Имплант для супермена

Имплант для супермена
Беймук Олег

Я попал в автомобильную катастрофу. Точнее, на меня наехал грузовик. И вот, я лежу на койке и пытаюсь освоиться в этом безумном мире, утратив способность к передвижению и даже утратив зрение. И вот приходит странный человек, котрый утверждает, что у меня есть шанс.

Беймук Олег

Имплант для супермена

Глава 1

– Ирина Николаевна, я согласился на ваши уговоры, но ещё раз повторяю: Не подавайте сыну ложных… Ну ладно, завышенных надежд. Поймите же, методика не отработана. Опыты проводились только ограниченно. И дали неоднозначный результат. Кроме того, мы используем комплектующие не совсем законно. Хотя, если принять во внимание международную обстановку… Но вам придётся подписать множество документов о том, что вы ознакомлены с рисками, вплоть до непоправимого вреда…

– Хватит там шептаться! – крикнул я. – Мам, кого ты там привела, заходите! Я все равно вас слышу!

Да, правильно говорят, что у слепых слух развивается лучше, чем у зрячих. Честно говоря, сомнительное преимущество. Но хоть что-то. С паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок. За эти полгода я натренировался даже сериалы слушать, что соседи по вечерам за стенкой смотрят. Не говоря уже про шёпот на кухне.

А слух у меня за эти полгода полной слепоты развился отлично. А что еще делать, валяясь в гипсе, в промежутках между провалами в полную бессознательность? Вот ведь что интересно: после аварии у меня были сломаны четыре ребра и ключица с левой стороны, левая рука в двух местах, большая берцовая кость, вывихнута лодыжка… но кости срослись и суставы восстановили подвижность. А вот правая сторона (и зрение) после травмы черепа отказали полностью! Вот и осталось мне лежать и прислушиваться к окружающей обстановке, пытаясь на слух определять, что же там вокруг происходит!

Послышались шаги, и в комнату вошли двое. Следом за мамой осторожно вошёл, судя по шагам, мужчина средних лет, под 80 кг весом, но с малой длиной шага. Воображение нарисовало этакого толстяка в пиджаке и, почему-то, в очках.

– Здравствуйте, Виталий… э… Викторович, – произнёс он.

Хм, а это интересно. Судя по интонациям и стилю речи, с мамой пришёл не врач. Смотрит и говорит куда-то в сторону. Инстинктивно отворачивается от калеки. Всякие там травматологии и невропатологи, с которыми довелось общаться за это время, рассматривают мою полутушу либо безразлично, либо с чисто профессиональным интересом. Мол, "Ого, и после этого выжил? Да ещё и разговаривает? Ух ты, какой интересный случай! Скорее бы вскрытие сделать!"

Хотя в последнее время все больше кажется, что из меня делают дойную корову для врачей, медсестер, массажистов и прочей околомедицинской шушеры. Точно знаю, что мама влезла в сумасшедшие кредиты. Ведь в наше время сделать сложную операцию все равно, что квартиру купить.

Говорят, во времена СССР лечение было бесплатным. Но мне что-то не верится. Просто представляю себе необходимое количество лекарств, время на мои 4 операции, оплату работы нейрохирургов, всех этих сестёр, физиотерапевтов, количество диагностики, от КТ до томографии и энцефалограмм, оплату почти 2 месяцев под ИВЛ… И все это бесплатно и каждому? Как говаривал некто Станиславский, оставшись при расписывании «ленинградки» без пяти на шестерной, «Не верю!»

Если бы поймали того урода, который меня сбил, можно было бы с него какие– то деньги снять. Но, увы, менты сразу заявили, что дело «глухарь». Мол, искать мы будем, но результата можете не ждать.

Так кого же мать приволокла на этот раз? На медика не похож, на жулика-экстрасенса (а таких тоже повидал… точнее, «послыхал») достаточно, тоже. Я их уже от двери определяю. Была бы возможность – сразу бы морды бил. Но этот говорит про какие-то опыты, результаты, эксперименты… Неужели почти вымерший подвид homo sapiens sapiens, под названием «сотрудник научный, обыкновенный» и которыми, говорят, лет двадцать назад были заполнены лаборатории многочисленных НИИ? И где мать его откопала?

– Знакомься, Виталик, – сказала Ма, когда затих скрип стула, на который устроилась пухлая задница посетителя. – Это Игорь Николаевич, хороший приятель мужа Эллы Модестовны, которая с Галочкой в бассейн ходит. Он как раз заведует лабораторией, которая разработала прибор, который тебе нужен.

