, наложенный гномом Морбаром на неё. Сплетение заклинания не давало четкого ответа на вопрос, смогут ли меня услышать внутри, если я постучусь в неё. Является ли изоляция звука двухсторонней? Но на самом деле узнать ответ было достаточно легко. Я нарочито громко постучал костяшками кулака в дверь.

Когда же я вознамерился повторно постучать, меня привлек тихий скрип ступеньки от лестницы, ведущей на второй этаж, и я повернул голову в сторону Галь, что хотела тайком от меня спуститься. Лишь подлая доска сдала её присутствие и сейчас она застыла в смешной позе, не решаясь дальше перенести свой вес на скрипучую ступень, что продолжала свой скрип, каждый раз, как магичка сильней надавливала на неё нагой стопой. На лице же её застыл испуг, а в расширенных глазах, что уставились на меня, плескалось недоумение, ведущее борьбу с интеллектом в поиске быстрого пояснения её странного поступка. При этом она куталась лишь в одну простыню на голое тело, что и делало её позу забавной, так как она пыталась удержать её на себе одной рукой. Я приветственно кивнул ей, решив пропустить этот момент мимо, чтобы не вводить её ещё глубже в неловкое положение. Причины я обдумаю позже, сейчас же важнее поддержать дружеские отношения, и, радостно улыбнувшись, воскликнул: “О! Миледи! Вы становитесь всё обворожительней день ото дня. Ваша красота всё больше расцветает!”. И я абсолютно не кривил душой, так как Галь выглядела ещё более потрясающей, чем когда я её видел в последний раз. Она будто ещё сильней помолодела в моё отсутствие, превратившись в сочную двадцатилетнюю девушку. Надеюсь только, что трансформация не задела её разум, и Галь не откатывается назад в прошлое и умом.

Но, кажется мне, что задело, так как она, судорожно вцепившись в перило свободной рукой, продолжала таращиться на меня своим изящным личиком со смесью страха и не узнавания в глазах. Я нежно позвал её, постаравшись вывести её из оцепенения и настроить доверительную связь между нами: “Га-аль? Вы в порядке?”. Взгляд её нервно забегал по окружающему меня пространству в поисках подсказок, будто она и в правду забыла, где она находится, но её томный приоткрытой ротик зашевелился: “Кто… вы?”. Она наконец полностью перенесла свой вес на скрипучую ступень, но осталась в полусогнутом положении, словно изготовленный тигр для прыжка. Я же удивленно вскинул брови: “Вы что? Не узнаете меня? Это же я, Баронет Анри Варкайт.”. Она пошатнулась, её личико сморщилось, будто её голову поразила острая боль, а из её груди вырвался глубокий стон. Это напомнило мне собственное состояние, которое я испытывал в Лесу, когда частички памяти вырвались в мой мозг, когда знакомые слова разрывали голову. Я рывком переместился к ней, подхватывая её ослабшее тело под плечи, что чуть было не упало плашмя на пол с лестницы. Её лицо оказалось в близи перед моим, отчего я ощутил её аромат и горячее дыхание. С уголка её губ сочилась продолговатая струнка слюны, что теперь провисла между нами оттого, что её голову мотнуло от инерции, когда я ей подхватывал, и слюна зацепилась за мой подбородок. И хоть её взгляд оставался затуманенным, но всё ещё удерживался на грани сознания, что всё это время пристально и с интересом смотрел прямо в мои глаза.

Она вяло упёрлась руками в меня, стараясь найти в ней опору, а её лицо тронула слабая улыбка, но своей радостью больше напоминающая безумную. Я все ещё продолжал поддерживать её легкое тело за подмышки, стараясь не отрывать взгляда от её глаз, чтобы ненароком взглянуть на её обнажившееся тело, и наблюдал, как к ней быстро возвращается сознание. И вот через несколько мгновений она уже встрепенулась, обретя опору в ногах, а во взгляде появилось понимание происходящего, и она отстранилась от меня, неловко и скомкано проговорив: “Анри… Что-то… Мне стало… Что-то в последние дни я себя чувствую…”. Её взгляд снова заволокло пеленой и она машинально облизнула язычком свой уголок губ, подтянув им струнку слюны и в один миг всосав её с эротичным звуком. Я же протер подбородок от второй части её слюны, что осталась на мне после того, как она отступила назад, и отвернулся от неё в сторону двери в кабинет, не давая себе и мига для оценки женских форм. Конечно я упускаю моменты с периферическим зрением и моей зрительной памятью, но то, в целом, было искажено, и всё же я джентльмен, чтобы поступать хоть как-то неправильно по отношению к своим знакомым.

Тем временем я уперся взглядом в холодный грозовой шторм, что бушевал в глазах розоволосого старосты, который стоял в открытом дверном проёме в кабинет и молча наблюдал за нами. И что бы разрядить обстановку, я решил умаслить его, произнеся: “Мэр?.. Я вижу, произошел непредсказуемый побочный эффект. У Галь наблюдается омоложение и памяти тоже…”.

Маг гневно взирал на меня ещё мгновения, но затем вздохнув, расслабил мышцы лица, и грустно констатировал: “Да-а… Э-эм… Хмх. Не могу точно сказать, как это… Порой она ведёт себя, как до нашей первой встречи… То есть полностью. У неё присутствует память из её жизни, которую она прожила до определенного момента. Полагаю, до того возраста к которому она омолодилась.”.

