Орел стрелка Шарпа. Золото стрелка Шарпа

Симмерсон посмотрел направо, налево, на Форреста, потом на Хогана, но в их намерения не входило ему помогать.

– Ты предлагаешь просто идти дальше, Шарп?

«Это ты должен был предложить», – подумал Шарп, но ничего не сказал, только кивнул.

– Разве вы не собирались отдать такой приказ, сэр?

Симмерсон не знал, какой приказ собирался отдать. Уэлсли довольно внятно объяснил ему, что им следует торопиться, хотя при этом настоятельно советовал не обижать вспыльчивых союзников. А если мост уже занят французами?

Полковник посмотрел на оборванных, весьма неприглядных на вид стрелков, а потом на испанцев, устроивших привал у дороги.

– Хорошо.

Шарп повернулся к Харперу:

– По четыре в шеренгу, сержант.

Харпер сделал глубокий вдох и выкрикнул:

– Рота! В колонну по два стройся!

Люди Шарпа, несмотря на старую, оборванную форму, знали, как произвести впечатление на полковника. Быстро и четко, так, что им могли бы позавидовать королевские гвардейцы, ровные шеренги перестроились; без дополнительных команд рота развернулась направо, и вместо двух рядов мгновенно образовалась колонна по четыре. Харпер чуть-чуть подождал, а потом скомандовал:

– Вперед, быстрым маршем!

И они дружно зашагали. Сапоги грохотали по сухой земле, заставив шарахнуться в сторону мулов и погонщиков. Священник бросил на язычников нервный взгляд, с силой вонзил пятки в бока осла, и тот умчался в поле.

– Ну, давайте, ублюдки! – заорал Харпер. – Маршируйте как следует, от души!

И они маршировали от души. Стрелки шли быстро, как принято в легкой пехоте, их ноги вздымали клубы пыли. За стрелками следовал Южный Эссекский, впереди расступался, давая дорогу, испанский полк. Офицеры повыскакивали из гостиницы, сияющей на солнце белыми стенами, и принялись что-то выкрикивать в адрес стрелков. Шарп не обращал на них внимания. На пороге гостиницы появился испанский полковник, весь в золоте и кружевах, и увидел, что его полк превратился в беспорядочную толпу – солдаты разбежались по полям, а британцы шагают к мосту. Полковник был босиком, в руке он держал бокал с вином. Когда стрелки подошли к гостинице, Шарп повернулся к ним:

– Рота! Равнение направо!

Он вытащил длинный клинок, поднял в торжественном салюте, и его люди, ухмыляясь, последовали примеру своего командира. Полковник ничего не мог поделать. Он хотел бы высказать свой протест, возмущение, но честь есть честь, и на салют следует отвечать салютом. Испанец оказался в дурацком положении. В одной руке вино, в другой длинная сигара. Шарп наблюдал за борьбой чувств, отразившихся на лице испанского полковника, когда тот переводил глаза с одной руки на другую, пытаясь решить, от чего же отказаться. В конце концов он встал по стойке смирно в одних чулках, продолжая держать в руках бокал с вином и сигару, словно это были важные церемониальные предметы.

– Смотреть вперед!

Хоган громко рассмеялся:

– Отлично сработано, Шарп! – Он взглянул на часы. – Мы доберемся до моста еще до того, как стемнеет. Будем надеяться, что французы нас не опередят.

«Надо надеяться, что французов там вовсе не будет», – подумал Шарп. Разобраться с союзниками – это одно, но вот выдержит ли столкновение с французами Южный Эссекский?

Лейтенант посмотрел на белую пыльную дорогу, проложенную по пустой, ничем не примечательной долине, и неожиданно подумал о том, что не знает, суждено ли ему вернуться. Потом отбросил эти мысли и сжал руку на прикладе ружья. Другой рукой он инстинктивно коснулся груди. Харперу был знаком этот жест. Шарп думал, что никому не известно про небольшой кожаный мешочек, висевший у него на груди, там он хранил свое богатство; но об этом знали все его солдаты, а сержант Харпер считал: если Шарп прикасается к мешочку с несколькими золотыми монетами, добытыми в прежних сражениях, значит он чем-то обеспокоен. А если Шарп обеспокоен?..

Харпер повернулся к стрелкам:

– Давайте шагайте, ублюдки! Это не похороны! Быстрее!

