Ход королевой

Они сидят за шахматной доской долгие часы, отец объясняет дочери различные комбинации. Они посвящают игре весь вечер и всю ночь. Одна партия следует за другой, шахматисты не проявляют ни малейших признаков усталости. Николь все быстрее схватывает шахматную премудрость и играет все лучше. Наконец, уже под утро, отец сдается и предлагает сделать перерыв на сон.

– Вижу, у тебя естественная склонность окружать противника, действуя пешками. Прекрасно, я тоже любитель этой стратегии. Сама видишь, пешки способны своими совместными действиями одолеть все фигуры, даже самые сильные. В конце концов перед ними не устоит ни ферзь, ни король. Поверь, народ в конце всегда побеждает.

Он указывает на эмблему ранчо ROC с тремя барашками и девизом.

– Победа всегда остается за ними – за низами, бедняками, рабочими, солдатами. По той простой причине, что их гораздо больше.

10

– Откуда у тебя такая тяга к насилию?

Моника и ее мать едут в такси, за рулем которого сидит женщина семидесяти с лишним лет с розовыми волосами, в больших миндалевидных очках. Все другие способы возвращения домой девочка отвергла. Джессике пришлось согласиться на дополнительный расход, сочтя это необходимым для ее здоровья. Теперь они застряли в пробке; идти пешком и то вышло бы быстрее.

– Говорю тебе, мама, я больше не могу выносить глупость моих сверстников!

– Ты обрезала ей волосы, Моника! Это не шутки.

– Присцилла меня спровоцировала.

– Так нельзя, Моника! Разве я тебя такому учила? – возмущается Джессика.

– В этой школе вокруг меня кишат одни амебы. Такое впечатление, что их тупость заразна. Ты не представляешь, какую энергию приходится развивать день за днем, чтобы не реагировать на неграмотных учителей-лентяев и на полудебильных учеников, одуревших от телека и от рекламы. А видела бы ты, как они жрут! Ни малейшего представления о питательной ценности продуктов, обожают гамбургеры с кетчупом и майонезом и жареную курицу, а потом хлещут газировку, чтобы растворить в кислоте весь этот жир. На десерт у них мороженое. Не знают и не желают знать, что уничтожают всем этим свои сосуды. И это не говоря о зашкаливающем содержании сахара во всем их корме.

Женщина-водитель, слышащая их разговор, одобряет слова Моники кивками.

– Не лезь не в свое дело, Моника. Не тебе устанавливать правила.

– Будь моя воля, я бы засудила всех родителей, не учащих уму-разуму своих отпрысков. И вообще, родительские права должны быть только у тех, кто этого достоин. Это как водительские права: их же выдают только тем, кто умеет управлять автомобилем. Вот и размножаться надо разрешать только тем парам, которые способны дать своему потомству минимум образования.

Женщина с розовыми волосами встречает одобрительным кивком идею, которую находит обоснованной. От этого девочке хочется разглагольствовать дальше.

– Между прочим, я уверена, что такие родители не любят детей, которые у них родятся. Они заводят их по разным посторонним причинам: чтобы платить меньше налогов, получать социальные пособия, пускать пыль в глаза соседям, успокоить собственных родителей… а то и чтобы вырастить солдат для будущей войны с соседним народом, с такими же кретинами, живущими по ту сторону границы и тоже приученными к ненависти.

Женщина за рулем встречает эту тираду одобрительным пыхтением. Моника продолжает, все сильнее распаляясь:

– Они избавляются от своего потомства, отправляя его в школу, в летние лагеря, в интернаты, потому что не в состоянии выносить его дольше нескольких часов. Поэтому «разрешение на продолжение рода» позволило бы поставить во главу угла качество вместо количества.

