Ты мой брат

– Артур… это… я. Мигель, – ответил голос.

– Что?.. Мигель?!

– Да, опусти ружье. Это я, твой брат.

– Мигель?! – повторил Артур и медленно опустил револьвер.

– Я знаю, что ты не ожидал меня увидеть здесь в такое время, но я вынужден был прийти к тебе. Кроме тебя у меня никого нет, Артур…

Артур стоял и смотрел на Мигеля как на привидение. Он не видел родного брата более двадцати лет, и даже не знал, жив ли он. А теперь он стоит здесь перед ним и говорит с ним. «Нет, это определенно белая горячка! – подумал он. – Надо завязывать со спиртным».

– Артур, ты слышишь меня? Я брат твой, Мигель. Ты не хочешь меня обнять?.. Конечно, ты не захочешь этого делать. Я смотрю, ты очень хорошо поднялся, а я что? Остался никем. Ты имеешь полное право смотреть на меня как на ничтожество, Артур, но обнять своего брата ты должен.

Артур медленно подошел к нему и осторожно хлопнул его по плечу. Мигель же в свою очередь сильно обнял его. Никогда Артур и Мигель не были так близки как в эту минуту. Они были похожи характерами: оба скверные и оба мстительные. Их детство протекало не самым веселым образом. Однажды Мигель ударил Артура вилкой, от чего у Артура на спине остался шрам в виде трех точек. Артур увлекался законами, а Мигель их отрицанием. Впрочем, и тот и другой признавали их бессмысленность. Артур был старше Мигеля и чуточку мудрее: его отличало от брата его непревзойденное хладнокровие и лидерское спокойствие; Мигель же всегда был импульсивен и суетлив – решения он принимал необдуманно. Несколько раз братьев разлучали по случаю развода их родителей. В период, когда Артур находился у матери, Мигель находился с отцом… и наоборот. Они оба ненавидели своих родителей, но даже ненависть у них была неидентичная. Артур ненавидел их, руководствуясь рационализмом – он считал их безответственными и несерьезными людьми. Мигель же в силу своей чувствительности ненавидел их за причиненную ими ему боль и страдания. В семнадцать лет Мигель оказался в решетке за употребление и хранение наркотиков. (Артур часто думал о том, что возможно Алекс унаследовал эту зависимость по его линии). Тогда его осудили на десять месяцев. Артуру на тот момент было двадцать лет. Отец отказался от общения с обоими сыновьями, а мать привела домой любовника. Тогда он и принял решение уйти из дому. С этих пор Артур и Мигель не виделись, да и Артур не очень горел желанием видеть своего непутевого брата. Он не любил его так же, как не любил родителей. Сложно сказать, что он кого-либо горячо любил: обычно он либо уважал, либо не уважал. Единственной отрадой, единственной надеждой за всю его жизнь был один человек – его сын. Он видел в его лице продолжение себя, и считал, что сын станет персоной великого значения как минимум в местных кругах. Но связь с дочерью банкира лишила его всяких надежд. Если бы Анастасия была бы «простой смертной», то все было бы куда проще. Он мог запросто оградить ее от сына, обвинив ее в холодном расчете. Артур мог пойти на все. Но Анастасия оказалась не простой девушкой – случись, что с ней, во всем обвинили бы Артура и Алекса, а скандала он не хотел. Репутация превыше всего. Но теперь он был настроен убрать женщину, которая была виновна во всем, к тому же она предала его сына и его самого. Вы только представьте, какой он покрывался краской, как представлял себе, что она возит его на машине, подаренной Артуром, приводит в дом Алекса… Появление Мигеля на фоне этих мыслей нисколько не смутило Артура. Он принял его, казалось бы, тепло (раз все-таки согласился обнять), но помешать его плану не должно было ничего.

– Зачем ты здесь? – сказал Артур, слегка отстраняясь от Мигеля и приступив к делу. – Как ты сюда пробрался?

– Окно было приоткрыто, вот я и зашел.

– Как ты узнал, где я живу?.. Выпьешь?

– Нет, спасибо, брат. К черту гостеприимство! Мне нужно от тебя кое-что, – зашагал Мигель. В темноте его крупная фигура казалась довольно устрашающей.

