Мост для императора

– Грандиозна. И когда?

– Как можно скорее. Мне фазана хранить негде. Он у друзей в сарае живет.

Через пару дней стало понятно, что никакой Сергей никуда не поедет: ни гора к Магомету, ни Магомет к горе не передвигались никак. А тут и друзья попросили из сарая птицу забрать. Валерий принес к себе домой шипящее и клюющееся животное и поселил его в коробке на подоконнике. И вот тебе раз – новое несчастье: собака, натасканная долгими усилиями на дичь, вдруг за несколько дней такого близкого соседства с потенциальной жертвой «перегорела» и перестала обращать на фазана внимание. Валерий запаниковал:

– Разучилась! Растренировалась! Испортилась! Подумать только, еще пару дней – и она мурлыкать возле фазана будет, а то и облизывать этого петуха. Сначала, как я его в дом принес и ей не отдал, она со мной разговаривать перестала. Я к ней и так, и сяк, а она морду в сторону и под кровать. А потом вылезла, села возле коробки, как перед телевизором. Не лает, не возбуждается по-охотничьи, а так… Медитирует на фазана, зараза.

– Да ладно ты, не боись, у них это так быстро не проходит.

– Тогда скажи, что делать? – взмолился Валерий.

– Стрелять.

– Собаку? – обмер Валерка.

– Почему собаку? Фазана.

– Но Федорыч не приедет…

– А мы на что?

– Да?.. А где?

– У меня на даче. Там знаешь какие поля. Есть где разгуляться. И знакомый егерь есть, хоть и на пенсии. Но бывших егерей не бывает.

– Я подумаю… – Валерий, казалось, опять впал в непроходящую задумчивость.

Но в пятницу прозвенел решительный звонок.

– Я подумал. Ты готов?

Глава 7. Один из рода Демидовых

Петр Федорович вынул из тайника ключи и открыл оружейный сейф. Итак, на выбор: своя тозовка-пятизарядка, еще с Магадана, или двустволка отца, купленная им после командировки на Кубу полвека назад. Тогда, в 1961 году, во время Карибского кризиса, его отец, Федор Павлович Купцов, с «группой товарищей» был отправлен на лесовозах на Кубу, поближе к берегам США. Нашим воинам пришлось плыть в трюмах восемнадцать суток, вместе с ядерными ракетами, при 50-ти градусной жаре. Отца забрали прямо со службы, и мама полгода не знала, в какую командировку он уехал, и одна растила двух детей в доме с удобствами на улице и без горячей воды.

Папа рано ушел из жизни. Помнится, мама говорила, что «кубинцы» быстро убрались на тот свет, многие не дожили и до 60-ти. Остались на память пожелтевшие фотографии: вместе с Фиделем Кастро, с друзьями, в окружении финиковых пальм; кубинский карнавал, летучая рыба, залетевшая к ним на палубу корабля. А на командировочные чеки (давали тогда вместо валюты) папа купил фотоаппарат «ФЭД» и охотничье ружье «Иж-54» в экспортном исполнении. Сколько лет охотился отец, потом двустволка хранилась у старшего брата Сергея, а пару лет назад он передал это ружье Петру – для Ивана. Мол, дальше его очередь владеть этой реликвией. Правда, пока у Ивана в голове все, что угодно, кроме желания стать настоящим охотником. А ведь порох уже нюхал: Пётр брал его на охоту, когда Ивану было четырнадцать лет. Как раз в Тамбов, к брату. Как раз с этим ружьем. Эх, молодо-зелено. Ладно, подождет ружье нового хозяина. А пока… Пётр вытащил из сейфа «Ижовку». Классное ружье, элегантное, надежное, до сих пор нигде ни шата, ни люфта. А бой какой резкий. А стволы внутри – ни единой каверны: зеркало. Любо – дорого, что смотреть, что стрелять. Прихватив пачку патронов, Пётр закрыл сейф.

В субботу, в восемь утра, Валерий со своей замученной собакой и не менее замученным фазаном подъехал к дому Петра. А в десять часов охотники уже были в Шаликово.

Ну и, конечно же, какая охота без бывшего егеря, неунывающего Леонида Анатольевича Тавлова.

Дядя Лёня долго не думал – он знал, куда вести затейливых охотников. Неподалеку, на Захарьинском поле, около карьера, и решено было выпустить птицу. А поле-то в утренней росе… Низкое осеннее солнце подрумянило сухую траву и повисло оранжевой сковородкой на голых ветвях деревьев. Воздух чист, пахнет жухлой листвой и ожиданием снега.

