Мост для императора

– И чем он аргументировал? – спросил Глеб.

– Он объяснял это тем, что Москву Наполеон Бонапарт все-таки взял. Но когда мы говорили, что это было стратегическое решение Кутузова, Шарль и слушать ничего не хотел. Мы объясняли ему, что русская армия погнала французов до Парижа. Но он, упрямый, все же продолжал с нами спорить.

– Значит, не убедили вы его? – радостно уточнил Ваня.

– До конца – нет, – сделал многозначительную паузу журналист. – но он задумался. И еще один момент мне не понравился. Когда мы были на Бородинском поле, он по-хулигански перелез через висящую у Шевардинского редута цепь и полез наверх. Как мальчишка себя повел. Словно неуважение хотел показать. А может, от нетерпения… Милочка, а подлейте мне еще чайку. Такой вкусный торт вы с мамой испекли для Вашего братца. Когда еще я смогу попить чай с самим Наполеоном. – засмеялся он.

– Так Вы уже имели такое счастье. – Кокетничала студентка.

– Это счастье – ничто, по сравнению с тем, что я испытываю теперь, – произнес наглый журналюга и поцеловал Майкину руку, как будто кроме них никого здесь не было.

– Всё, это уже слишком! – Иван отодвинул торт и резко встал. – Рад был вам не помешать, молодые люди! – Метнул яростный взгляд на Глеба. – С Днем рождения, старик. Созвонимся!

Глава 13. Родство душ

Бонапарт ночью не спал. Он метался, как в бреду. Утром из военного лагеря уже летело письмо в Париж.

«Твое несчастье – судить меня теми же мерками, что и обычных мужчин. Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного».

Подумать только, ровно через три месяца после свадьбы, 8 июня 1796 года, он узнал об измене жены. Надо было слушать матушку… Вся родня Наполеона с самого начала противилась этому браку: женщина сомнительного поведения, на шесть лет старше его, да еще с двумя детьми. Но он, влюбленный двадцатишестилетний мальчишка, смотрел на Жозефину Богарне совсем другими глазами. Она была его гением, его ангелом, его талисманом.

И вот сейчас он писал ей: «Твоя душа, нежная и возвышенная, отражается во всем твоем облике. Более юную и более наивную я любил бы тебя меньше. Прощай, Жозефина, не пиши мне более. Тысячи ножей раздирают мое сердце, не вонзай их еще глубже».

Иван ходил большими шагами по комнате, как загнанный зверь. О! Как он понимает сейчас этого великого человека. Как она могла так его предать? Променять. И на кого? Он даже сам не знал, за себя или за Наполеона он так сейчас переживает. «Наверное, этот киношник – такой же пустой словозвон», – думал Ваня в сердцах. О, женщины, о, коварство!

Он сел в кресло и предался своему страданию. Встал, открыл бар и налил себе отцовского коньяка. Понюхал, поморщившись, и – вылил назад. Он и впрямь чувствовал себя сейчас обманутым бригадным генералом французской армии. Как она могла!

По возвращении в Париж Наполеон решил начать дело о разводе. А жил тогда этот скромный вояка в небольшом доме на улице Победы. Какова судьба. Как она сама размечала вехи на пути этого человека. Жозефина хотела встретить мужа, но они разминулись. И это тоже судьба. Когда она вернулась домой, то увидела, что все ее вещи свалены в вестибюле в углу. Ей сообщили, что муж заперся в спальне. Жозефина проплакала всю ночь и умоляла простить ее. Она вдруг поняла, что ее смешной «Бонапартик» оказался жестким и принципиальным. А еще она поняла, насколько он ей дорог…

Майка тоже не спала этой ночью. Она послала Глебу СМС с просьбой ей помочь. Ёще одну… И ещё… Позвонила. Тишина. Она уже отчаялась, когда, наконец, сонный Глеб перезвонил.

– Ну что случилось? До утра никак?

– Глупость какая-то. Это журналист тут совсем ни причём. У нас у него будет скоро практика, и я рассказала ему про своего друга, ну, то есть Ивана, который помешан на истории, вот он и заинтересовался. То есть не Иваном, а историей. А получился – конфуз! Как мне ему на кафедре в глаза смотреть?

– А где познакомились – то?

– На телестудии. Где еще это может быть? У нас был урок тележурналистики, и вот я решила его с Ваней познакомить… для Вани, для его изучения Наполеона, так как Александр Павлович, то есть Романцев, встречался с Наполеоном.

– С кем? Наполеоном?

– Да, то есть потомком Наполеона. И я его упросила прийти к Ивану, то есть к тебе.

– Ах, вот как! И он тебе что, не нравится? – воспрянул духом Глеб.

– Да я Ваньку твоего люблю! – вырвалось у Майки.

– Сестрёнка, я смогу помочь твоему горю. Ты только меня слушай. Хорошо?

– Хорошо, – тихо ответила она, и Глеб понял, что сестра плачет. – Глеб, хочешь, я прочту тебе поэму о дождях?

– Сейчас? В два часа ночи?

– Да.

– Ну… это, – Он вздохнул, – Давай, только недолго.

– Тогда слушай, – всхлипнула она, – это верлибр.

– Чего?

– Белый стих. Ну, то есть без рифм. Понимаешь?

Глава 14. Поэма о дождях

Люблю дожди…

Вот яркое солнце закрыли тучи, и брызнул дождь.

Нет. В небо брызнули зонты. Словно треснули почки

И в небо распустились зонты.

Люблю зонты…

Вот они сверкнули десятками, сотнями лиц.

Яркие и не очень, распустились над головами,

Устремились вверх эти цветовые пятна.

Хожу и читаю людей по зонтам…

У кого какой цвет, у кого какой сюжет.

Посмотришь на зонт и сразу понятно,

Кто перед тобой.

И вот… дожди закончились…

Зонты стряхнули последние капли на землю.

И вдруг мы стали одинаковыми:

Только плечи, только головы, только лица.

Только лица…