Он двинулась твердой походкой ко мне на встречу, продолжая говорить: “И тут две основные проблемы. Во-первых, так как перепады памяти происходят скачками, резко переходя от полного к более юному, а затем обратно, то она не понимает, где она находится. Каждый раз она сталкивается с тем, что всё окружающее для неё новое.”. Он прошел мимо меня и наклонился, чтобы подобрать простыню с пола: “Во-вторых, она продолжает молодеть. И как это остановить я не знаю.”.

Он замолчал у меня за спиной, накидывая простыню на Галь, а я, не оборачиваясь, уточнил: “Как быстро происходит омоложение?”. Видно в этот момент к Галь вернулась её полная память и она сама ответила мне, перебивая Дикея на полуслове: “Судя по темпу, Вечная Мудрость Маргода, он растягивается. После трансформации она продолжалась, примерено, год за час, затем омоложение начало потихоньку утихать. Сейчас я чувствую, что молодею на год каждые пять часов. А в добавок я стала периодически терять контроль над сознанием… В какие-то мгновения я осознаю, что нахожусь во сне… Буд-то я сплю наяву…”.

Я кивнул и спросил разрешения: “Могу ли я взглянуть на Галь? Мне нужно провести оценку и идентифицировать проблему. Возможно я смогу разобраться…”. Я не стал говорить дальше и раскрывать тему, что раз заклинание моё, то и мне будет легче с ним разобраться, чтобы не подставляться, напомнив им об этом. Получив согласие от самой Галь, я повернулся к паре и взглянул на девушку в объятиях Дикея. Я достаточно быстро нашёл информацию в профиле Галь о том, что конкретно с ней происходит. Вот только это была вселенская хохма, вернее, она была в том, как можно остановить эффект, и я закурил, начав обдумывать ситуацию. У бабушки в теле девушки происходил, вызванный мной, физический сдвиг тела во времени. Я его не омолодил, а отправил назад во времени, а точнее, вытянул её молодое состояние в наше время. Почему так произошло? Всё произошло из-за того, что я, возможно, не был конкретен в своём желании, когда погрузился в свой божественный источник. И Силе всё равно каким образом желание будет выполнено. Она словно Джин. Пожелав, что бы старушка была снова молодой, Сила и сделала её “Снова” молодой, именно такой, которой она когда-то и была. Отсюда и проблема с памятью, она откатывается вместе с телом. Как не дать этому случиться? Надо остановить эффект до того, как он достигнет финальной точки, прервать его. От сюда и вытекают главные вопросы, почему процесс продолжается, а именно, когда он дойдёт до определённой точки? И главное, что это за точка?

Я ещё раз взглянул на Галь. Юная лань в ожидании и с надеждой смотрела на меня блестящими глазами и я заговорил: “Во-первых, решение того, как остановить скачки памяти, существует. Но! Но ты должна узнать все обстоятельства, прежде чем принять решение. И лучше, чтобы только ты одна услышала это…”. Я многозначительно взглянул на старосту-мэра, который напрягся от моих слов и недобро буравил меня колючим взглядом. Галь же, не обращая внимание на сильно сжавшие её плечи пальцы Дикея, сосредоточенно переспросила: “А во-вторых?”.

“А во-вторых… У процесса есть конечная точка, но только ты сама знаешь до какого периода он будет идти…”. Я специально не договаривал, так как при малом количестве информации она сама себе надумает больше, чем я скажу, и вероятность того, что она склониться к разговору на едине, более высокая. На самом деле я, вообще, не хотел ей говорить о деталях её омоложения, но тут была грань между дружескими отношениями с Дикеем, надо спасать Галь из её затруднительного положения, и опять же дружеским отношением с Дикеем, так как в спасении Галь и заключалась та самая Хохма, от которой я до сих пор схожу с ума. Мне, то хочется ржать во весь голос, то хочется сгореть со стыда, напоследок спалив всю избу старосты вместе с ними двумя. Тем временем в глазах Галь стал проглядываться ужас, уж не знаю, до чего она там дошла в своих умозаключениях, и она резко развернувшись в объятиях Дикея, командным тоном проговорила: “Мне надо поговорить с ним! На едине.”. Это удивило Мага настолько, что весь его гневный пыл в одночасье угас, и он недоумевающе взглянул на меня, словно растерянный ребёнок. Я лишь угрюмо кивнул ему. Маг ещё с минуту помедлил, поочерёдно смотря то на меня, то на Галь, но никто так ему ничего больше и не сказал, и он, грубо выразившись, упомянув Маргода, лишь злобно потопал обратно в кабинет. Как только дверь за его спиной громко ухнула об косяк, Галь обратилась ко мне: “Пошли на кухню… Там самогончик есть…”.

Я проследовал следом за розоволосой девушкой, кутающуюся в одну лишь простыню, на кухню, где дождался, когда она достанет из закромов полок двухлитровый шкалик и махнёт стакан, чтобы морально приготовиться к разговору. Наконец поймав её взгляд на себе, я сразу приступил к объяснениям, стараясь говорить вдумчиво и не громко: “В общем, процесс омоложения будет идти, пока ты не достигнешь некой фазы, тогда будет считаться, что процесс завершён. Но в данном варианте, твоя память вернётся к изначальной, что была у тебя в конкретном возрасте, до которого ты омолодишься. И как я говорил до этого, только ты сама знаешь, на каком возрасте ты остановишься.”.

