Геометрия осознанности. Мистическое учение Пифагора

и все богатства и почести, легко добытые,
уйдут с такой же легкостью,
песком сквозь пальцы просочившись.

А что до воли злой, до бурь судьбы —
встреть их открыто, не таясь,
терпи и выстоять старайся.
Будь гибким,
но не прогибайся, ведь богов —
жестоких самых даже —
обезоружит мудрость.

У лжи, как и у правды,
есть свои защитники.
Поэтому философ
покровы с истины снимает осторожно,
а если торжествует ложь, то он уходит
и лучшего момента ждет.

Пифагор первым стал использовать слова «философия» и «философ». «Философия» означает любовь к мудрости, а «философ» означает друг мудрости. До Пифагора для этой же цели использовались другие слова. Вместо «философия» использовалось слово «софия» – «софия» означает мудрость, а вместо слова «философ» – «софос», что означало «мудрый человек, мудрец». Это были прекрасные слова, но они утратили свою высоту, этими словами стали называть непорядочных людей. Для этих слов настали плохие времена. У слов ведь тоже бывают хорошие и дурные времена, дни славы и дни унижения.

«Софос», мудрец, – это прекрасное слово. Помните: мудрец – это не святой. Святой – против грешника, его абсолютная противоположность. Святой – это тот, кто не грешит, кто выбрал добродетель, кто против порока. Грешник – это тот, кто выбрал порок вместо добродетели. Это две противоположности, но святой не может существовать без грешника, а грешник не может существовать без святого – они партнеры, они могут существовать только вместе. Если бы в мире не было святых, в нем не было бы также и грешников. Если вы действительно хотите, чтобы грешники исчезли из мира, сначала должны исчезнуть святые – и в тот же миг исчезнут и грешники.

Существование святых создает грешников. И чем больше вы почитаете святого, тем больше вы осуждаете грешника, и пропасть между ними становится все больше и больше. Но ирония в том, что святой и грешник существуют только вместе, как две стороны одной медали. Они ничем не отличаются, их логика похожа – отличается их выбор. Один выбрал ночь – другой выбрал день. Но жизнь состоит из дня и ночи; дня без ночи не бывает, как не бывает и ночи без дня. Это две половины одного целого – поэтому они оба страдают.

Ваши грешники страдают от того, что они упускают красоту добродетели, красоту той половины, которую они предпочли не выбирать. А ваши святые страдают от того, что они подавили нечто такое, что нельзя уничтожить, что является очень важной частью их сущности.

Если вы заглянете в ваших святых поглубже, вы обнаружите, что в их подсознании прячется грешник. И то же самое с грешником: посмотрите глубже, и вы увидите, что где-то в его подсознании скрывается святой. Сознание святого – это подсознание грешника, а сознание грешника – это подсознание святого.

Мудрец – это ни то и ни это. Он – нети, нети: ни то и ни это – он не выбирает. Он принял себя полностью, он целостен, в нем столько же дня, сколько и ночи. Он отбросил постоянно выбирающее эго. Он просто принял то, что есть. Он живет правдой, голой правдой, какой бы она ни была, – он не препятствует потоку жизни.

Мудрец – невероятно прекрасное явление из-за своей целостности. Мудрец – это идеальный, завершенный круг. Он включает все, он ничего не отвергает. Вот в чем смысл слова «софос», это было прекрасное слово. Но оно потеряло свое величие.

Оно потеряло свое величие потому, что это еще и опасное слово: им могут воспользоваться хитрые люди. Ведь мудрец целостен, он включает и то, и другое – и грешник может этим воспользоваться. Он может сказать: «Я – и то, и другое. Я не выбираю – что бы ни произошло…» Так что грешник может притвориться мудрецом. Он может сказать: «Раз уж это так, то сейчас мне нравится это. Так уж случилось – что я могу поделать? Я не выбираю. Я принимаю жизнь во всей ее полноте».

Но мудрец совершенно отличается от этого хитреца. Хитрец пользуется словом, и слово становится связанным с его хитрым умом. Оно становится прикрытием, под которым вы можете делать все, что вам угодно. По существу, вы выбираете, но на поверхности вы притворяетесь, что вы живете, не выбирая, что вы живете в невыбирающем сознании. Это очень тонкая хитрость.

Так слово «софос» утратило величие, лишилось своего пьедестала, и появилось слово «софист». Слово «софист» уродливо – оно означает притворщика. Оно означает того, кто притворяется мудрецом, но при этом мудрецом не является, кто притворяется мудрецом, но при этом не является даже святым. Этот человек всего лишь грешник, который нашел прекрасное объяснение, чтобы оставаться грешником.

Убийца может сказать: «Что я могу поделать? Бог решил убить через меня». Вор может сказать: «Что я могу поделать? Так велел мне Бог. Я просто подчинился». И спорить с ними будет очень сложно – у них есть прекрасное объяснение.

Так «софос» пал и превратился в софиста. И то же самое произошло с «софией»: мудрость – это не знания, но они похожи. Знания только притворяются мудростью, но они прямо противоположны мудрости. Знания всегда заимствованы, а поскольку они заимствованы, значит, они по сути своей – недостоверны.

Мудрость возникает внутри вас – это ваше цветение, ваш аромат. Это – понимание себя, самопознание. Вы начинаете светиться; вы обретаете присутствие. У вас есть центр, вы чувствуете корни, вы больше не состоите из отдельных кусочков, вы целостны.

Мудрость – это революция в вашем существе, знания – это просто мусор. Вы можете набраться их от других; они не меняют вас, вы остаетесь прежним. Конечно, у вас появляется много украшений, вы получаете много красивых масок, но ваше собственное лицо остается прежним. Вы продолжаете накапливать знания, ваша память становится все богаче и богаче, но ваше существо остается все таким же бедным. Но знания могут притворяться мудростью; они говорят на одном языке.

Например, когда Хилладж Мансур провозгласил: «Аналь Хак! – Я Бог!» – это была мудрость. И эта мудрость пришла из самой его сердцевины. Это утверждение было сделано не им, а через него. Вы можете выучить его и тоже начать повторять: «Аналь Хак! – Я Бог!» – но это будет просто знанием, которое не подкреплено вашим опытом, вашей жизнью. Фактически, ваша жизнь будет постоянно доказывать ложность этого утверждения, ваша жизнь будет прямо противоположна.

Это случалось в Индии, это случалось в Греции, это произошло в Китае… на протяжении многих веков это повторялось вновь и вновь. Упанишады говорят то же самое, но другими словами: «Ахам Брахмасми! – Я Бог!» И не только: «Я – Бог», но и: «Все – Боги».

Брамины, индийские священники, повторяют это прекрасное высказывание на протяжении тысячелетий: «Ахам Брахмасми! – Я Бог, и все Боги!» Но, тем не менее, существуют неприкасаемые. Тем не менее, есть люди, которые недостойны даже называться людьми. С одной стороны, вы продолжаете повторять, как попугай, прекрасные слова Упанишад, пророков, мудрецов, тех, кто познал… Они были настоящими браминами: брамин – это тот, кто познал Брахму, тот, кто познал Абсолют. Нельзя быть брамином по рождению, и когда вы встречаете брамина по рождению, он – лицемер. Брамином можно стать только через опыт, опыт переживания; брамином можно стать лишь через самореализацию. Но как могут существовать неприкасаемые рядом с людьми, достигшими самореализации? Это невозможно. А неприкасаемость существует.

С одной стороны, люди продолжают провозглашать: «Все божественно, нет ничего, кроме Бога. Все существование пронизано Богом. Каждый атом наполнен Богом». Но, тем не менее, есть люди, которые недостойны даже называться людьми, – что же говорить о том, что они – Боги? К ним нельзя прикасаться, а если они коснутся вас – это преступление. И не только их прикосновение преступно, раньше даже их тень… если их тень падала на вас – это было преступлением. Неприкасаемого могли сжечь заживо только за то, что его тень упала на вас.