– Вот это мне уже нравится! Сразу признался, что тебе от меня что-то нужно. Так что же тебе нужно? Что заставило тебя явиться ко мне в такое время, столько лет спустя? Насколько я хорошо знаю людей, они не объявляются неожиданно, еще и посреди ночи.

– Ладно… Я все тебе сейчас объясню. – Мигель вдруг зашагал, затем резко остановился и сел. Он все еще колебался, и Артур это чувствовал. – Я давно тебя искал, Артур… Ты один можешь мне помочь. Для начала я хочу, чтобы ты меня скрыл от властей. Меня всюду ищут.

– Что ты опять натворил? – спросил Артур настолько непринужденно и спокойно, что Мигель немного удивился. Мигель тогда не понимал, что к Артуру частенько являются с подобными просьбами.

– Я напал на полицейского. Теперь власти ищут меня. Я хочу, чтобы ты мне помог.

Артур закурил сигару. Он стоял, вытаращив свой живот немного вперед в расстегнутой наполовину белой рубашке, словно утверждаясь перед братом.

– Успокойся, Мигель. Власть здесь я, – сказал он, пустив дымное колечко.

– Ты не понимаешь! Меня зафиксировала камера, меня видели люди… Дела у меня совсем плохи. Если поймают, то посадят надолго. Я ведь уже отсидел достаточно.

– Всего-то десять месяцев…

– Нет.

– Больше?

– Не представляешь, насколько больше, – Мигель посмотрел на него и ухмыльнулся. – В общей сложности пятнадцать лет. На мне висит много статей, в числе которых побег. Теперь ты понимаешь, почему я здесь?

– Понимаю. – Артур продолжал слушать Мигеля так, будто все им услышанное в порядке вещей. Брат-рецидивист – что тут такого? Иногда некоторым людям просто необходимо причинить зло – по-другому они не понимают. Так считал Артур. Можно добавить, что он в некотором смысле поощрял «философию оправданного зла». И это словосочетание придумал он сам же. Пустив очередное дымное кольцо, он решился выразить промелькнувшую в голове кое-какую мысль. – Ты ведь мой брат и я должен тебе помочь. Но и ты должен выполнить все мои условия, иначе «всплывешь». А если узнает общественность, то я тебе уже ничем не смогу помочь. – Артур сделал несколько шагов и подошел к окну, – Все, чего я боюсь в этом продажном мире – это толпа, разгневанная толпа. Нет ничего опаснее неуправляемой, одержимой яростью толпы.

– Поэтому ты без охраны? – ухмыльнулся Мигель.

– Зачем мне охрана? Самосуд мне не грозит.

– Неужели ты так чист?

– Не чист, – Артур зачем-то закрыл жалюзи, лучи лунного света перестали проникать в его кабинет. Он подошел к настольной лампе и включил ее. – Просто все делаю как надо.

Мигель разглядел лицо Артура, осунувшееся и устрашающее. Артур разглядел лицо Мигеля, полное тревоги. Они посмотрели друг на друга внимательно, и не желая выразить хоть какую-нибудь эмоцию, продолжили разговор.

– Ты сможешь договориться с полицией? Ты понимаешь, что они в любой момент могут к тебе явиться за мной?!

– Братец, более того, я смогу сделать так, что они сами с тебя пылинки будут сдувать, – сказал Артур и отвернулся от Мигеля. – Это мои люди. Мы здесь все решаем…

– Кто «мы»?

– Я не могу озвучить тебе их имена. – Артур вдруг затих и резко переменил тему. – Я не хочу, чтобы ты напугал Каролину, если только Каролина не напугает тебя. Мне не нравится ее клоунский макияж. Но ты все равно непременно подчеркни, что она красива и элегантна. А что касается тебя самого, то тебе следовало бы помыться и переодеться. Завтра все обсудим. Поднимемся наверх. У меня больное сердце, мне нужно высыпаться. – Артур потушил сигару и направился к выходу. Он не хотел ночевать у себя в кабинете. Ему стало не спокойно, хотя он и не подавал виду. – Пройдем за мной, только тихо.

Они поднялись на четвертый этаж и вошли в комнату, напоминающую чердак, где лежала всякая ненужная всячина.

