Храбрость. Радость жить рискуя

Храбрость. Радость жить рискуя
Бхагаван Шри Раджниш (Ошо)

В этой книге Ошо говорит о развитии внутренней храбрости, позволяющей жить истинной, наполненной жизнью день за днем.

Ошо

Храбрость. Радость жить рискуя

OSHO

COURAGE

The Joy of Living Dangerously

Insights for a new way of living

OSHO является зарегистрированной торговой маркой и используется с разрешения Osho International Foundation; www.osho.com/trademarks

Все права защищены.

Публикуется на основе Соглашения с Osho International Foundation, Banhofstr/52, 8001 Zurich, Switzerland, www.osho.com

Все фотографические и графические материалы используются с разрешения Osho International Foundation.

Предисловие

Не говори, это неопределенность – назови это удивлением.

Не говори, это небезопасность – назови это свободой.

Я здесь не для того, чтобы дать догму. Догма делает человека уверенным. Я здесь не для того, чтобы что-то пообещать на будущее, – любое обещание создает определенность. Я здесь просто для того, чтобы сделать тебя бдительным и осознанным, то есть привести тебя в здесь-и-сейчас, во всей той незащищенности, что являет собою жизнь, во всей той неопределенности, что являет собою жизнь, во всей той небезопасности, что являет собою жизнь.

Я знаю, ты пришел сюда за некой определенностью, за неким кредо, «-измом»; в стремлении к чему-то принадлежать; в поисках кого-то, на кого можно было бы опереться. Ты пришел сюда из страха. Ты ищешь своего рода красивую тюрьму, в которой можно было бы жить без осознанности.

Мне же хочется сделать тебя более незащищенным, неопределенным, потому что именно такова жизнь, именно таков Бог. Когда велики неопределенность и опасность, единственный способ отозваться на это – осознанность.

Есть две возможности. Либо ты закрываешь глаза и становишься догматичным, становишься христианином, индуистом или мусульманином… и тогда превращаешься в страуса. Это ничего не меняет в жизни, это просто закрывает тебе глаза. Это просто делает тебя глупым, это просто делает тебя неразумным. В своей глупости ты чувствуешь себя в безопасности – все идиоты чувствуют себя в безопасности. Фактически, только идиоты чувствуют, что они в безопасности. По-настоящему живой человек всегда чувствует себя в небезопасности. Какая у него может быть безопасность?

Жизнь – не механический процесс, и она не может быть безопасной. Это непредсказуемое таинство. Никто не знает, что случится в следующее мгновение. Даже Бог, который, по-твоему, обитает где-то на Седьмом Небе, даже он – если он есть – даже он не знает, что будет дальше!.. потому что если бы он знал, что будет дальше, жизнь была бы подделкой, все было бы расписано наперед, предопределено заранее. Как он может знать, что будет дальше, если будущее открыто? Если бы Бог знал, что случится в следующее мгновение, это сделало бы жизнь всего лишь мертвым механическим процессом. Тогда не было бы никакой свободы, а какая может быть жизнь без свободы? Тогда не было бы никакой возможности расти – или не расти. Если бы все было предопределено, не было бы ни славы, ни великолепия. Тогда вы были бы просто роботами.

Нет! – ничто не предопределено. Вот мое послание. Ничто не может быть определенным, потому что застывшая жизнь была бы хуже смерти. Ничто не определенно. Жизнь полна неуверенности, полна неожиданностей – в этом ее красота! Никогда нельзя прийти к точке, в которой ты мог бы сказать: «Теперь я уверен». Если ты говоришь, что уверен, ты просто объявляешь о своей смерти; ты совершил самоубийство.

Жизнь продолжает двигаться в тысяче и одной неопределенности. Это ее свобода. Не называй ее небезопасностью.

Я могу понять, почему ум называет свободу «небезопасностью»… Не доводилось ли тебе провести несколько месяцев или лет в тюрьме? Если ты провел несколько лет в тюрьме… когда приходит день выйти на свободу, заключенный начинает чувствовать неуверенность в завтрашнем дне. В тюрьме все было определенно; все было мертвым и рутинным. Его обеспечивали едой, ему предоставляли защиту; он не боялся завтра остаться голодным, остаться без еды – не было ничего подобного, все было определенно. И вот внезапно, через много лет, тюремщик подходит к нему и говорит: «Тебя скоро выпустят». Он дрожит. Снаружи, вне стен тюрьмы, вновь появится небезопасность; вновь ему придется искать, исследовать; вновь ему придется жить свободно.

