Бастард императора

Око все снова и снова

Смотрит – и не наглядится.

Маркабрю

Вика устала после бала намного сильнее, чем думала. Ноги буквально отваливались. Не привычная к постоянным танцам, пусть и довольно простым в исполнении, она буквально повалилась на кровать, едва зайдя в выделенную ей спальню. Глаза закрывались сами собой. Не было сил даже на переодевание. Чтобы позвать служанку, следовало приложить усилия. А именно это у Вики не получалось. Забыв о правилах приличия, она все же уплыла в сон в бальном платье. В самом деле, какая разница, если в комнате, кроме Вики, никого нет? Кто там узнает-то?

Обычно ей мало что снилось, изредка появлялся во сне Владик. Но это там, на Земле. Здесь же ей приснилось нечто необычное, неожидаемое. Она увидела бастарда. Причем перед ней как будто проплывали все стадии его взросления: одинокий, покинутый родителями несчастный ребенок в приюте, угрюмый нелюдимый подросток, изучавший всевозможные науки, закрытый в себе молодой человек, подписывавший непонятно какой контракт. И последняя стадия – жизнь в этом замке, наполненная бессмысленными свиданиями и постоянным сексом на одну ночь. За деньги, естественно.

Проснулась Вика под утро, как ни странно, чрезвычайно бодрая и отдохнувшая.

– Это что было? – изумленно спросила она мироздание. – Зачем мне его жизнь? Зачем мне он сам? Я как бы замуж собираюсь. У меня есть любимый жених. Что это за сводничание?

Мироздание молчало, что, впрочем, было неудивительно. Однако странный сон запомнился в подробностях.

Вика вздохнула, поднялась, наконец-то вызвала служанку и решила, что надо привести себя в порядок, позавтракать, а потом посидеть в комнате с какой-нибудь местной книгой. Поднабраться знаний о незнакомом мире, заодно и развлечься немного. И выходить никуда не нужно.

Аурелиус предупреждал, что на следующий день после бала здесь обычно очень тихо. Как будто замок в одночасье вымер. Что ж, у Вики будет время и отдохнуть, и заняться самообразованием. Она же работу писать собралась, следует набрать как можно больше полезного материала.

И выкинуть из головы дурацкий, совершенно не нужный сон. Еще любовной интрижки ей, Вике, здесь не хватало. Вот о чем она даже думать не желала. «Противозачаточные можешь не брать, от иномирных мужчин забеременеть нельзя», – некстати вспомнились ей язвительные слова подруги.

Вика сдержала порыв выругаться. Никаких чувств к бастарду она не испытывала и испытывать не собиралась. А потому и о беременности можно было не беспокоиться. Точка.

С этими мыслями Вика встретила служанку и через несколько минут с наслаждением нежилась в горячей ванне с аромамаслами.

Уильям проснулся поздно, с раскалывавшейся головой и отвратительным настроением. Помянув сквозь плотно стиснутые зубы всех возможных дальних предков своего нелюбезного отца, он с трудом поднялся с постели, стараясь не замечать кувалд, то и дело бивших по мозгу, и кое-как дотащился до стола. Там какое-то время искал флакон с лекарством от головной боли. Нашел. Сделал положенных два глотка. Посмотрел, сколько жидкости осталось. Снова выругался.

Еще одна попойка, запланированная или нет, и придется в очередной раз идти на поклон к замковому лекарю – встречаться с его сестрой, старой девой, взамен нужного лекарства. То еще удовольствие – несколько часов развлекать никому не нужную дуру, вбившую себе в голову, что она выйдет замуж только за принца. Впрочем, тут и не принцы смотреть в ее сторону не желали – ни красоты, ни ума, ни состояния. Зато наглости и хамства полно. Ее брат, лекарь, устроил ее в замок личной служанкой жены владельца. Вот этим она, дура такая, и гордилась.

Между тем средство подействовало. Голова перестала болеть. Можно было приводить себя в порядок и отдыхать. Внезапный выходной для Уильяма. Не так уж и часто у него случались выходные. Шут обязан каждый день развлекать господ.

День обещал быть скучным и сонным. Как и любой другой день после бала.

В принципе, так и случилось – до обеда. Уильям привел себя в порядок, позавтракал в своей спальне, почитал, освежая в памяти придворный этикет. Он тщательно подбирал себе развлечения, чтобы не выходить из комнаты. Ночной сон еще был свеж в памяти, как и вчерашний танец. И Уильяму не хотелось столкнуться с Викторией в коридоре. Не сегодня. Он еще не восстановил свое сильно пошатнувшееся душевное равновесие. Позже, завтра, когда сможет снова держать себя в руках, Уильям будет готов к любым встречам. По крайней мере, он сам так считал.

Время стремительно приближалось к обеду, когда в коридоре внезапно послышался шум. Уильям жил в крыле для гостей-аристократов – одна из положенных ему привилегий. Вроде как аристократ. Недоделанный только. И значит, рядом с ним должны были находиться комнаты тех, кто якобы равен ему по статусу. Например, комната Виктории.

При этой мысли Уильям вздрогнул, резко поднялся из кресла и, как был, в домашнем костюме, направился к двери. Потянул на себя ручку, выглянул в коридор.

Через три-четыре двери от него стоял маг и что-то выговаривал хозяину замка, Альберту ронт Валтайскому. Жестко выговаривал, если судить по выражению лица. Сам Альберт стоял, прижавшись к стене, с непонятным выражением лица. Напротив него, у другой стены, находилась перепуганная Виктория.

