Оценить:
 Рейтинг: 0

Неудержимость IX

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Я высказал свои хотелки, постаравшись быть как можно более дружелюбным, но все дриады, включая даже Фиру, остались равнодушны и продолжали молча взирать на меня, как на насекомое. О, я знаю, что они делают. Они провоцируют. Хотят, чтобы я вышел из себя и проявил истинную Силу, а заодно и облик. На сей раз я сразу проверил работоспособность телепортации и, убедившись, что навык не блокируются, ещё раз попытался узнать что-либо у Лесных Королев: “Вы так ничего не добьётесь. Если мы не найдём общего языка, то…”. “То что?”, – я был внаглую перебит самой мелкой бабушкой, отчего я заткнулся и, удивлённо вскинув брови, посмотрел на неё.

Внимание! Данное существо является Правителем, который не проживает на территории под вашим контролем. Часть информации вам недоступна.

Скэль, Юный Страж Леса Омб, Возраст: 253, 738 уровень, Раса: Дриада (Тейп Аквилегии – Синяя Клементина), врождённый класс – Правитель (Тип: Гинархий, ранг: Цесаревна), кросс-класс: Друидмэтр – Дока-Трапер, дуал-специализация (Тактик, Зверолов), Титулы: Цветок Брезга, Юная Матрона. Краткая информация: Юная Дриада является отпрыском Главной Ветви Правительницы Тийхотфара.

Я поморщился, разглядывая, как сильные бёдра и рельефные икры сжимают бока лани. Да, мелкая отличается от остальных не только выделяющимся нарядом, но и развитой мускулатурой. Исключая двух Дрэйд, все дриады были воздушными и утончёнными девами, не имея и намёка на внешнюю видимость мышц, а вот эта старолетняя малявка имела тело, больше подходившее атлетке, нежели принцеске. А ещё она единственная, кто имела оружие. Скэль сжимала в одной руке резное из цельной кости копье, которое скрывала за противоположным боком лани всё время до того, как ткнула им в мою сторону, когда нахально оборвала меня.

Я посмотрел в жемчужные глаза, что с вызовом смотрели на меня. Бархатная текстура кожи имела цвет синего яхонта, тонкие губы, словно вырезанные из малахита, издевательски ухмылялись, а мшистые брови, что изогнулись на меня с понтом, на ровне с пышными паутинами ресниц выделялись своим ярким перламутром. И такой же перламутровый цвет имели длинные, сантиметров в 20, локоны ланцетных листьев на голове. Но то что они немного завивались, было видно не сразу, так как её причёска была выполнена в виде тупировки, объёмному начёсу, и она пышным хвостом скрывалась ровно за её затылком. При этом такая вытянутая вверх причёска оголяла её виски и полностью открывала на обозрение её оленьи ушки, что располагались точно на том же месте, где и у людей, и торчали горизонтально в стороны.

Я потратил ещё одно мгновение, пытаясь определиться с тем, насколько близка схожесть Скэль с Дейнти Уайлдер, и глубоко вдохнул лесной воздух, переполненный миксом ароматов от тел дриад. В этой какофонии запахов сложно было определить, какой аромат исходит конкретно от кого. Разве что я мог с точностью различить Фиру, так как уже знал, что это именно её аромат, да и в добавок она стоит ближе всех ко мне. Хрустнув шеей в другую сторону, я скопировал мимику Цесаревны Лесных Жаб и медленно, с явной издёвкой в голосе, закончил оборванную фразу: “…Либо я просто уйду, либо я вас всех здесь убью.”.

Ответом мне послужили саркастические смешки, дерзкое фырканье и борзые взгляды с ухмылками. А Скэль, уперевшись коленями в бока своей чудной лани, аж привстала и с кровожадными оскалом заносчиво предъявила: “Ну давай! Жалкий мужик!”. Голос её был похож на шуршание фантиков и собираемой граблями листвы, но тут грянул зычный тон Урзам: “Довольно!”. И это высказывание было направлено на юную бестию, отчего Скэль аж прикусила губу, но не перестала буравить меня ненавидящим взглядлм. А я понял, что ещё никогда тут в Дайра я не получал столь стремительной реакции от встреченных мной доселе существ. Скэль просто невероятно быстро определилась со своим отношением ко мне.

Урзам же обратилась уже ко мне, понизив свою мощь голоса, что стал напоминать идущий в лесу ливень: “Ты уже всех изучил, Демон? Тогда можешь уходить. К тебе у нас претензий нет, хоть ты в прошлом и убил одну из наших сестёр. И если ты, и вправду, ищешь монстров, то в этом Лесу ты их не найдешь. Ищи в другом месте. И больше никогда… не заходи в этот Лес. Что же касаемо тебя, Фира…”.

От слов самоуверенной Дрэйды моя щека дёрнулась и я, перегородив собой Фиру и вмешиваясь в их, типа, уже частные дела, мрачно молвил: “А ты не алё, да? Мозги, что? Совсем плесенью поросли?”. Вот нахрена?! Куда меня понесло?! Это сок Фиры на мой ум так повлиял, вмиг превратив меня в отбитого торчка? Вот чего я взбесился и в открытую угрожаю? Я же мог просто уйти, как изначально и планировал! Но нет! Эта Тварь указывает мне, куда я могу ходить, а куда нет!