– Значит так, – скомандовал Леонид. – Выпускаем фазана, пусть он побродит немного в травке.

– Так ведь убежит. – У Валерия ёкнуло сердце, столько он настрадался от этого петуха.

– А собака на что? – У Лени на всё был ответ. – Выпускаем собаку, она находит фазана, тот поднимается в небо и…

– Улетает… – обреченно закончил Валера.

– Да не улетает! – Лёня перешел на ультразвук. – Не улетит! Понимаешь, не улетит! У тебя ружье на что? Охотнички. Все понятно? Главное: не спеши отпускать собаку, фазан должен набродов оставить, пусть собачка поработает. Понял?

– Да, понял, – сказал Валера и прищурился вдаль.

Так и порешили. И только Лёня выпустил из тесной коробки фазана и тот чуток почуял свободу, распрямил шею… как все вздрогнули от истошного вопля дяди Лёни: «Собаку держи, так твою разэтак!» Куда там. Берта на всех парах неслась к добыче. Фазан свечой взмыл в небо, тут же грянуло ба-бах! И битая птица камнем упала прямо на голову собаке. Та еле успела отскочить, развернулась и дернула обратно. Молчаливый Пётр повесил ружье на плечо, почесал бороду и виновато развел руками.

– Как-то вот… – смущенно пробормотал он.

Охота была окончена.

– И всё? – Валера и Берта переводили одинаково растерянный взгляд от распростертого на траве фазана к охотникам. – Вся охота?

– Ну, было бы у нас с пяток фазанов, тогда бы… – утешал Петр, укладывая в коробку отстрелянную птицу.

– Эх, охотнички хреновы! Вся охота – полторы минуты. Я же говорил: держи собаку. Ай! – Леонид в сердцах махнул рукой, сел на сырой пенек и закурил. – Вот бывало, по двое суток ходишь за лосем, найдешь его, выследишь, измокнешь весь, исстрадаешься, истомишься, вот тогда и вскинешь ружьецо, и так радостно тебе от этого выстрела. Это же тебе, победителю, салют. А тут – живая мишень… Я ж тебе говорил, подожди пока. А ты… – Дядя Лёня вздохнул, глубоко затянулся и исчез в табачном облаке.

– Лёнь, да ты не расстраивайся. В следующий раз мы купим фазана, двое суток по болоту пошлепаем, потом подползем к этому полю, ты выпустишь фазана, и мы… ба-бах. Этот самый салют.

– Ты чего это, Федорыч, спятил?

– Ладно тебе, смотри, на парне и так лица нет, – кивнул Пётр в сторону Валеры.

– А вот у меня случай на охоте был… – Лёня с пенька пересел на любимого конька.

– С кем?

– С тем, кого в природе здешней нет. Как вашего фазана.

– Всё у тебя загадки… – отмахнулся Петр.

– Пойдем в карьер, хоть по банкам постреляем что ли. А по дороге расскажу.

Встали с сырого бревна и побрели с коробкой по сырой раскисшей земле к карьеру на краю поля.

– Так вот, – продолжил Лёня. – Было это лет десять назад. Я тогда заядлым охотником был. Сообщили мне, что где-то под Коломной бродит чернобурка. Но хитрая такая, зараза, все ее видят, а взять никто не может.

– Под Коломной, говоришь? Редкость для чернобурки…

– Да в том-то и дело, что нет ее в этих краях. Я вскинулся. Отпуск взял, жена меня не пускает, я уж на рожон пошел. Кровь загудела… Поехал. Три недели я за этой пройдохой ходил. Вижу, целюсь – и нет никого. И так всякий раз. Измотала она меня. Отпуск кончился, а я не у дел. Звоню на работу и беру еще две недели за свой счет. И вот уже в последние дни моего шатания по лесам и полям я выследил зверюгу эту и уложил-таки. Подхожу к ней и…

– Что? – Валерка не дышал.

Петр, который слышал эту историю раз, десять, лишь улыбался в бороду.

– Подхожу, а она – такая красавица на снегу белом лежит вся в черно-серебристом своем меху. Всё, думаю, Настьке, жене своей, шапку сделаю…

Подхожу ближе и не пойму: чего-то снег вокруг моей красавицы тоже черный. Беру в руки и…