Уильям закрыл дверь и злорадно ухмыльнулся. Он готов был побиться об заклад, что маг не оставил без защиты любимую племянницу. И когда ее решил навестить сволочной Альберт, похотливый самец, волочившийся за каждой юбкой, та самая защита мгновенно сработала. Маг – не бастард. Против него Альберт однозначно пойти побоится. Поговаривали, что именно этот маг вылечил в свое время императрицу от бесплодия, помог ей родить двух здоровых наследников. А значит, император в неоплачиваемом долгу перед ним. Если это знал Уильям, то должен был знать и Альберт.

Напрасно, ох напрасно, полез он к Виктории.

Глава 12

– Милочка, феи успели

Вас одарить с колыбели, -

Но непонятно ужели

Вам, дорогая девица,

Как бы вы похорошели,

Если б с собою велели

Рядышком мне приютиться!

Маркабрю

Вика до сих пор не могла поверить в случившееся. К ней приставали! Да еще и против ее воли! Невозможный случай в том мире, в котором Вика родилась и прожила всю свою сознательную жизнь. Уж на Земле-то точно ценилась свобода воли. И наказывали за насилие очень жестко. Нет, Вика, конечно, прекрасно понимала, что в Средневековье женщину за человека не считали. Но! Надо же и совесть иметь! А заодно и мозг включать хоть иногда! Она, Вика, здесь находится под покровительством сильного мага. И что, получается, хозяина замка этот факт ничуть не побеспокоил?! Что значит «не упирайся, глупышка, ты сама этого хочешь, нам будет хорошо вместе»? Она так похожа на портовую шлюху или запуганную крестьянку?!

Ну должны же быть мозги в голове! Хоть немного! Или полная безнаказанность привела к тому, что этот урод даже против мага пошел, не раздумывая?!

– Успокойся, – под носом у Вики оказался вполне земной пластиковый стакан. – Выпей. Травки это. Местные.

Вика послушно сделала несколько глотков, чувствуя, как дрожь постепенно начала проходить.

– Он псих, – выдохнула Вика. – Он же знал, кто я. Но полез.

– Ему слишком давно никто не давал отпор. Чипов тут нет, доказать ничего невозможно. Служанка мага моего уровня привлекать не станет.

Вика кивнула. Это все было понятно. Но… Проклятое но! Да, возможный насильник отлетел к стене, едва попробовал приобнять Вику. Да, магическая защита сработала идеально. Да, Аурелиус появился сразу же.

Но какие же мерзкие ощущения остались!

– При следующей встрече притворишься, что ничего не было, – между тем инструктировал Вику Аурелиус. – И никому о происшествии ни слова.

Вика снова кивнула. Она промолчит. В конце концов, она – историк, знала, куда отправляется, тщательно изучила эту эпоху и возможные последствия своего пребывания здесь. Просто сдали нервы. Ничего страшного. Совсем скоро Вика придет в себя. И завтра уже забудет обо всем, как о страшном сне. Не было ничего. Ничего не было. Просто дурной сон, и все.

Так она уговаривала себя до конца дня. Никуда не выходила, сидела в своей спальне, много думала. И старалась забыть не только о сволочном поступке в край обнаглевшего хозяина замка, но и о бастарде, который, она была уверена в этом, наблюдал за «общением» наглого дворянина и сильного мага.

Вика не знала, видел ли бастарда Аурелиус. Сама она решила об этом не рассказывать. Да, ничего странного. Но так будет лучше для всех. Один идиот перепил, и все. Ничего. Всяко бывает. Никаких свидетелей.

Главное, самой в это поверить.

– Ах, Вилли, посмотри, какая прелесть! Эти цветы чудесно пахнут! А птицы! Как они поют, – заливалась не хуже соловья успевшая достать Уильяма до печенок Лорена ронт Щарская.

Цветы не пахли. Птицы не пели. По крайней мере, не для Уильяма. Ему было не до того – все сильней хотелось придушить эту самонадеянную идиотку. Но он терпел изо всех сил. Только старался зубами не скрежетать – не дай боги Виктория услышит. Она сидела неподалеку от него и о чем-то неспешно разговаривала со своим дядей.

После бала прошло двое суток, высшее общество успело отдохнуть, отоспаться, отъесться и теперь выползло на природу, под теплое солнышко, всем составом, прихватив слуг.

Неподалеку от замка располагались владения хозяина замка – многочисленные поля и луга. Сочная густая трава последних часто служила для отдыха местной знати. Именно там обычно устраивали обеды на свежем воздухе те, кто «желал приобщиться к природе». Вот и теперь они соизволили отобедать на свежем воздухе. Для этого отправили сюда сразу после завтрака чуть ли не дюжину слуг. Те расстелили теплые толстые пледы для господ, поставили шатры от солнца, к нужному времени расставили на пледах тарелки с провизией. В общем, самим господам осталось только неспешно прогуляться до выбранного заранее луга и расположиться с усталыми вздохами на пледах.

Уильям шел рядом с визгливой дурой Лореной. Всю дорогу он вынужден был слушать ее болтовню, послушно кивал, даже не вдумываясь в слова. И при этом старался как можно реже смотреть в сторону Виктории – игнорировать ее совсем не получалось. Она успела прийти в себя после того неприятного происшествия в коридоре и теперь шагала под руку с дядей. Уильям против воли обращал внимание на ее жесты и мимику. Живая, непосредственная, яркая, она выгодно отличалась от всех тех, кто годами окружал Уильяма.