“Да откуда я знаю?!”, – она дерзко прошипела, перебив меня, так как именно этот момент ей и не давал покоя, что можно было видеть каждый раз на её лице, когда я начинал говорить об этом. Непонимание срока её так мучило, что её глаза постоянно вспыхивали яростью и начинали бегать, а её тело начинало непроизвольно мелко дергаться. Я лишь пристально взглянул на неё, проявив на лице неудовольствие оттого, что она не дала мне договорить, потому что именно следующей фразой я и собирался объяснить этот срок. Дождавшись, когда она снова махнёт очередной стакан самогона, я продолжил то, что и так собирался сказать: “Этот возраст ты сама определила для себя, как самый эталонный. Это то время, когда ты считала себя на пике молодости и красоты. Надеюсь, данное пояснение объясняет, почему Дикей лишь сбросил двадцать лет.”.

Конечно, я покривил душой, ведь у мага не произошел откат память и он не потерял силы и характеристики, но пусть она считает так, как я ей говорю. Всё же я и сам не до конца понимаю механизмы той магии, которой воспользовался. Скинув плащ с себя и сняв перчатки, я сел на стул сбоку от Галь и продолжил объяснения: “У каждого было своё собственное понимание того, чего им требуется. Я предполагаю, что ты просто хотела снова стать той, которой когда-то была. И тут мы переходим ко второй части. У тебя есть выбор. Оставить всё как есть и стать той, которой ты была в молодости, но стой же памятью, что соответствует тому периоду твоей жизни. Считай, начать свою жизнь заново. Либо прервать это формирование, при котором существует вероятность того, что ты полностью сохранишь память своих прожитых уже лет. Но, как минимум, часть из них у тебя точно сохраниться. Причём тут есть прямая связь твоей памяти с твоими характеристиками, силами и навыками. Поэтому я и сказал, что существует вероятность потери памяти, так как ты сильно омолодилась. Баланс между обретением и жертвами не равнозначный. Но и тут существует выход. Надо пожертвовать чем-то равнозначным к приобретаемому. Поэтому, опять же, тут должна будешь решить только ты, чем пожертвовать. Соответственно, во втором варианте, если ты решишь прервать процесс, существуют два пути. Прервать частично или полностью. Возвращаясь к пику молодости, ты должна чётко обозначить для себя, в каком именно периоде твоей жизни ты считала себя самой-самой… От этого и надо будет отталкиваться в прерывании…”.

Я наконец замолчал, давая ей сделать первый выбор или позадавать мне вопросы, и достал трубку. И опять я немного не договаривал, так как более правильным было бы сказать ей сразу, как именно предстоит прервать процесс, чтобы у неё было полное представление обо всех нюансах. Но тем не менее она и так могла меня спросить сейчас о чём угодно и я бы ответил. Посмотрим на её интеллект. И я не ошибся, всё же возраст делает людей не поспешными в выводах, сперва она задала вопрос: “Ты говоришь, что некий Баланс, где я омолаживаюсь, но при этом теряю силы и память, является равнозначным. Так чем тогда я должна пожертвовать, чтобы не терять силы и память?”.

“Ооо… Тут на самом деле огромный список… Принципы, чувства, ненависть, любовь, часть памяти, которая тебе не нужна. А можно и что-то приобрести, что-то негативное, такое как страх, фобия, недуг… Пустяковое проклятье. Можно ещё сделать жертвоприношения… Заменить чужими жизнями… Этот Баланс – это энергия. И энергию надо возместить. Ты хочешь получить больше, предложи больше. И замечу, это не мне. Предложить нужно себе. Это было твоим желанием. Это происходит с тобой. Эта энергия сейчас в тебе. Ты должна договориться в первую очередь сама с собой, чем ты готова пожертвовать и что можешь предложить. И понять, согласна ли ты сама с этим. Равноценный ли это обмен. Но это лишь в том случае, если ты захочешь оставить свою память и силы, так как сам ритуал прерывания омоложения, это отдельное и обязательное действие.”, – я посчитал, что дал ей достаточно исчерпывающее объяснение, и достал флягу с вином, давая ей время на размышления. Но в её глазах горело пламя вдохновения, совсем не то, чего я ожидал от неё. Она завелась от какой-то идеей, словно стала одержимой, даже перестала держать одной рукой простыню на себе, которое опало, обнажив передо мной её полную и упругую грудь. И не давая мне и секунды на глоток вина, тут же несдержанно и горячо выпалила: “То есть, если я предложу на много больше, чем требуется, то я могу и получить больше?”.

Хотел бы я улыбнуться хищной улыбкой, потому что она уловила самую суть, да о которой я и не говорил, но она пропустила часть, где я сказал, что прерывание, это отдельное действие. Тем не менее я ответил: “Так и есть. В момент прерывания ты получишь возможность… частично заново сформировать себя. Но уж если сильно зайдешь в обмене, то станешь другой личностью.”. Это лишь подлило масла в её пылающий разум, и я теперь не сомневался в том, что она выберет прерывание, вот только мы медленно приближались к главному, к самому процессу, который я назвал хохмой для себя. И я до сих пор оставался в очень двояких чувствах по отношению к этому процессу. Я вздохнул, поняв, что она сильно ушла в другую сторону, теперь обдумывая, чего она хочет получить, и решил уж, что сам ей скажу всё как есть: “Галь… Скажи, правильно ли я понимаю, что пик молодости… тот, к которому ты хотела вернуться… это… где-то рядом… с тем временем… когда ты… потеряла девственность… вернее, до этого момента?”.