Свобода вызывает страх. Люди говорят о свободе и в то же время боятся ее. Но человек еще не человек, если он боится свободы. Я даю тебе свободу. Я даю тебе понимание. Я не даю знания. Знание сделало бы тебя уверенным. Если я дам тебе формулировку, готовую формулировку, что есть Бог, и Святой Дух, и единородный сын Иисус; есть Ад и Рай, хорошие и плохие поступки; греши, и окажешься в Аду, делай то, что я называю добродетельным, и попадешь в Рай, – всему конец! – ты уверен. Именно поэтому столько людей решило быть христианами, индуистами, мусульманами, джайнами – они не хотят свободы, они хотят застывших формулировок.

Один человек умирал – внезапно, в дорожной аварии. Люди не знали, что он был евреем, поэтому позвали ему священника, католического священника. Он склонился к этому человеку – умирающему, стоящему на пороге смерти, – и спросил:

– Веришь ли ты в Единство Бога-Отца, Святого Духа и Сына?

Умирающий открыл глаза и пробормотал:

– Надо же, я умираю, а он загадывает головоломки!

Когда смерть постучится в двери, все те вещи, в которых вы так уверены, окажутся просто головоломками, глупостями. Не цепляйтесь за определенные вещи. Жизнь неопределенна – сама ее природа неопределенна. И разумный человек всегда остается неуверенным.

Сама готовность оставаться неуверенным суть храбрость. Сама готовность быть в небезопасности суть доверие. Разумен тот, кто остается бдительным в любой ситуации – и откликается на нее всем сердцем. Не то чтобы он знал, что будет дальше; не то чтобы он знал: «Сделай вот так, и получится вот это». Жизнь – это не наука; это не причинно-следственная цепь. Нагрей воду до ста градусов, и она испарится – это определенно. Но в реальной жизни ничто так не определенно.

Каждая индивидуальность – это свобода, непознанная свобода. Невозможно ее предсказать, невозможно от нее ничего ожидать. Жить следует в осознанности и понимании.

Ты приходишь ко мне в поисках знания; ты хочешь вцепиться в готовые формулировки. Я не дам никаких формулировок. Фактически, если у тебя и есть какие-то формулировки, я их отниму! Мало-помалу я разрушу твою уверенность; мало-помалу я заставлю тебя колебаться все больше; мало-помалу я приведу тебя в большую и большую небезопасность. Вот единственное, что нужно сделать. Вот единственное, что должен сделать Мастер! – оставить тебя в полной свободе. В полной свободе, когда все возможности открыты, ничто не закреплено… тебе придется быть осознанным, тебе не останется ничего другого.

Вот что я называю пониманием. Если ты понимаешь, небезопасность становится неотъемлемой частью жизни – и хорошо, что это так, потому что это делает жизнь свободной, это делает жизнь постоянной неожиданностью. Человек никогда не знает, что будет дальше. Это удерживает его в постоянном удивлении. Не говори – это неопределенность, назови это удивлением. Не говори – это небезопасность, назови это свободой.

Что Такое Храбрость?

Поначалу разница между трусом и храбрым человеком невелика. Вот единственная разница: трус прислушивается к своим страхам и следует им, храбрый же человек откладывает их в сторону и идет вперед. Храбрый идет в неведомое вопреки всем страхам.

Храбрость означает: идти в неведомое вопреки всем страхам. Храбрость не значит бесстрашие. Бесстрашие случается, если ты продолжаешь быть храбрым, все более храбрым. Это предельный опыт храбрости – бесстрашие; это цветение храбрости, которая стала абсолютной. Поначалу разница между трусом и храбрым человеком невелика. Вот единственная разница: трус прислушивается к своим страхам и следует им, храбрый же человек откладывает их в сторону и идет вперед. Храбрый идет в неведомое вопреки всем страхам. Он знает, что такое страх; ему бывает страшно.

Когда ты отплываешь в необозначенные на картах моря, как Колумб, в тебе есть страх, безмерный страх, потому что никто не знает, что будет дальше. Ты покидаешь берег безопасности. У тебя, в определенном смысле, все было хорошо; недоставало лишь одного – приключения. Когда ты идешь в неизвестное, это приводит тебя в трепет. Вновь начинает биться сердце; снова ты жив, всецело жив. Жизнь пульсирует в каждом фибре твоего существа, потому что ты принял вызов неведомого.

Принять вызов неведомого вопреки всем страхам – вот что такое храбрость. Страхи есть, но если ты вновь и вновь принимаешь вызов, постепенно эти страхи исчезают. Опыт радости, которую приносит неведомое, придает тебе достаточно сил, наделяет тебя некой цельностью, обостряет разум. Впервые ты начинаешь чувствовать, что жизнь не только нудна, но и полна приключений. Тогда мало-помалу страхи исчезают; тогда ты все время ищешь приключений.

Но в своей основе храбрость означает: рискнуть известным ради неизвестного, знакомым – ради незнакомого, удобным – ради неудобного; это тяжкое паломничество к неизвестной точке назначения. Человек никогда не знает, получится у него что-то или нет. Это азартная игра – но лишь игроки знают, что такое жизнь.

Дао Храбрости

Жизнь не слушается твоей логики; она продолжается по-своему, ни о чем не беспокоясь. Жизни должен слушаться ты; она не послушается твоей логики, ее не волнует твоя логика.

Что ты видишь, двигаясь в жизни? Налетает сильная буря, большие деревья падают. Согласно Чарльзу Дарвину, как раз они должны бы выжить, потому что они самые крепкие, сильные, могучие. Посмотри на древнее дерево, в триста футов высотой, в три тысячи лет от роду. Само присутствие этого дерева рождает силу, дает ощущение силы и мощи. Миллионы корней проросли глубоко в землю, и дерево возвышается во всей своей мощи. Конечно, дерево борется – оно не хочет ни уступать, ни сдаваться, – но после бури оно лежит, поваленное; оно больше не живо, его мощи пришел конец. Буря была слишком сильной – буря всегда сильней, потому что буря приходит от целого, а дерево – это просто индивидуальность.

Есть небольшие растения, обычная трава – когда приходит буря, трава уступает, и буря не может причинить ей никакого вреда. Самое большее, она даст ей хороший душ, вот и все; она смоет всю накопившуюся грязь. Приняв хорошую ванну, после бури небольшие растения и травы снова радостно танцуют. У травы почти нет корней, ее может выдернуть из земли ребенок, но она победила бурю. Как же так?

Трава последовала пути Дао, пути Лао-цзы, а большое дерево – Чарльзу Дарвину. Большое дерево было очень логично: оно попыталось воспротивиться, проявить свою силу. Пытаясь проявить силу, ты будешь побежден. Все гитлеры, наполеоны, александры – большие деревья, сильные деревья. Они будут побеждены. Лао-цзы подобны небольшим растениям: никто не может их победить, потому что они всегда готовы поддаться. Как можно победить того, кто уступает, кто говорит: «Я уже побежден», кто говорит: «Господин, наслаждайся победой и ни о чем не беспокойся. Я уже побежден»? Даже Александр почувствует себя бессильным перед Лао-цзы; он ничего не сможет сделать. Это случилось; было именно так…

Один санньясин, мистик по имени Дандамис, жил во времена Александра. Когда он собирался завоевывать Индию, друзья попросили его привезти оттуда санньясина, потому что эти редкие цветы цветут только в Индии. Они сказали:

– Привези санньясина. Ты привезешь многое, но не забудь привезти санньясина; мы хотели бы ознакомиться с явлением санньясы: что это такое, что такое санньясин?

Он был так увлечен войной, борьбой и сражениями, что почти забыл об этом, но на обратном пути, на самой границе Индии, внезапно снова вспомнил. Покидая последнюю деревню, он послал своих солдат пойти и узнать, нет ли где-нибудь поблизости санньясина. Случайно оказалось так, что Дандамис жил у реки в той же деревне, и люди сказали:

– Тебе повезло, ты пришел вовремя. Санньясинов много, но настоящие санньясины редки, и один из них сейчас здесь. Ты можешь получить даршан, ты можешь пойти и посетить его.

Александр рассмеялся:

– Я здесь не ради даршанов, мои солдаты пойдут и приведут его. Я увезу его с собой в столицу моей страны.