И не думайте, что все это в прошлом: их все еще сжигают заживо – каждый день! Их женщин насилуют, их дома поджигают, их детей убивают. И это происходит в стране, которая считает себя самой религиозной страной в мире. Что это за мудрость? И за всеми этими насилиями, убийствами, поджогами стоят ваши брамины, глашатаи. Они все твердят Веды, Упанишады, но делают они это без понимания, автоматически, точно магнитофоны. Они повторяют, не зная, что они повторяют.

«София» – это мудрость. Мудрость случается в самых глубинах сокровищницы вашего существа. Она не бывает заимствованной, она не имеет ничего общего со знаниями, информацией, ничего общего с писаниями и доктринами. Это – ваш личный опыт, индивидуальный, подлинный. Вы познали. Вы прибыли. Тогда это – «софос», тогда это – мудрость.

Если вы просто повторяете то, что является опытом других, это – софистика, это – знание, мертвое, бессмысленное, не что иное как бред. Вы можете пользоваться этим как украшением, вы можете усилить этим свое эго, но вы не узнаете истину.

«София» пала, и появилось уродливое явление – софистика. «Софос» пал, его место занял софист. Софистика – это чистый спор ради спора, безо всякой заботы об истине. Это просто лингвистические изыскания, логичные и рациональные, но не интуитивные, не основанные на опыте.

И вы можете продолжать спорить и гадать, но даже если вы будете спорить тысячу лет, вы не придете к истине – потому что истина вообще не является выводом, она не может быть результатом никакого логического процесса. Истина не может быть изобретена логическим путем, истина должна быть открыта через любовь. Путь к истине лежит не через логику, но через любовь. Мудрость – это любовь, знания – это логика.

И когда логика начинает притворяться: «Я есть дверь, я есть путь к истине», – истина исчезает из мира.

Пифагору пришлось придумать новые слова, и он нашел прекрасные слова. «Философия» означает любовь к мудрости – не любовь к знаниям, запомните, а любовь к мудрости. Знания интеллектуальны, мудрость интуитивна. Знания идут от головы, мудрость идет от сердца. Отсюда и любовь – не логика, а любовь, не расчет, а невинность, не хитрость, а разумность, не интеллектуальность, а понимание.

И он также нашел слово «философ» – друг мудрости. Вы замечали? Когда вы начинаете с кем-нибудь спорить, вы больше заботитесь о своем эго, нежели об истине. Иногда вы даже понимаете, что ваши аргументы ошибочны, но вы не можете принять это, потому что оно ранит ваше эго. Вы отстаиваете свое мнение, а вовсе не истину. Вы оспариваете чужое мнение потому, что оно чужое, а вовсе не потому, что оно неправильно.

Спор возникает не из-за истины, а из-за эго – тогда это софистика, тогда это очень уродливое явление.

Вы любите женщину – это прекрасное переживание. В любви мужчины и женщины есть величайшая истинность, аромат, благословение. Это одна из самых невероятных тайн жизни. Однако пойти к проститутке – не то же самое. Может быть, физически это одно и то же, но духовно – это совершенно другое. Проститутка – это уродливое явление, возлюбленная – это нечто божественное.

Философия похожа на вашу возлюбленную, софистика – это проститутка. И софисты занимались именно этим – проституцией. Они рады были спорить на стороне любого, кто был готов за это платить. Если вы заплатите софисту, он будет спорить на вашей стороне. Если же кто-то другой платит ему больше, он будет спорить на другой стороне. Он даже готов спорить против вас, если кто-нибудь готов заплатить ему больше.

Я слышал…

Каждое воскресенье священник выходил из себя из-за одного старика. Этот старик был очень уважаемым человеком, он был очень богат и имел большое влияние в приходе. У него была привычка садиться прямо перед священником и мгновенно засыпать, и при всем этом он еще громко храпел. И, конечно, вынести это было совершенно невозможно – старик сидел перед священником и храпел.