Я смущенно поднял глаза на неё и встретил спокойный взгляд старухи на личике милой девушки. Она же молчала с целую минуту и пристально смотрела в мои глаза, прежде чем сухо произнести: “Ты знал о предполагаемом конечном возрасте… Ты попросил о приватном разговоре. И ты все время ходишь вокруг да около… и до сих пор тебе неловко заговорить об этом. Что там за ритуал такой?”. Я махнул пальцами на стакан перед ней, намекая, чтобы она налила и мне, что она и сделала, пододвинув к моей руке. Сейчас она была собранной и с терпением ждала, когда я выпью эту огненную воду. Выпив залпом полный стакан и не почувствовав вкуса, я наконец заговорил: “Короче, чтобы не дать… процессу завершиться, надо… нарушить физическую оболочку. Нужно не дать телу прийти в исходное состояние… В твоём случае, с одной стороны, это сделать проще. Даже и не знаю, чтобы ты делала в других обстоятельствах, если бы не этот нюанс… И вот тут возникают два обстоятельства…”.

Я прервался, оглянувшись, чтобы посмотреть на открытую дверь на кухню, и прислушался к коридору, а затем продолжил: “Первое. Время трансформации растягивается, поэтому тебе придётся долго терпеть боль. Но зато это лучше, чем кинжал в животе. Или чем нанесение раны в нужный момент, который надо ещё и подловить. Второй…”. Я снова прервался, потупив взор, уж очень мне не хотелось этого произносить, но я нашел в себе силы: “Второй… ну тут ты бы могла и сама, по идеи, одна справиться без посторонней помощи… там… кхм…”. Тут она не выдержала, строго подогнав меня: “Да хватит мямлить! Говори уже! А то, словно ты девок никогда не щупал! Чего там такого, чего я за свою жизнь не знала?!”.

Я удивленно посмотрел на неё, но затем быстро выпалил: “Так как заклинание совершил я, то я и должен его прервать. Любым способом. Могу палец отрубить, вовремя финальной стадии. Но суть в том, что не угадав момент, он будет возвращаться к тебе. У тебя же обратный процесс идёт. Ты откатываешься во времени назад. Ну и плюс к этому, дотянув именно до финальной стадии, вероятность полной потери памяти выше, чем до неё. Ведь суть прерывания в том, чтобы долгое время поддерживать изменение в теле. Хотя я могу, наверное, и деревянную палку вставить в тебя и просто долго её не вынимать. Но не уверен, что это сработает, так как у тебя эмоционального момента не будет, всё же завязано на энергии обмена. Меньше потеряешь, меньше получишь. Если будешь страдать от клинка в животе, испытаешь боль сильней и больше, соответственно и получишь больше. Так что выбирай.”.

Мы долгое время молча глядели друг на друга, она обдумывая мои слова, а я ожидая хоть какой-то реакции от неё. Когда же она внезапно налила себе стакан самогона и выпила его в один глоток, в ней что-то преобразилось. Тело её стало легким, плечи расправились, и я бы сказал, что она сбросила внутреннюю ношу, если бы не вдруг возникший румянец на её щеках, а глаза хитровато заблестели. Она даже невзначай сбросила с себя остатки белого покрывала, что прикрывали её бёдра, а так как мы сидели по краям от одного угла деревянного стола, я мог видеть все места её превосходного молодого тела. Но я старался смотреть только в её лицо, не отводя взгляда. Только когда она немного потянулась, выгибаясь в пояснице и разводя свои ноги шире в стороны, я наконец закрыл глаза, так как уже не знал, куда их деть. Расслышав её легкий смешок, я закрыл лицо обоими ладонями и стал тереть глаза. Похоже я и в правду устал за сегодня. Но она игриво протянула: “То есть, весь твой план заключается в лишении меня девственности и долгом поддержании меня в состоянии, когда моя девственная плева не сможет срастаться?”.

Не знаю, смеётся ли она надомной, считая, что я развожу её на секс, или наоборот, решила раскрепоститься, раз тут такое дело намечается. Но я ответил сквозь ладони, положив локти на стол: “Это не единственный вариант. Ты можешь ничего не делать и стать собой из того времени, которое пожелала. Либо прервать процесс любыми озвученными способами.”. Я почувствовал, как она поддалась ко мне. Галь положила свою руку мне на плечо, а её голос стал ещё ближе: “Да? Но почему ты считаешь, что секс с тобой будет намного значимей, чем кинжал в животе?”.

Я вздохнул, не убирая ладоней от лица: “Моральная сторона… Эмоциональные чувства дают на много больше энергии.”. Я почувствовал её горячее дыхание возле моего уха, а она зашептала: “Ооо… Ты считаешь, что я буду кому-то изменять? Странно как-то выходит, я должна изменить, чтобы сохранить себя…”. Она внезапно замолчала, а через пару секунда, прямо-таки одернувшись, отсела от меня назад с протяжными словами удивления себе под нос, что не смогла сдержать: “Так во-от оно-о что-о… И сказать напрямую, я полагаю, ты тоже не можешь… Чтобы я не считала это обязанностью… хм!..”. Комната вокруг меня погрузилась в тишину, а через некоторое время после шуршания простыни со стороны Галь, она весело произнесла: “Да открой ты уже лицо. Всё, уже можно смотреть.”.

Но… Она подловила меня, так как, когда я послушно открыл глаза, убрав руки от лица, и взглянул на неё, она продолжала сидеть голой, да ещё и в придачу в очень развратной позе, лаская себя. Так что я потупил пару мгновений, наблюдая за движениями изящных пальце меж двух тоже столь изящных розовых лепестков, прежде чем, отвернувшись обратно, снова уткнулся лицом в ладони. Звонкий смешок развеял образ маленьких, продолговатых и набухших губок между её ног, что запечатлелись в моём внутреннем взоре, и она игриво заговорила, снова зашуршав простыней: “Так какой у тебя план? Эм… если я… соглашусь… с твоим предложением?”. Я снова принялся тереть ладонями глаза: “План? План прост. Как только ты почувствуешь, что ты готова, найдёшь меня. Вот и всё. А теперь извини, мне надо и с мэром ещё переговорить.”. Я открыл глаза, благо Галь в этот раз всё же накинула на себя простыню, и молча встал, направившись к двери в кабинет. Не понимаю, отчего я внезапно так устал? Вроде и не нервничал? Да и чего мне, в принципе-то, нервничать вдруг? Но всё равно, я чувствовал, что прошедший разговор с Галь морально меня истощил. Да и вообще, как так-то? Я должен переспать с ней? Зара… Надеюсь, что она в итоге не выберет этот вариант. Но тогда, с чего она так раскрепощенно себя стала вести? Маленькая месть?

Дикей оставил дверь не запертой, поэтому, когда я прошёл внутрь кабинета, где был и Морбар, сразу же нервно спросил: “Ну что? Что с… с Галь?”. Я устало взглянул на него и, пройдя к одному из кресел, тяжело плюхнулся в него, прежде чем ответил: “Ну… Там просто вариантов решения проблемы много и каждый с разным итогом. Поэтому мне пришлось рассказывать про каждый в деталях, чтобы она сама подумала и приняла решение, каким путём следовать… Но не переживай, всё будет хорошо. Она же не умирает. Максимум станет юной прелестницей, которая заново влюбиться в тебя.”. Я взглянул в серьёзные глаза Дикея, который упёрся руками в стол с картой земель и буравил меня тяжелым взглядом, пытаясь что-то во мне понять. Но скоро его подозрения прошли и он перенёс свою серьёзность на другой объект, посмотрев себе под руки на стол и заговорив: “Конечно, с гоблинами, не понятно, что делать. Ты хотья бы знаешь, что Грызло заявил? Построить ему дворец. Больше чем отель! Ты понимаешь?! Я ржал полдня. В общем, где их размещать?”. Тем не менее сказано это было совершенно не весёлым тоном. Я вздохнул, так как и не успел посидеть толком, и встал, подойдя к карте. Найдя место возле орков, указал рукой на него и заговорил: “Вот на этой улице надо построить квартал для них. Я не сведущ в их архитектуре и что им, в целом, требуется для бытия, поэтому пока не застраивай тут ничего. Дождёмся Грызла и посмотрим для начала, скольких он приведёт с собой. Он ведь и, вовсе, может не вернуться. У них там в Гоблинских Землях сейчас грызня какая-то происходит. Пачками крошат друг друга в фарш.”.

Я снова сел в кресло, украдкой взглянув на гнома, который со своими закрытыми глазами казался спящим, но тот, почувствовав мой взгляд, еле уловимо покачал головой в стороны. Это добавило ещё вздох в мою копилку на сегодня, решение о принятии нового члена в орден было отрицательным. И что же ему не понравилось в старом маге? Я присмотрелся к Дикому Пню, что прошагал к бару и налил себе виски. Маг сильно изменился в поведении, стал очень вдумчивым и серьёзным. Одежду сменил, одет он был в серебряный атласный камзол, но без излишеств. Куда делся тот балагур и весельчак? Но не в этом была проблема, она же заключалась в том, что Дикей стал властным. И куда она его заведёт, одни лишь Боги знают. Я закурил трубку, решив переговорить с гномом на тему старосты в следующий раз, и принялся рассказывать, что мне требуется на этот раз: “Я в, собственно, чего зашел? Мне надо, чтобы в кратчайшее время портал был закрыт от посторонних глаз. Постройте там амбар вокруг него. А этого Запора Падагру, вечного пьянчугу, надо где-нибудь запереть, чтобы он никому не рассказал, что портал работает. Пусть в башне стражей на крыше теперь служит. Да-да…”. Я поднял руки вверх, останавливая срывающийся вопрос Дикея, и продолжил: “Да. Со вторым городом всё удачно. Поэтому я ближайшие дни и буду пользоваться порталом, прыгая туда-сюда. Я наладил взаимоотношения с варварами, так что даже рабочих туда слать не нужно… Вы, кстати, не в курсе, Изабелл вернулась уже?”.

Почему я внезапно вспомнил о ней? Видно, мысли связанные с наёмниками напомнили мне о ней, так как тех я хотел послать в Сломанный Мечь. А возможно и пошлю. Но дождавшись отрицательного ответа от старосты, так как он также должен вести дела с ней, я продолжил: “У меня, кстати, тут две девушки появились. Возможно, уже видел их? Я их направлял тебе в помощь. Мелкая будет тебе очень полезна. А вот с Илгой будь поаккуратней, она слишком строптивая. Себе на уме. Дальше… Хотел узнать, откуда молодцы-то такие у тебя в охране?”.

