Месть бывшему любовнику

Хорошо бы, подумала я, чтобы он постоял возле меня минуту или две и поболтал бы со мной, тогда я не выглядела бы так жалко на фоне Генри и Кейли, которые присоединились к шумной компании за центральным столом.

– Привет, Джеймс, – сказала я.

– Ждешь кого-то? – спросил он, оглядывая просторный зал.

Я подняла свой телефон.

– Софи только что отменила игру.

– С ней все в порядке?

– У нее все великолепно. Встретила кое-кого. – Кое-кого поинтереснее, чем я.

– Ты не против, если я присяду?

– Да, конечно, садись. – Я жестом указала на одно из кресел у стола. Я была готова буквально расцеловать его.

– Умираю от жажды, – сказал он, подозвал официанта и покосился на мой чайничек. – Хочешь чего-нибудь?

Официант терпеливо ждал.

– Пива, – сказал ему Джеймс. – Разливное, местное. – Потом он посмотрел на меня, вопросительно изогнув брови.

– Звучит заманчиво. – Еще не было четырех, но в такой день, как этот, я имела полное право выпить.

Наконец Джеймс устроился в кресле.

– Хорошая была игра? – спросила я.

– Калеб сильный игрок. Мне пришлось потрудиться.

Джеймс уже успел принять душ, и сейчас его волосы были влажными. На нем были угольно-черные слаксы и белая рубашка с закатанными рукавами. Высокий и стройный, он имел все основания считаться привлекательным. Да, он не обладал напористостью Генри и его умением вести за собой людей, не принадлежал к аристократии этого теннисного клуба, однако его всегда уважали за высокий класс игры.

А сейчас… сейчас ему приходилось мириться с бестактными слухами по поводу Бруклин, сбежавшей от него прямо в подвенечном платье. Все придерживались единодушного мнения, что Джеймс хотел жениться по расчету, и для многих не стало сюрпризом то, что Бруклин отшила его ради более выгодной партии.

Я догадывалась, что то же самое говорят обо мне. Наши отношения с Генри длились несколько месяцев, однако люди, вероятно, считали, что для него я стала лишь увлечением, скоротечным походом в страну низкорослых и невзрачных.

Интересно, что я не раз задавалась вопросом, когда я перестану чувствовать себя такой униженной?

– Наверное, чтобы компенсировать пропущенную игру, я сегодня вечерком покатаюсь на велосипеде, – сказала я, мысленно переключаясь на более продуктивные аспекты.

Я не была сдвинута на фитнесе, но субботнюю игру всегда считала хорошей тренировкой.

– А где ты катаешься? – поинтересовался Джеймс.

– Обычно вдоль озера Кэдмен. Я живу в нескольких кварталах от Грин-гарденз.

– Я катался там. Осенью там очень красиво.

Пришел официант с двумя запотевшими кружками пива.

– Вы могли бы отменить резерв времени мисс Ремингтон? – спросил Джеймс у официанта.

– Конечно, сэр.

Я улыбкой поблагодарила обоих, затем обхватила пальцами ручку кружки.

– Едва ли мой велозаезд будет долгим после того, как я прикончу это пиво.

Джеймс улыбнулся моей шутке и чокнулся со мной.

Краем глаза я заметила, как Генри, обняв за плечи свою подружку, рассказывает за столом какую-то историю.

– Что-то не так? – озаботился Джеймс.

Я поняла, что хмурюсь.

– Нет. Ничего.

Он оглянулся и увидел Генри.

– А-а-а, Полсон. Здорово, наверное, раздражает.

Я бы выразила свое отношение совсем другим словом.

– Это точно, – кивнула я.

В темных глазах Джеймса отразилось сочувствие. Но я не нуждалась в жалости. Я не хотела, чтобы он думал, будто я погрязла в своих страданиях. Хотя на самом деле я действительно погрязла. Причем страдала я не только из-за разрыва с Генри. Мне было бы приятно считать, что после нашего расставания я добилась пусть и крохотного, но успеха, но получалось, что никакого успеха нет, что я никуда не продвинулась и осталась барахтаться в своих страданиях.

Я попыталась отмахнуться от этих мыслей.

– Мои переживания ничто по сравнению с твоими, – ляпнула я, не подумав, и только потом сообразила, как это могло прозвучать. – Я в том смысле… я не… прости.

– Я рад, что ты сказала об этом вслух. Это лучше, чем молчать и думать об этом или даже перешептываться по углам, как это делают все остальные. – Он оглядел зал. – И твои переживания действительно ничто по сравнению с моими. Меня бортанули по-крупному, эпически.

У меня появилось желание возразить. Мне показалось, что возразить надо. Но он был прав, и, что бы я ни сказала, это было бы ложью.

– Как ты с этим справляешься? – тихо спросила я.

– Непросто, – ответил он и отпил пива. – То и дело нахожу ее вещи в своей квартире. Даже не знаю, что с ними делать. Отправить ей? Или хранить? Или сжечь?

– Сжечь, – опять выпалила я. – Ой, зря я так сказала.

Джеймс хмыкнул:

– Мне нравится твоя прямолинейная манера.

Бруклин – моя близкая подруга. Но даже близкие подруги совершают гадости. И Джеймс имел полное право сердиться на Бруклин. И сжечь ее вещи в ярком огне.