Псевдовселенная Безумного Деда или терапевтические сказки для взрослых

Псевдовселенная Безумного Деда или терапевтические сказки для взрослых
Безумный Дед

Десять рассказов о разном и по-разному, но в процессе чтения книги обнажается общая нить, что тянется от начала и до конца. В этой книге, с высокой долей вероятности, вы прочтёте про себя или про близких, а так же найдёте пару-тройку ответов на свои вопросы. Приятного прочтения!

Безумный Дед

Псевдовселенная Безумного Деда или терапевтические сказки для взрослых

Не основано на нереальных не событиях…

Фантастический день!

День начался со звонка будильника! Я подошёл к окну комнаты и отдёрнул шторы. В туже секунду неугомонные солнечные лучи ворвались в комнату и осветили её полностью.

Будильник. Он прекратил звенеть после отключения. Это было прекрасно! Вы когда-нибудь задумывались о том, кто его создал? Леви Хатчинс – отец современного будильника, но его творение могло звонить лишь раз в сутки и в четыре часа утра. Теперь представьте, сколько воды утекло с тех времён? Как далеко шагнуло это изобретение с 1787 года? И вот, спустя два столетия с лишним, я могу себе позволить поспать на два часа дольше и проснуться в шесть утра. Это ли не прекрасно? Столько механиков и инженеров трудились из года в год, чтобы я вовремя проснулся и не пропустил важное событие!

Кофейник! Для чего он нужен без имеющихся логистических цепочек? Люди веками искали тропы, чтобы производить обмен. После в ход пошла навигация и даже воздухоплавание. Это же только представить: человек умеет летать! Всё это для того, чтобы я получил свой заряд бодрости в чашечке кофе.

Переписка с моей возлюбленной! Мы в отношениях совсем недолго и не торопимся разбивать цветочно-конфетный период о скалы бытовухи. Потому и видимся с три-четыре раза в неделю. Представляете себе: находясь в двадцати километрах друг от друга мы всё равно остаёмся рядом. За это спасибо Александру Беллу, а Мартину Куперу большая благодарность, что для этого мне не нужен телефонный шнур.

Я в костюме и с кожаным портфелем спешу к метро. Неудачи случаются, на мой аксессуар нагадил голубь. Вы правда считаете, что это повод расстроиться? Нет. У меня всегда с собой одноразовые влажные салфетки. Вы бы такие еще лет пятнадцать-двадцать назад нигде не смогли купить. А Сегодня нужна пара секунд и всё, никакой злости на пернатого. Только улыбка до ушей и хорошее настроение.

Вагон метро в составе целого поезда несся с огромной скоростью, скрытый от глаз оставшихся на поверхности. Сколько молодых парней погибло под завалами, когда рубили плотную породу, так и не достигнув собственных целей в жизни! Всё для того, чтобы мы добирались к своим целям в считанные минуты.

Мне казалось, что весь вагон ненавидел мою улыбку, но я не мог относиться плохо к людям, ведь их тоже любят. Их отцы кричали у роддомов от радости, а мамы улыбались, глядя на своих малышей. В такую минуту страхи и неудачи покидали родителей, а на смену являлась уверенность в том, что именно вы создадите лекарство от рака, полетите в космос или забьёте решающий гол.

Почва для таких мыслей была. Вам всем достался прекрасный век и все тайны мировой науки у вас в кармане. Вы имеете доступ ко всему, что знает человечество и способны изучать это, а, главное, – творить новое! Вам не нужна фантастика про будущее, ведь вы и так уже в будущем, а ваша жизнь и есть фантастика. За то, что вы умеете читать, несколько сотен лет назад могли обвинить в колдовстве.

Вот она моя работа! Нет это не разгрузка прибывших в порт кораблей и не работа тяжеленым молотом в кузнице, где маленькие искорки раскалённого железа прожигают твою последнюю льняную рубаху. Мне даже на этаж незачем идти пешком по ступенькам. Меня, словно в волшебной сказке, туда поднимет неведомая сила лифта.

Руководитель злится! Пускай, ведь есть ещё десятки тысяч вакансий. Ты можешь работать пока не надоест и сменить работу. Ты можешь позволить себе сменить директорский состав, уйдя в другую компанию, и в этом твой плюс, ведь еще совсем относительно недавно господин бы тебе достался по наследству. А, может, ты хочешь жить без хозяина, тогда уйди на вольные хлеба!

День пронесся, принося плоды на банковский зарплатный счёт! Вечер освещался лампами, ионом и светодиодами. Спасибо каждому шахтёру за добытые алюминий и медь, что, будучи проводами, несут в себе достаточно энергии и питают источники искусственного света!