Дикей поморщился, видимо не очень-то он и хотел распространяться на их счёт, но проскрипел: “Даа… Старые связи в Вакисе помогли. Антимаги.”. И это был весь его ответ, но я не стал подавать виду, что удивился столь короткому и неохотному пояснению, и быстро перевел разговор на другую тему, пускай думает, что я удовлетворился: “Понятно. А у вас какие вопросы ко мне есть?”.

Мэр, держащий наполовину полный бокал в руке и долго рассматривающий карту будущего города перед собой, оторвался от неё и задумчиво посмотрел на меня, а затем спросил: “Вы ведь завтра на Суд в город отправитесь? Ко мне тут Баронет Кирсик захаживал. Рассказал про ваш конфликт с ним. А ещё… что Вы как-то замешаны в убийствах баронской семьи… Мне стоит беспокоиться?”.

Я хищно улыбнулся, показав свои заострённые зубы. Дед явно нарывается на конфликт. Но моя улыбка проняла его, отчего он, с мимолётным испугом в глазах, поёжился и скрыл своё смущение на лице за бокалом виски, став отпивать из него. Что же с тобой происходит, Дикей? Такая сильная перемена в личности… Возможно, это связано с тем, что он выходит на сцену? Боится за свою жизнь. Ведь до этого времени он скрыто, тихо и мирно жил тут в тени, притворяясь больным на голову старостой. Не убирая улыбки с лица, я ответил ему: “Не беспокойся. Я никоим образом не связан с тем, что происходило в городе. Да я даже не представляю, что там произошло. Слышал лишь, что пару обывательниц нашли расчаленными у себя в домах.”.

“Господа. Могу ли я перевести тему на более насущную?”, – это молодчина Морбар вовремя остановил меня. Уж не знаю, что со мной происходит. Сначала я чувствовал гнетущую усталость от Галь, теперь раздражение на Дикея. Я убрал зубы и посмотрел, как и мэр, на гнома. Морбар, не шевелясь в кресле, продолжил: “На счёт Банка. Мы с господином мэром сошлись в том, что лучше всего будет построить главное здание в городе, а не там, где кхм… Кизяк изначально хотел. На том месте мы построим клановый замок гномов, но сам банк будет располагаться неподалёку от академии магов. Выбор этот обусловлен тем, что золото везти через лес из города к замку слишком накладно, тем более, когда оно будет циркулировать внутри города. Да плюс и близость к аукционному дому, где, я так понимаю, будут крутиться совершенно не маленькие суммы. Почему же не на самой банковской улице, спросите вы? Всё дело в хранилище. Я считаю, что оно должно быть расположено обособленно от всего остального. В данном случая, я согласен с мыслями кхм… Кизяка. Поэтому его лучше расположить на территории академии. В том месте, что мы выбрали с господином мэром, все здания и тем более подземные коммуникации расположены на достаточном удалении. В добавок есть одна гномская технология, называется “Куб”, которую мы применим, это позволит избежать вторжений с подземной стороны. И как раз для этого и требуется удаление от любых зданий.”.

Я прикрыл глаза, пытаясь догадаться, что это за куб такой. Похоже они создают постое пространство между стенами здания под землёй и самой землёй. Это единственное, что приходит мне на ум так сразу. Хотя, кто знает? Я покивал головой, соглашаясь с гномом, да и, в принципе, мне было всё равно, что и где они строят. Главное, чтобы трущобы не создавали. Гребанный гоблин! Я посмотрел на Дикея, теперь понимая его опасения и причину, почему он сразу начал с этой темы, и сказал: “Уважаемый Морбар, в данном вопросе я полностью полагаюсь на вас. Что же до гоблинов. Я буду конкретней в данном вопросе. Грыз должен привести около 50–100 гоблинов, таких же, как он сам, более разумных. При чём с условием, что они все будут учиться тому, как вести себя в нормальном обществе. Тут бы я добавил, что вероятней мы получим проблемы от орков, нежели от мелких ушастиков, так как те более свирепей и не собираются приспосабливаться к окружению. А даже наоборот, хотят жить по собственным исконным правилам. Поэтому дома для гоблинов следует строить по человеческим меркам, но, как я и сказал до этого, лучше дождаться их.”.

Дикей кивнул мне и отпил из бокала, руки он всё время продержал скрещенными на своей груди. Поняв, что больше тем для обсуждения нет, я ударил ладонями об подлокотники кресла и, оперевшись на них руками, поднялся со словами: “Ну что же, господа. Если тем для обсуждений больше нет, я бы хотел откланяться. Вернусь завтра после суда и обязательно поведаю вам всё в мельчайших подробностях.”.

Ещё раз оглядев присутствующих, что попрощались со мной в ответ, я вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Что же гном рассмотрел в маге? Надо будет при возможности срочно переговорить с ним. “Уже закончили?”, – я повернулся на голос Галь, что сидела на лестнице, кутаясь всё в ту же простыню. “Да. Но только я. Слишком много дел, не успеваю везде. Я даже не помню, когда я в последний раз спал.”, – ответил я ей, вызвав натянутую улыбку на её грустном личике. Перестав вглядываться в бесконечность, она перевела уставший взгляд на меня: “Вот и я думаю… Куда я попала? Не ожидала, что тут развернётся нечто грандиозное, что заставит Дикея… в общем, не важно.”. Взгляд её расфокусировался, и она стала смотреть сквозь меня, вяло проговаривая: “И вот теперь, после всех озвученных вариантов, я думаю… а может… и в правду… забыть всё. Ведь этого же я хотела? Верно?”.

Она снова вернулась в реальность, посмотрев на меня, но уже ожидая моего ответа. Я пожал плечами: “Если я приму решение за тебя, то это будет моим решением, а не твоим. Даже высказав своё мнение, сейчас со стороны оно будет выглядеть, как подталкиванием тебя к определённому действию. Я не хочу так поступать. Мне до сих пор, вообще, не по себе… И прости. Я виноват…”. Неожиданно в моих глазах слегка защипало, а губы задрожали, и пришлось помедлить пару мгновений, ожидая, когда это чувство схлынет, чтобы, не сорвавшись в голосе, продолжить начатую фразу: “…Перед тобой, что ты сейчас стоишь перед данным выбором… Что всё произошло не так, как ты ожидала…”. Ну нет, слезы так и наворачиваются. Ненавижу подобный момент слабости, особенно когда он возникает перед глазами других людей. Я опустил голову, пряча глаза, и снова ожидая, когда чувства отхлынут. Что со мной происходит? Опять какая-то бесконтрольная эмоциональность во мне. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы унять чувства вины и… Нежности? Чёрт знает что. Я поднял голову, продолжив говорить: “Если бы…”. В мои губы впились горячие губы девушки, а её ладонь легла мне на щёку, вытирая большим пальцем несдержанную слезу на ней. Вкус напористых губ смешался с её чарующим запахом. Она была мягкой и терпкой, словно розовое вино. Она была мягкой и успокаивающей, но затем приходило опьянение, что дурманило разум.

Она неохотно оборвала поцелуй, отведя своё лицо, но не руку, от моей головы и, мягко посмотрев мне в глаза, прошептала: “Я знаю, ты добрый. У тебя мягкое сердце, хоть ты и прячешь его. И пускай даже если ты будешь скрывать его под толщей непроглядной тьмы, пускай ты окружишь его неприступной колючей бронёй, остальные, все, кто вокруг тебя, всё равно смогут разглядеть его свет. У тебя настоящее сердце чемпиона. Тебе больше не стоит беспокоиться обо мне. Я сама решу. Просто…”. Она замялась, отведя смущенный взгляд в сторону и наклонив голову вниз, но затем скороговоркой ещё тише прошептала: “У меня примерно осталось часов 15… и я ещё не решила, но будь завтра во второй половине дня здесь, в деревне. Я сама тебя найду, если… решу так поступить. Хорошо?”.

Она с надеждой посмотрела на меня, но это подразумевало собой, что я нужен ей рядом больше для моральной поддержки, нежели она и в правду решилась на что-то конкретное. И я кивнул. Она убрала руку с моего лица и отступила на шаг назад, не став больше проявлять каких-либо чувств. Ещё раз быстро взглянув на меня, Галь резко развернулась и побежала к лестнице, потерев себе лицо внутренней частью кисти. Проводив её взглядом до второго этажа, я щёлкнул шейными позвонками. Это магия, вообще, какая? Что со мной опять не так? А с ней что не так? Она чего вдруг заплакала-то? Я пристально оглядел помещение вокруг себя, попутно вспоминая обстановку Дикея. Но ничего похожего на злой артефакт не было. Возможно гном чего наколдовал? Но ему-то это зачем? Мало вероятно. Но ощущение такое, что тут проклятье. Аура?

Я вышел из дома старосты и оглядел дом снаружи, что вызвало беспокойство у охраны. А затем, скрывшись от них за ближайшим домом, произнес одними лишь губами: “Шат’то.”. Фигуристая дева возникла мгновенно, но вот только в этот раз, когда темная струя дыма вырвалась из моей груди, причинила боль. На мгновение мои рёбра болью разорвало изнутри, словно чужой вырвался из груди. Маленькая месть, да-да. Подавившись слюной от неожиданности, я не успел откашляться, так как напор дьяволицы был шокирующим. Она сразу же схватила меня за грудки и тряханула разок, а как только я справился со слюной в трахее, получил сильную пощёчину. Затем она с особой жестокостью в глазах, нанесла мне удар коленом в пах, от которого я очнулся у её туфелек. И мне не особо хотелось отмечать тот факт, что один носков из её изящных лакированных туфелек был у меня во рту, которым она наступила мне на щеку изнутри, тем самым прижав меня лицом к земле. Боль между ног ещё не прошла, но она поймала мой взгляд на себе и, не опуская ко мне лица вниз, лишь её бесчувственный взгляд буравил меня, злобно процедила: “Ты! Вшивое порождение гнилых испражнений! Никогда в жизни я ещё не подвергалась подобному обращению! Мрак от Крови! Я, Леди Затмения, Древнейший Дьявол! НО ТЫ! Постоянно вытворяешь какую-то херню! У меня даже слов нет! Чтобы меня так постоянно унижали?! Ты заставил меня скакать! Я, мать вечной боли, весь город пробежала! С тобой, мешок ты семени, на своей спине! Да ты меня оседлал! Словно…! Словно…!”. Она сама не заметила, как уже перестала быть хладнокровной и надменной, и уже чуть ли не орала на всю улицу, склонившись ко мне и уперев руки в свои бока. Тем не менее в конце она замолчала, так как из-за возмущения не могла подобрать слова, и, ткнув в меня пальцем руки, сейчас тяжело дышала. При этом её грудь вот-вот должна была выпасть из глубокого декольте наружу. Ярость с неё не сходила и она продолжала разъярённо буравить меня своими золотыми глазищами, грозно раздувая ноздри изящного носика.