За моей спиной раздалось весёлый перезвон колокольчиков, но не смех Фиры, а нечто эфемерное, в носу внезапно появился сладкий аромат ванили, а внутри уха кто-то аж зашептал: “Ну давай, давай, убей здесь всех…”. Но и голос тоже был эфемерным, будто это моё собственное желание подталкивало меня, и он только казался мне. Тем не менее мой бок рвануло болью и рядом со мной появилась Шат’то. “Давно не виделись, Козявка Урур…”, – Королева Затмения с ехидством Истинной Повелительницы воззрилась на Урзам.

Сначала Дрэйда, пытаясь справиться со свой вспыхнувшей на меня яростью, невидящими глазами глядела сквозь Шат’то. Затем она, всё же загасив в себе бешенство, ещё несколько секунд пялилась на золотоволосую красавицу уже тупым взором. И только потом я различил, как её глаза наполняются узнаванием, страхом, неверием и после всего пониманием. Голова Урзам в момент поникла, упав подбородком на грудь, а она сама при этом даже немного ссутулилась, словно провинившийся ребёнок, что смиренно ожидает своего наказания. И Дрэйда тихо молвила голосом, что больше не разносился мощно и отовсюду, а стал простым переливом колокольчиков, исходящих из связок в горле: “Великая Хозяйка Ночи, Мы приветствуем Вас в наших Владениях.”.

Урзам сплела пальцы ладонями вверх в районе груди, оттопырив большие пальцы от себя на Шат’то, да так и застыла, будто пыталась насобирать в свои ладони собственные слёзы. Уловив шевеление за спиной, я глянул через плечо и увидел, что Фира встала в туже позу, сложив руки похожим образом и склонив голову. По-видимому, Фира была столь же стара, что и Козявка Урур, чтобы понимать, что сейчас происходит, так как более ни одна из остальных дриад не повторила подобного поклона.

Но тут меня привлекло злое шиканье Главной Дриады: “Умерь свою сучью натуру, Юнгра! Быстро поклонись Высшей!”. И Скэль, пытаясь побороть на лице внешние проявления злости, неохотно слезла со своей лани. После чего, мимолётно послав в мою сторону залупатыми глазищами лучи ненависти, глубоко вдохнула и, склонив голову, встала в туже стойку, что и старшие дриады.

Я различил, как плечи Уразм дрогнули, когда Шат’то вновь заговорила, внаглую усмехаясь: “Козявка… и что ты делаешь так далеко от востока? Тебя выгнали из собственного же леса?”. Дрэйда зло прикусила губу и, сдерживаясь, но, всего скорее, от слёз обиды, подавленно молвила: “Нет… Великая… За свою службу я была наз…”. А Шат’то, с интересом рассматривая других лесных девок и, вовсе, не слушая Урзам, перебила: “Да-да, это всё очень интересно! Молодец, козявка. Скажи лучше, чего это вы тут все не проявляете должного уважения к владетелю земель, на коих стоят ваши леса? Или в ваших Законах что-то изменилось?”.

От слов Шат’то Урзам склонилась ниже и попыталась виновато оправдаться: “Великая! Мы же не знаем, говорит ли он правду!”. На изящном лице Дьяволицы скользнула блаженная улыбка, когда та, на сей раз дав дриаде сказать предложение полностью, ответила на никчёмное оправдание: “Но вы и не пытались это выяснить, верно?”. Урзам тотчас попыталась ответить: “Да, Ве…”. Однако Шат’то, специально сделав такую паузу, чтобы Урзам заговорила, продолжила говорить и Дрэйда захлопнулась, давая Дьяволице продолжить в тишине: “А как звучит ваш Закон про Любого Владетеля Земли, на которых располагаются ваши леса? Напомни-ка мне…”.

Урзам вновь закусила губу и, немного помедлив, стала монотонно регламентировать: “Любой Путник, неважно какой расы, что Юной, что Высшей, может находиться в Лесу Дриад, если он не причиняет, как видимый, так и косвенный, а главное чрезмерный вред этому Лесу, его растениям и животным. Любой Путник, кроме Владетелей Земель, которым другие Существа своим вольным решением дают Право распоряжаться той Землёй, на которой растёт Лес Дриад. Владетель же имеет полное право ходить там, где он пожелает, и, если у него нет прямого запрета Дриады, Владетель волен делать всё, что пожелает. Если же Владетель Земель по мнению Дриады создаёт угрозу Лесу, Дриада должна сообщить ему о своих опасениях и из-за всех сил стараться договориться об мирном разрешении ситуации. Дриады всегда дают Владетелям Земель три дня и три беседы, в зависимости от ситуации. Если по прошествии выделенных попыток со стороны Дриады она останется недовольна результатами, то только тогда она может попросить Владетеля Земель навсегда покинуть Свой Лес и только после этого, при появлении Владетеля вновь, у неё есть право напасть на него. Данное Вето сохраняется до тех пор, пока Владетель не сменится, либо же пока ему не удастся мыслимым или немыслимым образом задобрить Дриаду.”.