Глава шестая

Вальделаказа являла собой разрушенный монастырь и огромный каменный мост, построенный, чтобы соединить берега Тежу, еще в те времена, когда река была широкой и полноводной и совсем не походила на грязный ручей, который лениво скользил под тремя центральными арками старого римского моста. Здесь не жили, не любили и не совершали торговых сделок. За мостом и стоящим рядом строением простиралась похожая на плоскую чашу огромная долина, ее пересекали река и дорога, начинавшаяся у моста. Батальон спускался по почти незаметному склону, когда сумерки коснулись сухой, пожелтевшей травы. Вокруг не было ни возделанной земли, ни домашнего скота, ни вообще каких бы то ни было признаков жизни; только древние руины, мост и тихий шепот реки, несущей свои скудные воды в далекое море.

– Не нравится мне тут, сэр. – Харпер казался по-настоящему озабоченным.

– Почему?

– Нет птиц, сэр. Даже стервятников.

Шарп был вынужден признать, что сержант прав. Подходя к полуразрушенному строению, солдаты в зеленых мундирах непривычно притихли, точно их души окутал таинственный древний мрак.

– Французов не видно. – В опускающихся на землю тенях Шарп не заметил ничего, даже отдаленно напоминающего движение.

– Меня французы не волнуют. – Харпера явно что-то беспокоило. – Само место, сэр. Нехорошее оно.

– Ты ведь ирландец, сержант.

– Конечно, дело может быть и в этом, сэр. Только скажите мне, почему здесь нет деревни. Земля тут лучше, чем в тех местах, по которым мы проходили, есть мост… Почему же нет деревни?

Действительно, почему? Очень подходящее для деревни место, однако за последние десять миль им попалась всего одна маленькая деревенька. Впрочем, вполне возможно, что на громадной равнине Эстремадура просто не хватает людей, чтобы заселить все подходящие места.

Шарп попытался не обращать внимания на беспокойство Харпера, но вспомнил свои собственные мрачные предчувствия, и эти печальные древние руины стали казаться ему зловещими. От Хогана тоже было не очень-то много проку.

– Пуэнте-де-лос-Малдитос – Мост Проклятых. – Хоган, который ехал на коне рядом, кивнул на разрушенное строение. – А это, наверное, старый монастырь. Мавры обезглавили живших здесь монахов, всех до единого. Говорят, их убили на мосту, головы сбросили в реку, а тела так и оставили гнить. Никто не хочет здесь селиться, потому что ночью на мост приходят призраки и пытаются отыскать свои головы.

Стрелки молча слушали рассказ капитана. Когда Хоган закончил, Шарп с удивлением заметил, что сержант потихоньку перекрестился; вряд ли кто-нибудь из его людей сможет спокойно заснуть сегодня ночью.

Он оказался прав. Ночь была такой темной, что даже на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Поблизости не росло никаких деревьев, и стрелки не смогли развести костров, а ветер нагнал тучи, которые скрыли луну.

Отряд охранял южную часть моста и берег, где могли появиться французы. Все страшно нервничали: игра теней, странные звуки… Замерзшие часовые в конце концов уже не знали, виновато ли во всем их разгулявшееся воображение, или они слышат шаги обезглавленных монахов, а может быть, французы выслали разведчиков?

Перед самым рассветом Шарп услышал шелест крыльев, потом закричала сова, и лейтенант некоторое время раздумывал, не сказать ли Харперу, что птицы здесь все-таки есть. Но потом решил не делать этого, вспомнив, что совы считаются предвестниками смерти и известие об их появлении может расстроить ирландца еще больше.

Однако наступил новый день, и, хотя испанцы так и не появились – по всей видимости, офицеры еще находились в гостинице, – небо засияло ослепительной синевой, только далеко в вышине проносились редкие облака, виновники легкого ночного дождика. Со стороны моста уже слышались резкие звенящие удары – люди Хогана разбивали парапет в том месте, которое было решено взорвать. Зловещие ночные предчувствия на какое-то мгновение показались дурным сном. Стрелков сменили пехотинцы Леннокса, и, поскольку делать было совершенно нечего, Харпер разделся догола и залез в воду.

– Вот так-то лучше. Я не мылся уже целый месяц. – Он глянул на Шарпа. – Все в порядке, сэр?

– Да вроде бы никого не видно.

Шарп посмотрел в сторону горизонта, на юг, наверное, уже в пятидесятый раз, но никаких признаков французов не заметил. Вскоре Харпер выбрался из реки, с него ручьями стекала вода, и он встряхнулся, совсем как породистая гончая.

– Может, их здесь и нет, сэр.

– Не знаю, сержант. – Шарп покачал головой. – У меня такое чувство, что французы где-то неподалеку. – Он повернулся и стал снова вглядываться в противоположный берег реки и дорогу, по которой они пришли сюда вчера. – Испанцев тоже не видно.

Харпер вытирался рубашкой.

– Они могут и совсем не явиться, сэр.