– Это мансарда, – сказал Артур.

Она была не заперта, поскольку в ней не было ничего ценного. Двери от всех остальных комнат запирались на ключ. Артур привел его сюда, потому что прекрасно понимал, что значит иметь дело с преступником. Ведь он мог перерезать всю его самого, дочь, прислугу и вынести все добро. Именно поэтому он и привёл его сюда – в полупустую комнату с голыми стенами и с одной старой кушеткой на полу.

– Это все, что я могу тебе предложить, Мигель. Конечно, не совсем то, что ты ожидал увидеть, но пойми меня правильно…

– Все хорошо, Артур, – перебил его в восторге Мигель. – Я бы тебя поблагодарил, но я уже забыл, как это делается. Я не знаю, сколько мне придется здесь побыть, но я готов ко всему. К старой кушетке, к хлебу и простой воде… только не прогоняй меня как пса.

– Не беспокойся, ты же мой брат, – сказал Артур и как-то грузно улыбнулся (казалось, что его лицевые мышцы так отвыкли от эмоций, что успели атрофироваться, и улыбка давалась Артуру с трудом). – Но я должен тебя предупредить об одном. Я собираюсь запереть тебя на ключ… на случай если сюда вздумает зайти прислуга. Я думаю, что она упадет в обморок, застав здесь незнакомого человека. Понимаешь? – спросил Артур все так же стараясь изобразить радость. (Здесь Артур больше выразил опасение за свою жизнь, за которую временами все еще цеплялся).

– Да, – ответил Мигель, собираясь лечь спать. Артур поторопился к выходу. – Артур, – внезапно окликнул его Мигель, укрывшись старым одеялом из утиного пуха, – Только не вздумай завтра являться сюда с людьми. Не вздумай меня подставлять. Я доверяю тебе, ты должен это понимать.

– Да, не беспокойся ни о чем. Я не настолько глуп. Тем более что ты можешь мне быть очень полезен. Но об этом позже. Спокойной ночи.

Артур проигнорировал намек Мигеля, прозвучавший как угроза, и спокойно вышел, заперев брата. К угрозам Артур давно привык и относился к ним с насмешкой. Но не стоит отрицать, что он действительно боялся брата, как бесстрашного преступника. Артуру было важным выиграть время, все тщательно обдумать, а наутро дать Мигелю право на выбор. Выбор? Да-да, именно. Артур ничего не делал задаром. И прикрывать своего брата без надобности не собирался. Он прекрасно понимал, чего хочет от Мигеля, и собирался ему дать выбор. Дать выбор, а не сделать предложение. Артур никогда никому ничего не предлагал, он всегда ставил перед выбором. Так же было и с его неверной женой. Он знал о происходящем, и во имя их детей дал ей право на выбор, и она сделала неправильный выбор. Артур, возможно, и сам не знал где она; жива ли, мертва ли. Ему было все равно. Он не желал ей смерти, он просто не хотел пятнать свое доброе имя таким позором. В том мире, где вертелся Артур, нужно полностью забыть о сентиментальности. И Артур был, возможно, самым хладнокровным существом из всех «них».

Утром, когда Каролина ушла, а прислуга была распущена до вечера по велению, Артур зашел в комнату к Мигелю, где тот еще спал. Услышав звук трясущейся связки ключей, он быстро встал с кровати.

– А, это ты?! Арестантская привычка!.. – сказал он, потирая полусонные веки.

Артур медленно подошел к его кушетке: трезвый и весьма задумчивый, серьезный. В руке его было что-то вроде конверта – Мигель не стал рассматривать.

– Мне не нравится твой суровый взгляд. Меня уже ищут? – обеспокоился Мигель.

– Нет, – ответил Артур, отводя взгляд в сторону. В душе у Мигеля что-то всколыхнулось: «Неужели выдал?»

– Артур, если ты меня подставил, – глаза Мигеля наполнились яростью, – клянусь, я прямо сейчас же выброшу тебя с четвертого этажа!..

– Ты когда-нибудь убивал? – перебил его Артур со свойственной ему невозмутимостью. Мигель настороженно посмотрел на него.

– А ты думаешь, я кур ворую, поэтому нахожусь в розыске?!