Поведав мне, а я был уверен, что это было только для меня, Закон Дриад, Урзам выдохлась. Её тело била мелкая дрожь, а миртовый велюр кожи блестел от обильного пота. Я оглядел всех дриад, которые так и не склонились перед Шат’то в загадочном поклоне. И все эти девы стояли в непонимании происходящего и вопросительно буравили глазами свою руководительницу. Хотя по мне, их поведение было полнейшей тупостью, так как Урзам, пялясь в землю, никак не могла видеть молчаливые взгляды остальных. А Шат’то, выслушав Главную Дрэйду, сразу же уточняющее спросила: “И что? Выяснять ничего вы не стали, ни спрашивать Путника, не отвечать, коль сами объявились перед ним, а велели…”. Шат’то, надув губки и приложив пальчик к подбородку, театрально задумалась, а затем в точности повторила интонации Урзам: “И больше никогда… не заходи в этот Лес.”. На сей раз Высшая Дриада вздрогнула, как от бича, но Дьявол, вцепившись в слабость, уже продолжал крепко держать жертву и ковырять её рану: “То есть ты, козявка, вынесла запрет на вход в лес Владетелю этих земель в обход Закону?”. И тут же Шат’то, повернувшись к Фире, спросила у той: “Скажи-ка мне, эм… Монстро…дива… Что ты, вообще, сделала с собой? И главное зачем? Тц, ладно. Скажи, этот господин, он сообщил, что он Барон этих Земель?”.

Голос Фиры был весел: “Да, Великая…”. “И этим всем… Он так же сообщил?”, – Шат’то обвела рукой всех дриад перед нами и Фира вновь кратко подтвердила: “Да, Великая…”. Но Шат’то поморщилась и следующим резким высказыванием обломала дриаду: “Чего ты веселишься, ущербная? Под чешуей щекочет? Вот не понимаю я, зачем ты это сотворила с собой?”. Я-то знал, что Дьяволица лишь подколола Фиру, но Дрэйда на полном серьёзе, согнав с себя радостное расположение духа, принялась отвечать: “Великая, я желала быть ближе…”. “Ой! Да хватит. Шуток не понимаешь? Твое тело – делай, что хочешь… Я не осуждаю.”, – Шат’то и тут умудрилась продолжить издеваться над бедной Дрэйдой, которую, похоже, нигде не любили за совершённую над собой трансформацию. Но Дьяволице, и вправду, не было до тела Фиры никакого дела, она лишь сохраняла свой образ всемогущей Древней Сущности, а значит ей нужно быть и нахальной, и дерзкой, и затыкать всем рты. Знай Урзам, что Шат’то лишь тень своего былого могущества, то уж точно не позволила бы разговаривать с собой подобным образом. Интересно, какая у этих двоих история? Как Урзам стала Козявкой?

Я достал трубку и, закурив, принялся ожидать скорой развязки спектакля. А выпущенный мною изо рта дым, достигнув Фиры, вызвал в той заинтересованный мурлык. Тем временем Шат’то обратилась ко мне: “Покажи этим курицам бумаги…”. Я поймал её ехидный взгляд и молча проявил в руке пергамент, а затем просто вытянул руку вперёд, держа лист за верхний край и лицевой стороной документа в направлении дриад. Реакция была мгновенной, несколько дриад ладонями шлепнули по своим щекам, одна ударила себя в лоб и ещё две, закрыв руками глаза, присели на корточки. Я пересёкся глазами со Скэль, в которой ненависть ко мне на время затихла, так как девушка своей мимикой сейчас беззвучно вопрошала: что будет дальше? Но это она зря, не у меня надо спрашивать.

Между тем Шат’то опять обратилась к своей старой, а то и даже древней знакомой: “И вот, козявка, Путник заявил вам, что он Владетель этих земель, и вы не стали уточнять, что правда то или нет, а с ходу выгнали его из леса… А он Владетель этих Земель… А ты, как Старшая Звена Дриад, приняла решение… И все, кроме… змеелюбки, его поддержали… А он Владетель… А вы даже свою сестру не выслушали… Сначала выгнали, а уже затем принялись выяснять, что и как…”. Шат’то издевательски повторяла причинно-причинные действия, но никак не приближалось следственно к последствиям.

И наконец Урзам не выдержала и хрипло воскликнула, на сколько ей позволяла гордость перед Высшим Существом: “Да, Великая! Мы нарушили Законы! Несколько! Но этому были причины! Мы были ослеплены! Фира! Она Хранительница! Наш Бастион! Она должна была стоять на своём Посту! Но она покинула его!”. Шат’то прервала Урзам, приложив той пальцы к губам, и мягко заговорила сама: “Тише, козя… Тише… Вы были настолько ослеплены, что вовлекли постороннего во внутренние дела Дриад, начав судачить с Фирой прямо перед ним? Да и сейчас ты продолжила открывать больше, чем следует…”.

Глаза Урзам озабоченно расширились, но дриада продолжала стараться не смотреть на Шат’то. Её же губы за прижатым к ним пальцем Королевы принялись хватать воздух и онемевшая Дрэйда принялась выталкивать из себя звуки: “Э… то! Эт! О-не… так!”. Но в конце концов Шат’то надоело всё и она властным тоном обратилась ко всем дриадам: “И так! Если кто ещё не понял, то я представлюсь. Меня называют Хозяйкой Ночи, Вечной Путницей, Королевой Затмения. Я Леди Шат’то Дэ’оши, Первородная…ммм, Первая из Высших в Дайра. Мои стопы попирают землю этого Мира со…”. Она внезапно оборвалась на половине фразы и очень странно поглядела на меня. Странно, так как я в первый раз различил, что в ней проявились и смешалось такие ей не свойственные чувства, как растерянность, смущение, чуточка непонимания, направленного на саму себя, и неясный отблеск глубокой глупости. Глупость эта была неряшливая, словно она вдруг поняла, что забыла то, что очень хорошо всегда знала, и теперь испытывала за эту вину. Этот пойманный мною момент уязвленности Шат’то вызвал в ней ещё один перманентный каскад переживаний. Поняв, что я отчётливо различил её первые чувства, щёки Шат’то вспыхнули, а взгляд на мгновение поплыл. Приоткрытые томные губы пропустили вдох и по всему её телу пронеслась волна мурашек.

А в следующее миг она уже взирала на меня пламенным взором яростных глаз, её губы натянулись в бледные струны, а черты её прекрасного лица обострились. И свою неудержимую ярость она выплеснула не на меня, а на дриад, поменяв свой тон на истерически повелительный: “Руководствуясь Первым Пактом о Союзе между Детьми Ночи и Дриадами Тийхотфара, я, Леди Шат’то Дэ’оши, в открытую объявляю о нарушенных Законах, установленных самими Дриадами. Первое, появление Дриад перед Добрым, так как доказано, что он не причинял вред лесу, Путником по их собственному желанию и полному бездействию в его просьбе о помощи и дальнейшему игнорированию. Второе, изгнание Путника из леса без определённых на то причин. Третье, изгнание Владетеля Земли из Леса, что находится на его Земле. Четвёртое, открытие самими дриадами перед Посторонним Знаний, которые предназначены только для Посвящённых. Усугублением этих четырёх нарушений является то, что всё было совершенно не единственной дриадой, а полным Звеном, в котором ни одна не встала на защиту Путника. И наконец Пятое…”.

Она хищно воззрилась на дриад, не скрывая своего истинного уродливого облика. Её рот разрезал лицо пополам, обнажая тысячи острых игл, и Древняя Вампиресса зашипела: “Все, кто не поприветствовал Старшую Кровь и Высшего как должно, будут наказаны…”. И пока она ещё произносила эта фразу, Урзам лихорадочно схватила Скаль и, с силой вывернув той руки, заставила встать обратно в приветственное положение тела со сплетёнными пальцами у груди и повёрнутыми ладонями вверх. Напоследок надавив той на голову, чтобы та прижала подбородок к шее, Старшая резко встала в туже позицию и сама. И лишь ещё две дриады из тех, кто постарше, нервозно пронаблюдав за тем, как Урзам выкручивает Скэль руки, успели сообразить и суетливо повторить движения поклона, прежде чем Шат’то окончила свою фразу. А после шесть мечей вертикально сверху-вниз вонзились в макушки и на всю длину клинков вошли через головы в тела дриад, что не приняли позы эстетного поклона.

Я же подметил, что таких дриад оказалось ровно столько, сколькими Девами на данный момент обладала Шат’то. Пронзённые тела дриад выгнуло натянутыми струнами и те замерли обездвиженными куклами, но пока ещё не покойницами. Я со скепсисом на лице взглянул на Шат’то, впрочем как и все незатронутые дриады, разве что у тех на лицах были написаны иные, более мрачные, чувства, и золотоволосая Дьяволица, обратившись к Урзам, для всех сразу прояснила этот момент: “Пока что они живы. Пока что… Всё зависит оттого, что выберешь ты, козявка. Задумайся, ведь вина лежит не только на одном твоём темпераменте. На весах выбора с одной стороны расположились смерти шестерых смиренных ягнят, а с другой… Смерть одной, что, поправ порядок старшинства по законам, а не по крови, подтолкнула тебя к необдуманному поступку…”.

Шат’то с садистским удовольствием положила ладонь на щеку опущенного вниз лица Скаль и шепотом, чтобы её слышала только Урзам, которая замерла в поклоне перед юной дриадой, выдохнула Старшей Звена в длиннющее оленье ушко, что раздражённо дёрнулось: “…Когда своенравная синекожая неженка…”. Но Урзам от боли в душе надрывно выдавила: “Х-хва…тит… Пре…крати…”. Шат’то с улыбкой превосходства на лице, конечно, насколько это было возможно воспроизвести с её-то огромным ртом до ушей, отстранилась от двух дриад и Урзам подняла взгляд на Скэль. И сколь же всего было в этом взгляде! Тревога, боль, отчаянье, злость, нежность и нерешительность – все эти чувства гремучей смесью бушевали в её глазах, а затем Урзам точно также пригляделась к каждой дриаде, что пришли с ней.

В свою очередь я посмотрел за плечо на Фиру, обнаружив, что полудраконовидная дриада и в ус не дует, расслабленно наблюдая за происходящим с её сёстрами. Глянув на меня в ответ коварным взглядом, Дрэйда показушно облизала длиннющим языком свою скулу и всосала его в сложенные трубочкой губы, словно спагетти. И немного помедлив, она не удержалась от порыва, чтобы не сжать по-хозяйски своей ладонью мне ягодицу. Я отвернулся от неё, снова переведя взгляд на Урзам, и огорчённо вздохнул. Но вышло, что я зря ничего не сказал Фире, так как в следующий момент та ткнула мне в попу своим лобком, как обычно это делают мужики с женщинами. Но я устоял на ногах и лишь помассировал себе глаза, осознавая, как же сильно я устал от последних событий, от переживаний, от пережитого и, что главное, от всего этого безумного мира в целом. Что я, вообще, делаю? Зачем и для чего? Я ведь мог просто засесть, на пример, в борделе. Да хоть всё время в нём провести. Я мог бы бухать и веселиться, ведь денег у меня изначально было выше крыши. Или сидеть тихо в деревне и жарить шашлыки. Я бы мог просто ничего не делать и наслаждаться диковинным миром, раз пережил самое сложное испытание. Но нет! Я умудрился сам влезть в новые истории! Да считай, что сам же для себя и создал ещё более сложные проблемы с ещё более глубокой трагичностью… Зачем я всё время куда-то иду, лезу и пытаюсь что-то решить? Постоянно что-то создаю и за что-то сражаюсь? Ради чего?

Мою меланхолическую рефлексию прервали, когда Урзам тяжелым тоном захрипела: “Великая… Ты издеваешься, ставя подобный выбор… Ведь ты знаешь, что все Аквилегии должны пожертвовать собой ради сохранения Линии Синей Клементины. Я не могу выбрать Скэль…”. Ответ Шат’то был скучен и краток: “Я знаю.”. И в следующий момент все мечи бурами провернулись в головах несчастных дриад. Моя щека дёрнулась, ведь если я и был вначале появления Шат’то взбешён на Лесных Сучек, то затянувшееся время остудило мой пыл и я даже стал сочувствовать дриадам. Их можно было не убивать. Их нужно было не убивать! Я опустил голову, закрывая глаза. Усталость наваливалась ещё сильней и мне очень хотелось плакать. А там снаружи тьмы, где-то вне моего тела, очень далеко от меня раздались крики ужаса и отчаянные мольбы. Дриады взвыли умоляя Шат’то вернуть их сестёр к жизни, а затем раздался одинокий, душе раздирающий крик: “Неееет!”. Обнимающая меня со спины Фира вздрогнула и сильней вжалась в меня, а я посмотрел на взвывшую Урзам, что исступлённо пыталась вытянуть изящный, прямой и тонкий, серебряный меч из живота Скэль.

Я поморщился оттого, что не смог понять смысла сотворённого Дьяволицей. Шат’то выбрала себе новую Деву, чьё имя отныне будет Поющая Сны. И сейчас Шат’то, держа за волосы из листвы голову упавшей на колени Скэль и задрав той лицо вверх, ласково втолковывала теряющей сознание дриаде, чтобы та расслабилась и пожелала принять предложенную Силу. А Урзам, тоже упавшая на колени и, казалось, не видящая ничего вокруг себя, всё продолжала рывками тянуть меч. Но он не подавался, не двигала ни на дюйм, он будто слился с телом. Уже слился. И вот тело Скэль распалось прахом, и Урзам, крепко сжимая в руках меч, от рывка завалилась на спину. Но Дрэйда яростно взревела и вскочила на ноги. По ней было отчётливо видно, что она потеряла рассудок и теперь гонима одним лишь безумием. Шат’то щёлкнула пальцами и меч из рук Урзам пропал, но это не остановило отупленную горем Дрэйду и та кинулась на Дьяволицу с голыми когтями. И что сделала Шат’то? Она распалась своим дымом и, зараза, залезла в меня. Всё, скрылась, сбежала. Напоминающая зверя Дрэйда схватила когтистыми пальцами лишь воздух, а после в поисках Шат’то принялась мотать головой. Её безумный взгляд наткнулся на меня и она, гортанно порыкивая, начала медленно поворачиваться в мою сторону. А я, кажется, наконец понял, что замыслила Шат’то, и обратился в Драконайта.