Наконец боль поутихла и я смог немного расслабить позу эмбриона, убрав верхнюю руку с паха и протянув её к лицу Шат’то. Она замерла, став наблюдать за медленным приближением моей ладонью. Но внезапно она отвлеклась, резко присмотревшись ко мне, а её улыбка разрезала ей голову тонкой полосой, обнажая тысячи острых зубов. Присев на корточки и склонившись ещё ближе к моему лицу, она, хихикнув, иронично проговорила: “Да ты же опять умираешь… Ты просто смердишь от того, как твои яйца невероятно разрываются от семени…, может мне тебя наказать ещё раз?”. Не знаю, что на меня нашло, но я словно вызверился, и схватил её грубо за золотые волосы. Она тоже не стала сдерживаться. Мы сцепились, превратившись в пару диких котов, и стали валяться в пыли дороги, при этом мутузя друг друга. То она, душа меня, била мою голову о брусчатку, а я её под дых, то она начинала наносить по мне мощные удары кулаками по ребрам, а я её душить. При этом система Характеристик в этот момент явно не работала и боль была ощутимой. Уж не знаю, каким образом Система посчитала, что у нас с ней идут постельные утехи. Разве что – это садо-мазо.

Целых пять минут мы, как алкашня, прокатались по земле, прежде чем я первым перестал отвечать ей из-за глупости происходящего. И вот я уже лежал на спине, пытаясь понять, где мы очутились, так как мы были не там, где начинали. А она, распахнув свою пасть на максимальную ширину, обхватила своими острейшими зубами мою шею вместе с подбородком, но так и не решаясь прокусить меня дальше. Так она и лежала на мне, держа в своих зубищах. А ещё у меня болело всё. Так что, когда боль поубавилась и я стал чувствовать своё тело, не как отбивную, я осознал, что полулежу на каком-то мешке с кирпичами, а также почувствовал упругость её попки в своих пальцах. Даже пожамкал её, наслаждаясь маленькой формой круглых ягодиц, что помещались в ладонях, прямо, как я люблю, на что она сладостно простонала, но при этом чуть не прикусила меня. Маленькие острые зубки царапнули мне кожу, слега протыкая её. Что же относительно Шат’то, ведь она была выше меня, то она сидела на мне, обхватив меня бедрами так, что её колени упирались мне в подмышки, и, изогнувшись дугой в спине, словно кошка, прижималась грудью к моей, поэтому я и смог дотянуться руками до её ягодиц. И, поглаживая шелковую кожу столь маленьких и элегантных ягодиц на таких больших ногах, я прохрипел: “Ладно. Прости меня. В прошлый раз я был отравлен каким-то боевым зельем. Для меня всё было в диких глюках. Да я половину начисто не помню, что я делал.”.

Она убрала свои зубы, превратив рот в обычный, и приподнявшись на локтях на моей груди, чтобы увидеть моё лицо, возмущённо, но так по-детски, воскликнула: “Да ты!”. Но увидев мой спокойный взгляд, а я в свою очередь, когда она сдунула непослушную прядь с глаза, узрел грязное личико с подбитым веком, Шат’то искренне удивилась: “Что? И правда не помнишь?”. Она на мгновения пространно задумалась, но затем её лицо снова стало гневным: “Но это не отменяет того, что ты в очередной раз творишь дичь? Как было можно со мной драться, словно я портовая шлюха какая?! Это унижение! А ещё лапаешь меня.”. Она, поёрзав попкой, протянула одну из рук себе за спину и стала грубо отдергивать мои ладони в стороны. Но толи это у неё не очень получалось, толи она и не очень-то хотела, чтобы я убирал их, и в итоге это больше походило на то, что она перекладывала мои ладони на те места, которые она сама хотела, чтобы я потрогал. Грудь её, кстати, из декольте всё же выпала и сейчас услаждала мой взор своим размером, что два бидона, и её покачиваниями из стороны в сторону. Жаль лишь, что я был в броне и не мог почувствовать её своей грудью.

Но чёрт, меня ещё и Вайсэ ждёт. Да к тому же я так и не понял, где мы всё же очутились. В каком-то деревянном закутке избы. Просто тут ещё навалено всяких тряпок. Ковров что ли? Похоже на сарай, в котором учудили погром. Походу, это мы тут и устроили погром. “Нууу… Ты чего?”, – Шат’то привлекла меня своим наигранно обиженным голоском, которым обычно обращаются блондиночки к своим папикам, при этом ей не хватало добавить лишь “котик”. Я посмотрел на её обижено надувшиеся губки, но взгляд был холодным и цепким, что изучающе наблюдал за мной. Я же подыграл ей: “Что не так, киса?”. Губки мгновенно сдулись, став тонкими полосками, а она злобно прошипела: “Как я, Мать, тебе киса?!”. “Сладкая…”, – я непонимающе похлопал глазами, но почему-то она не хотела играть дальше и лишь пробурчала: “Скотина… только и годен, как сумка крови, в которой семени и того больше, чем самой крови.”.