Я хмыкнул. У мамы, с момента моего попадания в больницу, развилась настоящая мания, по поиску тех, кто мог бы мне помочь. И каких только знакомых среди её знакомых не находилось! От фармацевтов до нейрохирургов, офтальмологов, мастеров физиотерапии и массажистов. Она на деле доказывала «правило шести рукопожатий», которое гласит, что от любого человека на этой планете до любого другого можно построить цепочку знакомых, не более шести человек.

Но результатов эти титанические усилия, увы, не приносили. Правая сторона тела оставалась неподвижной, а зрение не возвращалось.

Все медицинские «светила» шуршали бумагами, гремели рентгеновскими плёнками, трогали меня за веки и, видимо, безрезультатно светили в глаза фонариком. А ещё щипали и тыкали чем-то в левую (наверное, и правую) ногу и руку. А потом произносили, на разные лады, заклинания на латинском языке. Которые сводились к следующему:

«Органических изменений, выходящих за пределы, нет. Иннервация (тут в зависимости от близости «светила» к неврологии) слабая/нормальная». А вот поражения мозга…

Да, у меня отсутствует часть мозгового вещества. И присутствует обширная черепно-мозговая травма. И если бы не Ма, я бы уже давно функционировал частями, в виде отдельных органов, в организмах счастливчиков, проживающих разных уголках страны, а то и за границей. Но не сложилось. Так что же мне готова предложить наша, когда-то «самая передовая в мире наука»?

**

Тем временем гость, что называется, «мял сиськи», или собирался с духом. Это выгодно отличало его от натужно-бодрых представителей официальной и не очень медицины, бодро заверяющих меня в том, что «все будет хорошо». И тем более от напора разного рода «экстрасенсов» и «целителей». Но пауза затягивалась.

– Итак, Игорь Николаевич, вы что-то говорили про экспериментальную методику, которая может помочь в моём случае, – поторопил я толстяка.

– Это не совсем так, – удивил меня гость. – Мне рассказали о вашей проблеме. Поймите, я не медик. Я вообще сейчас далёк сейчас от этой тематики, наш институт перепрофилировали, но я вспомнил об одной нашей старой разработке. Перезвонил человеку, который тогда курировал это направление. Он подтвердил, что прототип устройства сохранился, но финальных испытаний тогда так и не было проведено…

– Прошу прощения, Игорь Николаевич, – перебил я. – пожалуйста, а нельзя чуть подробнее, о чем, собственно, идёт речь? У меня, если вы заметили, несколько проблем, которые немного осложняют жизнь. Начиная с отсутствия зрения и ограниченной подвижности, до проблем с финансами. Какую из них может преодолеть старая забытая разработка? И о каком институте идёт речь? И кто Вы такой, если на то пошло?

– Виталик, ну нельзя же так! – попыталась возмутиться Ма.

– Нет, нет, Ирина Николаевна, – засуетился гость. – меня зовут Игорь Николаевич Котов, сейчас я работаю региональным представителем… Но это не важно. Важно то, что в своё время я руководил лабораторией в институте, который занимался, в том числе, космической, военной и медицинской тематикой. И одной из наших разработок были системы управления… Достаточно специфические, требующие моментальной реакции. Грубо говоря, военного и космического назначения. А также автоматического распознавания образов… Ну, и другие. Увы, мы не смогли тогда закончить разработку, да и уровень тогдашней электроники и миниатюризации оставлял желать. А сегодня конкуренты наступают на пятки. Тот же Маск, похоже, использует похожие алгоритмы в беспилотных авто, да и интерфейс мозг-компьютер подозрительно напоминает наши первые опыты…

– Простите, но при чем тут я? И мой случай?

– Да, простите старика, отвлекся. Ну, вы понимаете. Раньше и трава была зеленее, и вода мокрее, и девки моложе… Так вот. Ваш случай во многом идеально подходит под нашу разработку. Хотя, конечно, предстоит масса работы… Да, да, перехожу к основному. В результате некоего несчастного случая вы получили черепно-мозговую травму. И пришлось удалить часть мозгового вещества. Следствием стал парез правой стороны тела, и потеря зрения. При этом органическая часть организма по большей части в норме. Обследование показывает, что частично нарушена не передача сигналов между телом и мозгом, а обработка поступившего сигнала самим мозгом. Как вам, наверное, уже говорили специалисты, мозг обладает огромным резервом прочности и способностью к восстановлению. Не исключено, что со временем функции отсутствующей части мозгового вещества возьмут на себя другие клетки, и повреждения пройдут сами собой. Это тем более вероятно, что симптомы показывают отключение разных частей мозга, в том числе зон, не затронутых операцией. Так что не исключено, что вмешательство, которое я мог бы предложить, даже помешает естественному выздоровлению. К тому же я уже говорил Вашей матери, что методика на людях не тестировалась. И вообще, официально такого устройства не существует. Операция же слишком инвазивна, и требует установки определенного устройства внутрь черепа. А пациентов с такими травмами выгоднее признать нежизнеспособными, и использовать, как доноров органов. К тому же операции по внедрению электронных компонентов в мозг на людях запрещены в большинстве стран. Даже тому же Илону Максу внедрять такую технологию официально запретили в свое время…

– Это я знаю. Сам чудом избежал такого счастья. Но что предлагает такая операция? И для кого разрабатывался прибор?

– Как вы, наверное, поняли, это был заказ военных. Для них такие травмы не редкость. Вот перед нами и поставили задачу, по восстановлению после таких случаев.

– И что пошло не так?

– Увы, многое. Перестройка, развал страны, ограничение финансирования, кадровые перемещения…

– Погодите, перестройка, развал… Так это разработка ещё прошлого века?

– Увы, да. И к тому же военная. Режим секретности, строгая отчётность, особый отдел, подписки… Да и сам кристалл, который стал основой устройства, поставлялся Заказчиком. А с появлением границ и таможен…

– Так заказчиком была соседняя страна? Её минобороны?

– Не совсем. Институт специальных исследований при резведуправлении Северного Флота ВМФ РФ. Вроде бы, она потом влилась в «отдел 1003», но в нулевых и его расформировали.

– Серьёзная контора, наверное. И богатая.

– Да. Была. Пока ее возглавлял генерал Голиков. Во всяком случае, я его знал под таким именем. У них ведь тоже секретность, допуски, режим, подписки. Хотя иногда рассказывал байки из личного опыта… Но его куда-то убрали, и связи оборвалась. А прибор остался. Как и энтузиасты его применения. После расформирования института один наш сотрудник продолжил работу, хотя уже на животных. Он сейчас преподает в Зооветинституте. Который, вроде бы, называется сейчас Академией.

– Я понял. У вас в загашнике остался забытый в общей суматохе военно-секретный приборчик. Который вы разрабатывали для вероятного противника. Выбросить жалко, и вы решили его испытать. Просто из научного любопытства. А моя-то в чем выгода?

– Выгода? Ах да, современные реалии. Все должно измеряться в денежной форме, и лучше не в национальных гривнях, а в твердой валюте. Ну что ж, сперва то, что я могу гарантировать: вас ведь признали инвалидом I группы? И назначили пенсию? Понятно, что это издевательство, а не деньги для молодого мужчины, особенно учитывая потребности в уходе и лечении. Так вот, вы будете зачислены на должность лаборанта. А также вам будет проводиться доплата за тестирование нового оборудования. Все вместе даст сумму, достаточную хотя бы для выживания. Оформлена она будет на ваши маму. Также будет оформлена страховка, дающая право на бесплатное медицинское обслуживание. Увы, на этом гарантированные плюсы заканчиваются.

– А что из не гарантированного?  Я так понимаю, это и есть самое «вкусное»?

– Да, Вы правы. Прибор, в теории, стимулирует и воссоздает утраченные нервные связи. Вы, возможно, сможете двигаться. Хотя этому придётся учиться заново.

– А что насчёт зрения?

– Со зрением сложнее. Если вы в курсе, зрением и движением управляют разные отделы мозга. Мы разработали методику восстановления двигательных нервов. Но здесь есть одна тонкость. Устройство заказчика многофункционально. И позволяет подключить дополнительное оконечное устройство и блок обработки данных. Но удастся ли передать «картинку» в мозг – непонятно. Шанс маленький, но он есть. Но свет и тень, а также цвета, вы различать, скорее всего, сможете.

– Заманчиво. Возможность ходить, немножко видеть, достойная зарплата, бесплатное медобслуживание. Ну, прямо сбыча мечт. И в чем подвох? Огласите весь список, пожалуйста!

– А минусы вы должны оценить сами. Вам предстоит сложная и опасная операция. Даже не полостная, а нейрохирургическая. Без гарантии успеха. И с непредсказуемым результатом. Есть вероятность осложнений: от полного паралича до летального исхода. Ну, и речи о естественном восстановлении функций уже не идёт.

– Хм, какое интересное предложение. Некий ветеринар и нейрохурург-самоучка собирается вставить мне в черепушку непонятную железяку с неизвестными функциями, которая может меня прикончить или превратить в полный овощ. Зато с небольшой вероятностью восстановить работу рук и ног, и ещё более туманными перспективами различать свет и тени, взамен на минимальную оплату? Умеете же вы убеждать, Игорь Николаевич. Конечно, я согласен!