Достигнув максимально большого размера в три с половиной метра, я сделал задними лапами пару быстрых шагов к Урзам и вдавил передней лапой её тело в землю, но так, чтобы она могла смотреть на меня своими глазами. Припечатав её маленькое, более чем в два раза по сравнению со мной, тело, я гулко зарычал: “Сскэл… Ррживаэрр…”. И резко приподнял морду на раздавшийся возглас, но мне пришлось изогнуть шею, чтобы оба моих левых глаза смогли рассмотреть ящероподобную самку, что расположилась на моей спине. Я вдохнул запах и узнал Фиру, а радостная самка кричала во весь набат звонких колоколов: “Дракон! Я же вам говорила! Он – Дракон!”. Я оставил эту счастливую Глупость и повернул морду обратно к той, что была прижата моей лапой к земле. Блеск глаз выдавал в ней сдерживаемый страх. Я распрямился, убирая лапу с существа из травы. Или существо поросло мхом? Интересно, надо сковырнуть поверхность и заглянуть под неё внутрь. Но нельзя, это может разрушить драгоценность, изумруд может треснуть и распасться на части. Я замер, разглядывая безвольно лежащее существо. Но может мне узнать это у других? Вон там есть ещё два подобных комка тины. Мой хвост обхватил лежащую и, оплетя её посередине вокруг, поднял с земли, а я протянул лапу к одной из двух малахитовых существ.

“Стой!”, – я застыл и одними лишь глазами глянул на издавший громкий звук изумруд. Моя ошибка, я слишком близко поднёс его хвостом к своей морде, стараясь, чтобы он оставался в моём поле зрения. “Что ты говорил про Скэль?”, – изумруд не успокоился и продолжил издавать шум. Но я задумался, что такое Скэль? Я говорил? Я же говорил… Голова… Боль… Почему мою голову так сильно сжимает внутри? Я же говорил, что Скэль…

Я, продолжая ладонями сжимать виски из-за дикой боли, сбросил боевую форму и, упав на колени, попытался спрятать голову в землю. Но в сознании пылал один лишь вопрос. Почему. Я. Утратил. Разум? Почему потерял контроль? Почему стал рептилией? Это усталость сознания так влияет? Я же даже уже терял сознание, там в сокровищнице у Гэрбас. Или нет? Это из-за ещё не восстановленного полностью интеллекта. Но тогда почему я не терял контроль, когда летел от Фиры сюда? Концентрация на пространных мыслях слегка помогла забыть о головной боли и она даже стала отступать. Я расслышал голос Шат”то: “Чешуйчатая, помоги…”. Две пары рук потянули меня за подмышки наверх, помога встать, а после, просунув с обоих сторон под них свои плечи, обе красавицы подпёрли меня. Ноги были слабы и мне никак не удавалось твёрдо стоять. И даже шея не держала голову, отчего та болталась, как на верёвке.

“Фо…э эс-со?”, – язык тоже оказался ватным и я не смог чётко озвучить свой вопрос. А хотел я узнать, что это со мной? Но Шат’то поняла и участливо ответило: “Это выгорание. Ты давно спал? А ел? Посмотри свою Выносливость, у тебя там Дебаф, когда максимальный лимит начинает снижаться. Дойдёт в таком состоянии до нуля, ты труп.”, – ответ Нежного Дьявола оказался столь прямолинейным, что я даже задрыгался, пытаясь поднять или перекатить голову, чтобы увидеть реакцию дриад на озвученные параметры Системы. “Спокойно, Анри… Они в курсе. В Дайра, наверное, только они и знают о существовании параметров. Они же существа Эло.”, – мягко пояснила мне Шат’то, но породила во мне лишь ещё больше вопросов. Что значит существа Эло? И ведь ты, Древний Дьявол, тоже изначально знаешь о Системе. И куда мы идём? Меня куда-то вели и я мог наблюдать только за плывущими перед небом кронами деревьев, так как голова моя была запрокинута затылком на спину и болталась там болванчиком.

“Нее… У ня… не-т-ак…ов-уо… Васе не… Эт… дуое…”, – я попытался сказать ей, что у меня что-то другое, а Шат’то передразнила меня: “Дуое. Уое-уое Васе. А ты оказывается всё знаешь. О! Я кажется придумала. Ну ка! Чепушка, клади его на землю животом и сними ему штаны.”. Девушки остановились и принялись меня укладывать лицом в траву, а развеселившаяся Дьяволица добавила: “Сейчас я… буду тебя…”. И я, недослушивая её, заорал во всю мощь лёгких: “Оо! Ую! Я Ую Вя! Ука! Ок онь ня! Яа выву оё эцэ! Ыыы! Ыш!”. Я выдохся и тяжело задышал, а Шат’то всё это время голосисто хохотала. Я же оставался насторожённым, ожидая, когда они начнут стаскивать с меня штаны, но ничего пока не происходило. Они просто уложили меня в траву. И целую минуту я слушал заливистый смех поехавшей Королевы.

Но вот моё тело рванули за плечо, переворачивая на спину, и Шат’то, подобрав платье до бёдер и усевшись на мне сверху, склонила своё серьёзное лицо почти вплотную к моему. Её холодный взгляд глубоких глаз с золотыми радужками внимательно всмотрелся в мои глаза и она, давно перестав хохотать, спокойно и тихо проговорила: “Запомни этот момент. Запомни навсегда. Ты был в моей власти, но я не стала пользоваться твоей слабостью.”.

Произнося это, в глазах идеальной красотки разгоралось пламя дикости и она даже схватила меня за волосы. Она роняла слова и мне казалось, что вот сейчас она пояснит причины, но она замолчала и лишь продолжила пытливо вглядываться в меня. А затем роскошная дева резко, слишком больно, вгрызаясь мне в губы до крови, впилась в них поцелуем. Я не знаю, как описать его, он был холодным, расчётливым, грубым, пытающимся причинить мне максимум боли, и одновременно с этим он был сладким, пылким, по-звериному диким, бесконтрольным. Её рот яростно совокуплялся с моим, переполняя меня своей обильной слюной. Её варварский язык совершал жестокий набег, захватывая и беря в плен мой. Её властные губы вторгались и подчиняли себе всё, что когда-то принадлежало мне. Теперь всё, до чего она дотянулась, отныне было её. И она своими действиями деспотично заявляла об этом, а затем любя пожирала меня. Вот какой это был поцелуй. И он всё длился, длился. Он продолжался до тех пор, пока я не испытал истинное чувство утраты, когда она внезапно с рыком разорвала поцелуй. Она продолжала крепко сжимать мои волосы в пальцах и это она оторвала мою голову от себя, грубо ударив меня затылком об землю. А после Шат’то, более не обращая на меня внимания, решительно поднялась с моего тела и вызывающе ушла в левую сторону, скрывшись за границей моего зрения.

Я вздохнул. Лицо нещадно болело и сурово жгло, особенно опухшие губы, которые она всасывала, словно пылесос, и, искусав, перемолола, что мясорубка. А ещё ломило мои чуть не вышибленные зубы. Её язык был, что таран. Но во всём был один несомненный плюс, я немного ожил и теперь мог даже более ловко шевелить измученным языком. А ведь во время поцелуя мне порой казалось, что будь мой язык членом, то он бы кончил. Да как так-то?! Что она со мной сотворила?

Я повернул голову на голос Шат’то и сфокусировал зрение на группе женщин, стоящих кружком. И сразу же высокомерный, но прекрасный ангел в золоте своих длинных до земли волос приковал мои глаза только к себе. Изящная и элегантная, изысканная и эффектная, роковая и роскошная, такой я видел сейчас Шат’то. Пленительная красотка полная точёной грации являлась идеалом всего.

Я закрыл левый глаз и кулаком вытер влагу, а тем временем чудесная Шат’то властно обращалась к дриадам: “Мне плевать на ваши байки про драконов! Козявка, ты же хочешь, чтобы Скалка или, как её там, Скэль снова могла полноценно жить? Так для этого нам и требуется полчища монстров! Я тебе говорю, что она сможет полноценно жить. Само собой, с оговорками, но это уже непринципиально. Она сможет спокойно существовать, как и раньше, это для тебя главное. Но! Для этого нам нужно прокачаться. Нам нужен ресурс.”.

Заговорила Фира: “Великая. В этом Лесу нет того, в чём вы нуждаетесь. Мало монстров. Единственная вещь, что мне приходит на ум, это Дыра…”.

Тут, на полуслове перекрывая Ящериаду, гневно вмешалась Урзам: “Фира! Ты с ума сошла?! Предлагаешь снять Барьер?! Это же нарушение Закона!”.

Но Фира спокойно пожала плечами и парировала: “Кто бы говорил? Сама сегодня наломала дров столько, что…”.

Но Шат’то одним лишь своим словом оборвала их перепалку: “Успокойтесь! Обе. Научитесь уже слушать друг друга. Если бы ты, Казявка, сегодня прислушалась к Чешуйчатой, то ничего бы не было. А ты… Зме… даже не знаю, как тебя назвать ещё… В общем, тебе тоже следует поработать над собой, особенно уважительно изъясняться. Ладно, что там с этой дырой не так?”.

И вот тут заговорила одна из тех двух дриад, что уцелели: “Великая Госпожа. Фира – наш Бастион, поставленная самой Матроной Синей Клементины, чтобы беспрерывно поддерживать Барьер и следить за Дырой. Саму же Дыру мы обнаружили около тысячи лет назад и её происхождение так и осталось неизвестным. Она выглядит, как глубокий колодец шириной в два наших роста, и имеет неестественно гладкие края, словно они проплавлены. И Дыра очень глубокая. Наши изыскания показали, что даже на глубине более в 350… метров она так и не имела дна. И к великому сожаление, именно это последнее изыскание и привело к её… оживлению. Она стала наполняться черной жижей, а из неё стали выбираться страшные твари. Сначала они лезли изредка и по одной, но уже через десятилетие стало ясно, что с их напором очень сложно справиться. Полчища стали валить практически беспрерывно. И вдобавок ко всему жижа, добравшись до поверхности, стала выливаться за края дыры. А она оказался… ядовитой для Природы. Любая попавшая капля на живой объект мгновенно изменяла его, делая подобным тем монстрам, что вылезают из самой жижи. Чёрная жижа со временем даже из упавшего с дерева листка… делала монстра. И в итоге мы просто запечатали её. И ещё… подобных Дыр в Дайра несколько… Но! Теперь Вы понимаете, в чём опасность снятия барьера…”.

Выплеснув всю эту информацию дриада поникла и среди женщин воцарилась тишина. Шат’то думала, а остальные выжидательно смотрели на неё. Фира скосила на меня глаза и облизнулась, как обычно она это делала, языком до уха. И думаю я, что это её даже не максимальная длина. Но я пока решил ещё немного полежать и подмигнул Чешуйчатой. Оу, а она смутилась. Неожиданно.

Наконец Шат’то молвила свой вердикт: “Мне пока что ничего неясно, нужно посмотреть на эту вашу Дыру.”. И повернувшись ко мне, вопросительно уточнила: “Ты же в своей Боевой Форме сразу четырех сможешь перенести?”. Я потупил взор и задумался. Взять каждую в лапу? Или кого-то усадить на спину? Но там Крылья Абиса, с них капает Огненный Лёд. И я покачал кистью руки в воздухе, показывая, что надо тоже смотреть, но всё же решил сказать: “Двух точно возьму. Проблема в Крыльях, они опасны, могут прожечь ненароком. Так что в задние лапы…”. Я осёкся и с опаской глянул на Шат’то, так как внезапно вспомнил о том, что я ведь могу потерять разум. И поменял план: “Я могу телепортировать всех. За десяток прыжков будем там.”. Дьяволица безразлично пожала плечами. Я же поймал себя на ощущении, что после поцелуя со мной Шат’то потеряла ко мне всякий интерес и полностью охладела ко мне, когда я, наоборот, воспылал к ней более глубокими и сильными. Чёрт! Не думай об этом! Всё, забудь, так будет лучше. Не мучай себя понапрасну.

Бесстрастные золотые глаза флегматично скользнули по мне и Шат’то отвернулась и, показалось, что она более заинтересована в общении с дриадами, нежели со мной. Я видел, как её глаза потеплели, когда она взглянула на Урзам. Я встал и, отряхнувшись, направился к женскому кружку. И вот снова я увидел реакцию Шат’то, что подтвердила моё ощущение. Когда я подошел к дриадам и пересёкся с красавицей взглядами, они у неё моментально поскучнели, а как только она перевела их от меня на Фиру, они вновь потеплели. Это было микроскопическое проявление, но я его отчётливо улавливал. Похоже, я остаюсь совершенно одинок, ведь ещё неясно, какая реакция на меня будет у Кали. Хотя вот, есть ещё Фира. Но только меня к ней не тянет, да и заводить ещё одни новые отношения не хочется. Гэрбас? Всё из той же оперы, она – Фурри. Эль? Всего скорей она продолжит избегать меня. Хе-хе, остаётся ждать, когда Гриз приведёт мне гоблиншу. Мля, так низко я ещё не падал. Короче, надо возвращаться к Варварам. Там Роал быстро запудрят мне мозги харухом, да и буду я счастлив этому.

Я обвёл взглядом всех девушек, попутно изучив двух дриад, Росоа и Ириск, и собрался объяснить, что нужно сделать всем для переноса, и попросить, чтобы Шат’то скрылась во мне, как на моё плечо легла ладонь Фиры. Я оглянулся на неё и она виновато сказала: “Тебе уже лучше? На самом деле, твоя усталость вызвана из-за меня… Я просто не ожидала, что у тебя такая сопротивляемость. Обычно хватает пары вдохов до полной парализации, но короткой, так как личный иммунитет быстро убивает споры.”.

На словах о спорах моя щека дёрнулась и я отчётливо вспомнил блестящий воздух во время нашей скоротечной схватки с Фирой, когда она пыталась меня обездвижить корнями. А тем временем Дрэйда продолжала говорить: “Но ты сильно надышался, собрав большое количество, что, по-видимому, через время пересилило твой иммунитет и сейчас в твоём теле растут грибы…”. Что, блядь?! Грибы?! Меня перекосила паническая судорога и я уже более не мог с ней справиться. Всё мое тело нервозно дрожало. Твою мать! Грибы во мне! Я стану, как Бебил, поросшим грибами! Я схватил Фиру за плечи и затряс, но никак не мог выдавить из себя ни слова. Паника подавила внутри меня всё. Я хотел заговорить, закричать, но не мог. Я стал задыхаться. Но вот наконец я прокаркал: “Кх-как?!”. Но тут Урзам, положив свою руку мне на плечо, стала меня даже успокаивающе поглаживать и нежно произнесла: “Спокойно… Всё под контролем… Не бойся… Тише… Есть лекарство. Мы его дадим тебе. Вот так…”.

Она разговаривала со мной, словно с разнервничавшимся конём, но её голос действовал и меня отпускало. Ровно до тех пор, пока Шат’то не захохотала в полный голос, отчего я вызверился. “Хватит ржать!”, – мой Драконий рёв припугнул её. Он, вообще, всех испугал. Да и я сам замер в испуге и полнейшем непонимание того, как из меня вырвался Драконий рёв. Но взяв себя в руки, морально, так как в реальности мои пальцы беспокойно чесали шею, я обратился к Урзам: “Где Лекарство?!”. Дрэйда сделала несколько шагов назад, продолжая испуганно смотреть на меня, а я уже забил на то, что из меня рвётся мощный рёв.
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4