Ресторан полон улыбок! Мы держимся за руки и таем во взглядах друг друга! Интерьер с картинами и бюстами имеет начало из древних каменных пещер. Там тихой ночью в свете костра в грязной руке с длинными ногтями находился кусок угля. Под впечатлением увиденного, человек выводил первые линии и рождал искусство. Другой учился стучать палкой по предметам в ритм, и мы теперь дивимся звукам скрипки и виолончели.

Нам не нужно драться за еду и проходить километры пути в поисках оленя. Вот она, еда, в тарелках прямо перед нами. Её готовили прекрасные повара, что обучились кулинарному делу. Да-да тому, которое было рождено из уст старых бабушек. Они на кухнях ветхих жилищ еще тысячелетия назад шептали рецепты на ухо своим внучкам, что бы те умели готовить вкуснее прочих.

Нет ничего красивее естественных вещей и вот, лёжа в постели, я любуюсь своим человеком. Эта девушка рождена людьми, которые трудились, а до них были те, что дрались за право родить и вырастить. Наши жизни рисованы кровью чужих и пропитаны потом предков, живущих до нас. Они строили нам теплые дома, но нет ничего теплее объятий. И в этих самых объятиях растворяются два взрослых человека, чтобы миру явился третий и совсем маленький. Именно он будет лучше всех людей, что были до, и именно он даст жизнь тому, кто станет ещё более совершенен.

Я проснулся от жуткого холода и желания поесть. Вокруг было темно и свет прожекторов пробивался сквозь щели в стенах. Папа спал рядом и остальные тоже сопели, некоторые даже с храпом. Я сел на край деревянных нар, что служили нам спальным местом и своими маленькими детскими ножками нащупал промерзшую от ночи и осени обувь. Потряхиваясь от холода, я прокрался к стене и начал изучать обстановку снаружи сквозь щель. Там в паре десятков метров от нашего строения виднелась колючая проволока. За ней с автоматами наперевес стояли двое часовых и о чём-то говорили на немецком.

Я стоял, глядя на это и верил, что мне приснилась правда. Всё, что сегодня вокруг меня станет в будущем обычным кошмаром. Это пройдет и наступит прекрасное будущее. Будущее живо, пока жива надежда!

Серость в коробке

Боль. Все моё тело болит. Каждое движение сопровождается болью. Сил нет. Меня тянут волоком. На голове какая-то тряпка. Меня сильно избили. Правда, сложнее всего было вытерпеть не это, а дорогу в багажнике авто и в наручниках. Хорошо, хоть сейчас их с рук сняли, но облегчение невелико, так как запястья все еще ужасно болят. Еще эта тряпка на голове. Из-за нее дышать тяжело. Приходится иногда с силой черпать легкими воздух. После каждого вдоха грудная клетка отзывается болью. Это какой-то коридор длинный? Шаги слишком гулкие. Хотя не факт, что это реальность. Может, сон в реанимации или я уже все, и меня тянут в ад.

– Серега, открывай эту! – раздался голос, и мне показалось, что даже об его тембр и хрипотцу можно порезаться. Настолько суровый нрав у их хозяина.

Вроде скрежет замка. По звуку замок похож на гаражный что ли. Скрип железной двери. Затем меня заволокли в какое-то помещение и бросили на пол.

– Придет в себя, окажи ему помощь! – снова этот ужасный голос.

– Х-х-ха-а-рашо, – ответил кто-то явно испуганный.

– Тяжеловат спортсмен, – вдруг произнес еще кто-то, с аналогично мощным суровым голосом. – Через пару часиков Прохор приедет с ним побазарить. Сделай так, чтобы пацан взбодрился.

– Я н-не в-вра-ач! – опять испуганный голос.

– Ты же вроде умный дядька. Вот и подумай! – опять суровый голос. – Все! Все на выход!

Шаги удалились из помещения, и дверь отрезала меня от «коридора в ад». Я лежал, а неизвестный, похоже, встал с какой-то кровати или еще какой мебели. После армии скрипучий стон панцирной сетки трудно перепутать с чем-либо. Сосед тихими шагами подошел ближе и аккуратно коснулся моего плеча.

– П-па-а-рень! Т-т-ты живой?

Я понимал, что в принципе сейчас я в относительной безопасности и начал потихоньку шевелиться. Начал кряхтеть от сильной боли по всему телу. Голова на удивление почти не пострадала. Видимо, били аккуратно, чтобы не убить.

– С-с-слы-ыш-шишь м-мен-ня?

– Да, – проскрипел я.

Неизвестный мне человек начал распутывать мою голову. Он кряхтел, по всей видимости, от старости. Пытался сделать все аккуратно и с горем пополам у него наконец-то получилось. Я обнимал руками бетон и чувствовал левой щекой его прохладу. Дышать стало легче. Я дышал и ощущал, как пыль с пола забивается мне в ноздри. Надо вставать. Я уперся руками в пол и начал, перешагивая через собственную боль, поднимать верхнюю часть туловища. Стоявший надо мной начал помогать мне, прихватив меня обеими руками. И вот я на ногах. Открываю глаза… И… это шок! Подвал. Похоже на подвал. Грязные исписанные стены и серый бетонный пол. Сама комнатка скорее чулан. Двухъярусная койка. На тумбочке тусклая свеча. Умывальник в одном углу, над ним треснутое зеркало, а рядом металлический бак, накрытый крышкой. В другом углу удобства, которые таковыми не назвать, внешне как армейский унитаз (дырка в полу). Только сейчас я начал улавливать, как смердит вся обстановка. Эта невыносимая вонь будто бы паленой кожи и грязной одежды. После я оглядел незнакомца. Взрослый, возраст неизвестен. Тяжело определить, он вероятно выглядит старше, чем есть, в таких-то условиях. Одет в поношенную грязно-серую робу. Легкая проплешина на темени, щеки осунувшиеся. Мужчина чуть пугливо сверлил меня взглядом сквозь треснутые линзы очков.

– П-присядь, – сказал он вдруг почти без заикания и даже с некоторой заботой в голосе.

Я послушал совета и опустился на койку. Он же суетливо зачерпнул воды эмалированной кружкой из железного бачка. После протянул мне кружку. Я взял ее в руки и, сделав несколько глотков, вдруг ощутил насколько прохладно в помещении. Незнакомец присел рядом и, упершись локтями в свои колени, скрестил пальцы рук.

– Ты кто, дружище? – спросил я.

– Я Михаил Палыч, – произнес он с некоторой грустью и добавил. – Я школьный учитель по литературе, но, как сам видишь, ныне и совсем уж никто выходит.

– А я – Ярослав.

– Рад знакомству! – протянул учитель мне руку. Я поглядел удивленно, он, немного смутившись, добавил. – Я, правда, рад, что наконец-то не один здесь, в этих четырех стенах. Ведь одиночество от безумия тем и отличается, что безумец уже один и сам в себе весь, а одинокий, если его положение не изменится, безумцем пока еще не стал, но обязательно им будет. Жаль, конечно, что при таких обстоятельствах произошло наше знакомство, но есть правила хорошего тона, воспитание и как минимум то, что нас от животных отличает.

Я равнодушно пожал его руку после этих слов. Не могу сказать, что хотелось доверять учителю, просто казалось, что ему хотелось хоть кому-то поверить. Михаил Палыч не вызывал симпатии, так как похож на тюфяка, да и вел себя, как слабый духом человек. Однако, жизненный багаж у него имеется, да и умом бог не обидел. Хотя, какая мне до него была разница в тот момент.

– Ты же вроде заикался.

– Я это от страха и от неуверенности жуткой, – сказал он, и в этот момент показался мне еще меньше, чем был. – Я очень боюсь охрану, звери они… Нет у них ничего человеческого.

– А они походу серьезные? – начал я прощупывать почву, пальцами ощупывая свою кривую переносицу. Нос оказался цел, а кривизна осталась в память от совсем других событий. – Как думаешь, на многое способны?

– На все, я с полной уверенностью тебе об этом говорю, – ответил Михаил Палыч и с досадой выдохнул. – До тебя со мной парень жил, молодой. Виктор Пуликин, но прозвище у него было – Пуля. Тридцать два парнишке было с небольшим. Ремесло у него было необычное, он лучше многих мог в доверие втираться, тем и промышлял – мошенничал. Предложил Прохору стартап, деньги на него взял и в бега подался со всех ног. Он в паре с другим парнем работал, тот его и сдал вроде, или… нет, он не то что сдал, а сам нашел. Пулю, когда изловили, денег при нем не нашли, и молчал ведь прям, как рыба. Сумма большущая настолько, что здесь и за двадцать лет не отработать, выгода одна только, если расскажет. И его пытали, чтобы узнать, где запрятал. Когда уводили для пыток, а когда здесь прямо при мне, – указал Михаил Палыч на пол перед собой, явно отмечая место преступления. – И вот, раз к проводам прицепили и динамо-машину крутить начали. В итоге так Пулю изжарили и замучили, что он прямо на моих глазах и ушел из жизни. Духом сильный был и настырный, да вот плоть это – клетка, сердце, видать, и не выдержало нагрузку. Ужасно видеть такое! Не то страшно, не то жалко, – у учителя прокатилось пару слез по щекам. – Поэтому я с ними и не спорю, да и стараюсь по всем вопросам посговорчивее быть. На все способны, знаю и сам видел. – Михаил Палыч явно ощутил пережитое вновь. Весь этот страх вперемешку с жалостью и бессилием. – Он, Пуля, только и поведал, что друг детства его сюда определил. Это что же за друзья такие?

– Тебя прям Михаил Палыч называть или положение позволяет Мишей?

– Честно, в этих обстоятельствах границы стираются, так что, как тебе удобно, – пожал учитель плечами.