Священник не мог найти себе места – что делать? Этот человек был настолько богат, что невозможно было сказать ему: «Это нехорошо». И все же он нашел выход. Обычно старика сопровождал мальчик, старший внук. Священник позвал мальчика и сказал: «Я буду давать тебе две рупии каждое воскресенье. Когда твой дедушка начнет засыпать, толкни его легонько локтем, чтобы он проснулся». Мальчик был счастлив и делал то, о чем его просили, – план сработал. Три воскресенья прошли как нельзя лучше: как только старик начинал храпеть, мальчик будил его. Но на четвертый раз старик захрапел, как и раньше. Священник стал ждать, но мальчик сидел без движения. По окончании проповеди он подозвал мальчика и спросил: «В чем дело? Ты что, забыл?» Тот ответил: «Нет. Но теперь дедушка платит мне четыре рупии. Он говорит: „Если ты не будешь мне мешать, я дам тебе в два раза больше“».

То же самое и в случае с софистами. Они готовы спорить на чьей угодно стороне, лишь бы им платили. Они великие спорщики. Но мудрость не имеет ничего общего со спорами!

Будда не спорщик – он испытал нечто запредельное. И если он пользуется языком логики, то лишь для того, чтобы выразить то, что он испытал, а вовсе не для того, чтобы доказывать это. Это не значит, что он пришел к своему переживанию через язык логики: сначала он получил его через медитацию, а затем он воспользовался языком логики, чтобы передать его.

Логика и язык абсолютно уместны в том, что касается выражения истины, однако они не созидательны – это лишь средства выражения. Сначала истину нужно познать, а уже потом рассказывать о ней, и тогда, конечно, понадобятся средства выражения – логика и язык. Но со стороны очень трудно разглядеть, кто выражает свой опыт, а кто просто играет словами. Это очень трудно сделать тому, кто еще не испытал ничего сам.

Пифагор был в Индии, встречался с великими мудрецами; он встречался с великими пророками, великими браминами. Он впервые увидел, кто такой мудрец! Он медитировал многие годы… стал по праву считаться мудрецом сам, стал просветленным. А затем он вернулся в Грецию и увидел, что случилось: возлюбленная ушла – осталась лишь проститутка.

Пифагор придумал эти новые слова – эти слова прекрасны, но они вновь угодили в ту же ловушку. В настоящее время, если вы пойдете в университеты, все равно – на Востоке или на Западе, философии в пифагоровом смысле там не существует; философов в том смысле, который придавал этому слову Пифагор, не существует, по крайней мере в университетах. В университетах снова есть софистика, а университетские философы и профессора снова превратились в софистов. Поэтому философия находится на смертном одре – пойдите в университет, и вы убедитесь в этом.

Тысячи студентов приходят учиться разным наукам – математике, физике, химии, биологии, геологии. Спросите, сколько студентов приходят учиться философии – их меньше, чем пальцев у вас на руках…

Когда я учился философии, студентов в нашей группе было всего трое. Одним из них был я, и кроме меня были еще две девушки. Всего три человека, а на отделении было десять профессоров – по три целых и одной трети профессора на каждого студента. А эти две девушки вообще не интересовались философией. Все, что им было нужно, – это получить степень магистра, это помогает выйти замуж. Они не смогли сдать вступительные экзамены ни по какому другому предмету, вот почему они выбрали философию. Сам предмет вообще не интересовал их.

Это происходит вновь и вновь… Один из моих профессоров был большим аскетом; он решил не смотреть на женщин. Ну а в классе были две девушки – поэтому обычно он преподавал с закрытыми глазами. Эти девушки почти всегда отсутствовали, так что на занятиях сидел только я, а профессор обычно стоял с закрытыми глазами. Поэтому я научился слушать с закрытыми глазами… На самом деле, обычно он говорил, а я спал.

Однажды он обнаружил это. Сначала он подумал, что я тоже аскет и решил не смотреть на женщин, и он был очень счастлив, что нашлась хоть одна родственная душа. Весь университет смеялся над ним, и он подумал: «Очень хорошо – здесь есть, по крайней мере, еще один человек…» Но однажды он понял, в чем дело: тех двух девушек не было, так что он открыл глаза, а я в это время крепко спал.