Джессика пожимает плечами и говорит дочери:

– У меня был разговор с директором. Ясное дело, после «нападения с побоями и ранениями» – так он это назвал, – добавившегося к «инциденту с огнетушителем» – как это называю я, – я не смогла его уговорить не отчислять тебя, как бы он ни хотел тебя оставить, учитывая твою отличную успеваемость по всем предметам. По его словам, есть опасность, что родители Присциллы подадут жалобу.

– То есть меня выгнали?

Джессика удрученно кивает.

– Завтра ты придешь за своими вещами. Мне надо будет искать место, куда тебя примут, невзирая на подпорченное личное дело, которое теперь везде будет тебя сопровождать.

– Не беспокойся, мама, все в порядке. Лучше я буду учиться заочно, из дома.

Мать удивлена безразличием дочери.

– По-твоему, это так просто?

– Все лучше, чем вернуться в нормальную систему образования. Боюсь, там такие инциденты повторились бы.

– Как, интересно, ты сдашь экзамены в конце учебного года?

– Исполню формальность – явлюсь в школу в день экзаменов. Я узнавала, так можно. Ты будешь мне помогать. Ты же знаешь, я сильно опередила учебную программу. Ты сама этого хотела, разве нет?

– С чего ты это взяла?

– Ты назвала меня Моникой, это имя происходит от греческого слова «монос», «одна». От этого же корня происходят такие слова, как «монополия» (единоличное правление), «монолог» (с этим ясно), «монотеизм» (вера в единого бога), монолыжи (тоже ясно) и «монокини» (короткие купальные трусики).

Джессика решает, что дочь хочет произвести на нее впечатление своими познаниями, это всегда вызывает у нее неприятное чувство.

– Не нужна мне школа, – резюмирует Моника. – Сама до всего дойду.

Мать убеждается, что имеет дело с очень решительным подростком, хорошо изучившим всю ситуацию. Она ищет аргументы, но не находит ни одного.

– Хуже всего то, что я хорошо тебя понимаю, – вздыхает Джессика.

Они улыбаются друг другу как сообщницы. Женщина за рулем такси, кажется, согласна со всем сказанным девочкой.

– Все равно ты не сможешь жить в изоляции от внешнего мира, Моника.

– Понимаешь, мама, у меня есть еще одно свойство. Боюсь, моя проблема гораздо серьезнее. У меня настоящая антропофобия. Я не люблю людей. Они мне отвратительны, все до одного. Мне бывает хорошо, только когда я остаюсь одна.

– Жить совсем одной невозможно. Недаром говорят: «человек – не остров».

Моника качает головой.

– Вдруг я исключение? Я чувствую себя именно островом, у меня нет желания строить мост на большую землю. Я вполне могла бы прожить одна на острове или спрятаться в пещере, как отшельница. Спокойствие, безмолвие, природа, одиночество – это все, о чем я мечтаю. Лучшие мгновения моего дня – это когда я одна в туалете, в кабинке, запирающейся на задвижку: там я чувствую себя защищенной, никто не сможет ко мне прицепиться.

Джессика пожимает плечами.

– Ты не соображаешь, что несешь.

– Не люблю метро из-за пассажиров, не люблю улицу из-за пешеходов, не люблю школу из-за одноклассников. Такое ощущение, что глупость моих современников – это для меня тормоз. Сейчас демографический рост идет по экспоненте. Перенаселенность убьет планету. Объективно это – первейшая причина загрязнения среды.

Мать озадачена и не знает, что ответить.

– Ну что, я тебя, наконец, убедила? – вкрадчиво спрашивает Моника. – Согласись, в интересах всех лучше будет, если я спокойно останусь дома. Правда, мама?

Женщина-таксист позволяет себе, наконец, высказаться. Перед этим она поправляет зеркальце заднего вида, чтобы лучше видеть своих пассажирок.

– Думаю, лучше вам будет прислушаться к дочери, мэм, как по мне, она у вас голова!

Джессика не обращает внимания на ее вмешательство. Взяв дочь за руку, она говорит: