Забвение

Хэнк лежал на земле, задыхаясь. Весь в крови, боль пронзала его тело раскаленными иглами. Отмахнувшись от руки Блейкли, он с трудом поднялся на ноги. Ноги плохо держали его, он шатался и был пьян от собственных мук. По испуганным взглядам своих людей он понял, что выглядит ужасно. С такими ранами ему, вероятно, понадобится целая неделя, чтобы восстановиться, даже несмотря на дьявольские силы.

– Нам забрать его с собой, сэр?

Хэнк приложил носовой платок к губе, которая была разорвана в клочья и болталась на лице отвратительным кровавым месивом.

– Нет. Нет смысла запирать его. Скажите Даггеру, чтобы следующие сорок восемь часов он давал девчонке только воду. – Хэнк никак не мог отдышаться. – Если наш мальчик не хочет сотрудничать, она за это заплатит.

Кивнув, Блейкли отвернулся и стал набирать номер на телефоне.

Хэнк выплюнул в ладонь окровавленный зуб, внимательно осмотрел его и положил в карман. Потом перевел взгляд на ангела, в котором только сжатые еще кулаки выдавали овладевшее им бешенство.

– Итак, еще раз условия нашей сделки. Чтобы избежать дальнейших недоразумений. Во-первых, ты войдешь в доверие к падшим ангелам, снова вернешься в их ряды…

– Я убью тебя, – тихо предупредил его Патч.

Его держали пятеро мужчин, но он больше не сопротивлялся. Он стоял совершенно спокойно, а в черных глазах его плескалась ненависть. И жажда мести. На какую-то секунду Хэнк почувствовал укол страха – как будто огонь вспыхнул у него в животе. Он постарался выглядеть невозмутимым.

– …Потом ты станешь следить за ними и докладывать мне напрямую обо всех их действиях.

– Я клянусь сейчас, перед твоими людьми, – ангел старался дышать ровно, – что не успокоюсь, пока ты не умрешь.

– Пустая трата времени. Ты не можешь убить меня. Может быть, ты забыл, от кого нефилимы получили свое бессмертие?

Все вокруг начали оживленно перешептываться, но Хэнк жестом потребовал тишины:

– Когда я решу, что ты дал мне достаточно информации, чтобы я мог помешать падшим ангелам завладеть телами нефилимов в ближайший Хешван…

– Я верну тебе всю ее боль и страдание в десятикратном размере.

Хэнк скривился в некоем подобии улыбки:

– Чересчур сентиментально, тебе не кажется? Когда я закончу с ней, она не вспомнит твоего имени.

– Запомни этот момент, – в голосе ангела звучала ледяная ярость. – Он будет преследовать тебя всю твою жизнь.

– Довольно, – отрезал Хэнк, всем своим видом показывая отвращение, и направился к машине. – Отвезите его в Дельфик-парк, – приказал он. – Чем скорее он вернется к падшим, тем лучше.

– Я отдам тебе свои крылья.

Хэнк остановился, не веря тому, что услышал. А потом расхохотался:

– Что?!

– Поклянись освободить Нору прямо сейчас, и они твои.

Голос его прозвучал измученно, выдавая впервые, что он готов сдаться.

Это прозвучало музыкой для ушей Хэнка.

– А что мне делать с твоими крыльями? – спросил он небрежно, но от ангела не укрылась заинтересованность в его голосе.

Насколько Хэнк знал, еще никто из нефилимов не забирал крылья у ангела. Среди ангелов такое время от времени случалось, но чтобы нефилим мог обрести такую силу – это небывалый случай. Настоящее искушение. Слухи о его приобретении мгновенно разнеслись бы по миру нефилимов.

– Ну, ты уж придумаешь что-нибудь, – устало произнес ангел.

– Я могу поклясться, что освобожу ее перед Хешваном, – предложил Хэнк, стараясь не выдать голосом своего нетерпения и понимая, что нельзя показывать переполняющий его восторг.

– Нет. Не годится.

– Твои крылья могли бы, конечно, стать очаровательным трофеем, но у меня есть более важные дела. Я отпущу ее в конце лета. Это последнее предложение.

Хэнк отвернулся, делая вид, что уходит, и пытаясь спрятать свое жадное нетерпение.

– Я согласен, – сказал Патч обреченно.

Хэнк обернулся:

– Как это делается?

– Твои люди просто вырвут их.

Хэнк открыл было рот, чтобы возразить, но ангел продолжал:

– У них достаточно сил. Если я не буду сопротивляться, то девять или десять человек справятся. Я вернусь в Дельфийский парк и пущу слух, что архангелы вырвали мне крылья. Но чтобы это сработало, между мной и тобой не должно быть никакой связи, – предупредил он.

Не раздумывая, Хэнк капнул на траву несколько капель крови со своей истерзанной руки:

– Клянусь освободить Нору до конца лета. Если я нарушу эту клятву, я буду молить о смерти и обращусь в прах, из которого был создан.

Ангел стянул рубашку через голову и руками обхватил колени. Его спина поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Хэнк одновременно завидовал и испытывал отвращение к тому мужеству, с которым ангел произнес:

– Давай покончим с этим.

Хэнк с удовольствием сделал бы все сам, но осторожность взяла верх. Он не был уверен, что весь не покрыт следами дьявольской силы. Если то место, откуда росли крылья ангела, действительно такое чувствительное, как принято считать, одно прикосновение может выдать его с головой. А он слишком долго шел к своей цели, чтобы проиграть.

Подавив сожаление, Хэнк повернулся к нефилимам:

– Вырвите ему крылья и приберите здесь всё. Потом отвезите его к воротам Дельфийского парка, где его точно найдут. И чтобы никто вас не видел!

Ему очень хотелось приказать им поставить этому ангелу его фирменное клеймо в виде сжатого кулака. Такое видимое свидетельство его триумфа вознесло бы его среди нефилимов на недосягаемую высоту. Но ангел был прав: чтобы все сработало, нельзя было оставить ни малейшего следа их связи.

Вернувшись к машине, Хэнк бросил взгляд на кладбище. Все было уже кончено. Ангел лежал на земле ничком, без рубашки, на спине зияли две открытые раны. И хотя он не мог чувствовать боль, весь его вид, казалось, говорил о том, что он находится в шоке от потери. Хэнк слышал, что шрамы от вырванных крыльев становятся для ангелов их ахиллесовой пятой. Видимо, эти слухи были правдивы.

– На сегодня всё? – догнал его Блейкли.

– Еще один телефонный звонок, – ответил Хэнк с иронией. – Нужно позвонить матери девчонки.

Он набрал номер и поднес телефон к уху, откашлялся и постарался придать голосу напряженность и взволнованность: