Господство

– Так что же, с ним все в порядке?

– Тоже нет.

– Он такой, как они?

Она покачала головой.

– Это долгая история. Давай найдем место, где можно укрыться. И я все расскажу тебе там. У нас будет много времени, и его надо будет как-то коротать.

Кевин кивнул.

– Я думаю о кабинете истории мистера Шервуда. Это на третьем этаже, окнами на улицу. Мы сможем видеть всех, кто будет подходить.

Пенелопа устало кивнула.

– Мне нравится.

Они поспешили вперед по улице. Чтобы приблизиться к школьному зданию, надо было пересечь автостоянку. Опасное предприятие, если учесть, что место открыто со всех сторон. Прежде чем решиться на рывок, они долго пережидали, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

Передние двери оказались заперты.

– Пошли, – сказал Кевин. – Обойдем сзади. Разобьем окно и влезем. Отсюда все слишком хорошо видно.

Кевин снял с ноги ботинок, разбил одно из окон в классе физики и очистил его от осколков. Он влез первым, затем ухватил ее за руку и помог забраться. Они подождали с минуту, прислушиваясь, готовые выскочить назад и спасаться, если будет необходимо, но никаких тревожных сигналов не было – ни голосов, ни звуков внутри здания. Кругом было тихо.

Они вышли из кабинета физики, прошмыгнули по коридору и направились вверх по лестнице к кабинету истории. Он оказался не заперт, стало быть, проблем с тем, чтобы войти, у них не возникло. Но выяснилось, что изнутри невозможно запереться, так как в двери не было замка. Кевин предложил перебраться в другой кабинет, может быть учительскую, где наверняка был внутренний замок, но идея иметь возможность наблюдения за улицей Пенелопе очень понравилась. Они придвинули к двери стол учителя, заняли места за двумя партами и стали смотреть в окно.

Там полыхало пламя пожаров и светились лучи прожекторов, по улице метались толпы возбужденных людей то в одну, то в другую сторону. В неподвижном воздухе звуки казались усиленными и искаженными. Им казалось, что все происходит слишком близко. Пистолетные выстрелы. Скрежет металла от сталкивающихся машин. Смех. Музыка. Крики.

Много криков.

Кевин заснул через несколько часов, только после того, как она рассказала ему о Дионе и матерях. Это была абсолютно неправдоподобная история, но по вопросам, которые он задавал, можно было подумать, будто он ей поверил.

А почему бы и нет, после всего того, что ему пришлось увидеть?

Она же заснуть не могла. Пенелопа бодрствовала, глядела в окно на город, на крыши домов, на деревья. Выстрелы прекратились, машины больше не сталкивались. Смех затих. Музыка исчезла.

Оставались только крики.

И они продолжались всю ночь.

Часть II

Глава 1

Утром стало казаться, что ничего этого не происходило, что там, за окном, совершенно нормальный мир, а она и Кевин просто задержались в школе, просто хотели позаниматься и заснули. Да нет же, все гораздо проще – они влюбленные и забрались сюда, чтобы провести вместе ночь. Она была почти готова поверить в это.

Да что уж там, легче поверить всему, чему угодно, только не такой правде, как эта.

Тихо поднявшись, Пенелопа прошлепала босыми ногами по холодному плиточному полу к окну и раздвинула шторы. Пейзаж был таким же, как и всегда. У тротуара стояли несколько припаркованных машин, а дома на противоположной стороне улицы были тихими, как и положено ранним утром. Небо хмурое, воздух прохладный с небольшой примесью смога.

Да, все за окном было как прежде, кроме, пожалуй, одного: на улице не было заметно никакого движения. Пенелопа смотрела в окно довольно долго, и за это время не проехал ни один автомобиль, не прошел ни единый пешеход.

В центре автостоянки валялись осколки разбитых винных бутылок.

«Дион», – подумала она и почувствовала приступ тошноты, вспомнив, как мать Дженин опустилась перед ним, обнажив свои половые органы. Что случилось с ней после всего этого? Ведь в нее вошел огромнейший орган! Она должна была умереть от внутреннего кровотечения.

Пенелопа надеялась, что это так.

Нет, не надеялась.

А может быть, все-таки надеялась?

Она глубоко вздохнула. А в чем, собственно говоря, можно быть сейчас уверенной? Все ее мысли, все эмоции еще находились в состоянии шока. Она снова раздвинула шторы, глянула в дальний конец города на горы, что за винным заводом, и вспомнила об оргии, разыгравшейся на лугу прошлой ночью. И хотя воспоминания эти ее ужасали, в то же самое время… привлекали и соблазняли.

Она сделала движение отойти от окна, но не смогла. Тяга была слишком велика, ей было трудно противостоять. Только огромным усилием воли она удерживала себя от того, чтобы не поддаться искушению, чтобы подавить нарастающее желание в крови.

Кровь.

Вот что пугало ее больше всего. Нельзя отмахиваться от факта, что она хотела быть частью всего этого и что она знает, что должна быть частью всего этого.

Но долго ли ее разум сможет удерживать перевес в этой борьбе тела с эмоциями?

Пенелопа отстранилась от окна. На стене рядом с доской висел телефонный аппарат. Ночью она его не заметила, а теперь, увидев, пересекла комнату и сняла трубку.

Гудка не было.

Телефон не работал, но это еще ничего не значило. Может быть, его где-то специально отключили. Если удастся выйти на междугороднюю линию, тогда, возможно, появится надежда на помощь.

Она подошла к двери и взялась за учительский стол, пытаясь его отодвинуть. Ножки, царапая пол, громко заскрипели.

Кевин, спавший на полу, мгновенно пробудился и тут же оказался на ногах. Сонливости ни в одном глазу – только тревога. Прежде чем взглянуть на Пенелопу, он быстро огляделся по сторонам и внимательно осмотрел двери и окна.

– Чем это ты занимаешься? – спросил он.

– Я собиралась пойти поискать где-нибудь телефон.

– Ты хотела выйти отсюда одна?

Она смущенно потупилась.

– Мне было жалко тебя будить.

– Вот ведь черт побери, – с горечью проворчал Кевин. – Неужели никому нельзя доверять?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что ты и я должны держаться вместе. Понимаешь? Потому что мы, кажется, единственные нормальные люди, оставшиеся во всей этой проклятой Богом долине, и не должны ничего предпринимать друг у друга за спиной.